Вадим Соловьев
Три дня назад на встрече с высшим военным командованием страны президент Владимир Путин говорил о главной задаче Вооруженных сил - "создании во всех видах и родах войск частей и соединений постоянной готовности".
Для нынешнего военного строительства эта задача не менее насущна, чем улучшение социально-бытовых условий военнослужащих. Над улучшением жизни военных государство трудилось два последних года и поставило точку в этом деле 1 июля. В этот день вступили в действие указы о повышении денежного довольствия. Впрочем, у младших офицеров зарплата хотя и возросла, но не настолько, чтобы их семьи значительно отодвинулись от черты минимального прожиточного уровня, а у некоторых старших категорий офицерского состава денег стало даже меньше прежнего. К тому же оказались отмененными существенные льготы, прописанные в Законе "О статусе военнослужащего".
В Кремле тем не менее, судя по всему, считают, что условия для перехода к следующей фазе реформирования армии и флота созданы.
Военная наука утверждает, что имеется три состояния уровня боеготовности любого воинского подразделения или соединения: боеспособное, ограниченно боеспособное и небоеспособное.
Правда, начальник Генерального штаба Анатолий Квашнин ввел четвертую категорию - "закритический" уровень, которым он и определил современное состояние наших армии и флота.
Получается парадокс - из "закритического" состояния президент дает команду Вооруженным силам шагнуть через две ступени прямо в "боеспособное". Иначе говоря, в концептуальном смысле армии и флоту приказано развернуться "кругом" и идти в направлении, противоположном тому, в котором они двигались предыдущее десятилетие.
К началу 90-х годов только в Сухопутных войсках имелось около 80 соединений (дивизий), и все они считались боеготовыми, то есть полностью укомплектованными хорошо обученным личным составом, вооружением и техникой. Потом начались сокращения, именовавшиеся военным реформированием. В это время ставился вопрос о повышении качества и мобильности войск, то есть не только об их сохранении, но и о повышении боеготовности. Главное внимание уделялось ракетно-ядерному щиту, особенно его наземной составляющей, а обычные войска безжалостно и бессистемно урезались - сухопутные войска, главный вид вооруженных сил во всех странах, - даже лишились главного командования.
В результате сейчас влачат жалкое существование 20 соединений Сухопутных войск, еще 15 - в других видах вооруженных сил. Из них более-менее боеспособная - недавно сформированная 42-я дивизия в Чечне. На остальные же соединения Сухопутных войск больно смотреть. В 1997-1999 гг. начался процесс сокращения дивизий постоянной боеготовности, на практике это означало, что из четырех боевых полков только один оставался полностью развернутым, то есть боеготовым. Затем реформированию стали подвергаться и полки, в которых только один батальон из нескольких оставался боеготовым. Так боеготовность дивизии снизилась до батальонного уровня.
Аналогичная ситуация сложилась и в Военно-воздушных силах и в Военно-морском флоте РФ. По существу, в каждом из четырех военно-морских флотов (Северный, Балтийский Черноморский, Тихоокеанский) оказались по-настоящему боеготовыми по одному-два боевых корабля.
Командование не устает повторять, что причина такого резкого сокращения - в недостаточном финансировании. Законодатели же и эксперты полагают, что в Вооруженных силах просто плохо считают деньги...
Сегодня президент, по сути, поставил задачу раскручивать пружину в обратном направлении, при этом он пообещал "существенное увеличение расходов на финансирование науки, ремонт, закупку и разработку боевой техники". В этом, конечно, потребность есть, но не такая острая, как кажется Верховному главнокомандующему.
По оценке генерал-полковника Эдуарда Воробьева, в войсках и на складах имеется 22 тыс. танков и 26 тыс. другой бронетехники, а также 20 тыс. артиллерийских средств, 2 тыс. зенитно-ракетных установок и почти столько же боевых самолетов, 900 ударных вертолетов, 46 многоцелевых атомных подводных лодок и не менее 140 кораблей основных классов.
Причина армейских бед в другом. Прежде всего в желании или, вернее, нежелании служить. Да и о какой тяге к службе имеет смысл говорить при 160-тысячной очереди на жилплощадь в военных гарнизонах и т.п.?
По данным генерал-полковника Воробьева, досрочно увольняющиеся офицеры составляют три четверти от общего числа покидающих Вооруженные силы навсегда. А из них около 50% - офицеры в возрасте до 30 лет. В Генштабе замечают: "До Урала у нас уже нет командиров батальонов, а за Уралом уже нет командиров полков".
На повестку дня выдвинута идея американского образца - ликвидировать мелкие нестроевые подразделения, а их численный состав передать на укомплектование частей и соединений, которые должны стать боеспособными. Предлагается иметь в каждом военном округе (их всего шесть) по одному боеготовому соединению, а наряду с ними создавать базы хранения вооружений и военной техники, чтобы в нужный момент за несколько недель преобразовать их в боеспособные части и соединения. Идея не нова, она обсуждалась все предшествующее десятилетие, но воз, как видим, и ныне там.
Непонятно, кто до сих пор мешал тому же Генштабу реализовывать эту несложную концепцию? Возможно, Генштаб, вложив эти указания в уста президента, замыслил форсированный переход к полностью профессиональной армии - а она, как утверждают финансовые эксперты, будет значительно дороже. Значит, потребуется увеличение военного бюджета...
