Путин В.В. - Устинову В.В.: "Прошу держать под вашим особым контролем"

После краткого перерыва, вызванного выходными днями, я возобновляю публикацию материалов собственного расследования по делу "Ольга Егорова против "НГ", которое с момента выхода в свет прошлой статьи мы именуем "НГ" против коррупции".

Безусловно, я вправе говорить о том, что независимое и публичное расследование этого дела вынудило правоохранительные органы совершать некоторые телодвижения. В частности, отстранен от дела следователь Щепкин Н.В. (см. информационное сообщение).

Однако правоохранительные органы не сделали главного, ради чего и затевалось независимое расследование. Они не продемонстрировали ни малейших признаков желания начать хотя бы сейчас вскрытие возможной коррупции в системе Мосгорсуда. Напомню, что именно о такой коррупции писал губернатор Красноярского края Александр Лебедь в своем письме в Москву некоему высокому адресату, имя которого мы пока предполагали держать в тайне, надеявшись, что высокие прокурорские начальники наконец-то встрепенутся и мы сумеем обойтись без вовлечения в скандал высоких политических фигурантов.

Надежды не сбылись, по крайней мере никто из высоких прокуроров не пожелал пойти на официальный (подчеркиваю - официальный и гласный) контакт. А кулуарное общение с прокурорскими и судейскими посредниками меня глубоко разочаровало. Я по-прежнему не увидела желания разрешить скандал правовыми методами, которые, безусловно, дали бы преимущество редакции "НГ" и ее журналистам. Кроме того, будь моя нервная система более лабильной, я бы, несомненно, восприняла содержание бесед с кулуарными посредниками как откровенную угрозу в мой адрес. Но не буду так делать, дабы не давать повода быть обвиненной в излишней впечатлительности.

Таков невеселый (не только для меня лично, но и для правовой системы России в целом) вывод. Ничто не может подвигнуть прокуроров и следователей проводить объективное и независимое расследование, если над ними довлеет некий мощный внешний фактор, о сути чуть ниже. Разница в сигналах, поданных таинственной Алиной Тарасовой и нетаинственным Александром Лебедем, состоит лишь в том, что Тарасову (точнее, газету, опубликовавшую ее статью) немедленно стали преследовать, а Лебедя тронуть побоялись и сделали вид, что не заметили его письма.

Итак, учитывая все вышесказанное, я вынуждена огласить имя адресата письма Лебедя. Это президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин. Я не буду пересказывать его устную реакцию на то, что сообщил Лебедь, - тем более что документально этого никто не сможет подтвердить. Но важно решение, к которому приходит президент РФ (см. Приложение 1), и четкое указание, которое он дает генеральному прокурору Владимиру Устинову: "ПРОШУ ДЕРЖАТЬ ПОД ВАШИМ ОСОБЫМ КОНТРОЛЕМ. В.ПУТИН. 26.01.2002".

Резолюция Путина недвусмысленно говорит о том, что он как минимум очень обеспокоен, во-первых, криминализацией обстановки в Красноярском крае и, во-вторых (что более важно для нашего расследования), фактами возможной коррупции в московских судах. Если бы президент придерживался обратного мнения, то на письме Лебедя не было бы никакой резолюции, а генпрокурор не получил бы в этой связи прямого поручения. Этот абсолютно не опровергаемый вывод больше не обсуждаем и больше к нему не возвращаемся.

Обсудим другое. Почему сегодня, спустя 70 дней после встречи Путина с Лебедем, после наложенной президентом резолюции не известно ни о каких шагах, предпринятых Генеральной и нижестоящими прокуратурами по расследованию возможной коррупции в московских судах? Почему ничего не известно о возбужденных по письму Лебедя уголовных делах, доказывающих или опровергающих его правоту? Почему ничего не известно о реакции на указание Владимира Путина? Почему, наконец, сегодня, спустя 70 дней, прокуратура Москвы продолжает насмехаться над документом, на котором стоит резолюция президента, и продолжает преследовать "Независимую газету", опубликовавшую схожую с письмом Лебедя статью Алины Тарасовой?

Существует несколько версий ответа на этот вопрос. Первая - прокуратура Москвы работает настолько обособленно от Генпрокуратуры, что до сих пор ничего не знает о письме Лебедя и резолюции Путина. Маловероятно, - говорят знающие люди. Прокуратура - это слишком хорошо управляемая, централизованная система, чтобы верхи в ней не знали о действиях и помыслах низов, и наоборот.

Вторая версия - прокуратура Москвы была настолько пристрастна и дотошна по отношению к журналистам "НГ" только для того, чтобы найти подтверждения словам Лебедя. Невероятно, - говорят наши источники, ведь дело закончилось уголовным преследованием "НГ", а не коррупционеров. К тому же, сообщают те же самые источники, Лебедя даже не допросили, чтобы получить у него сведения о коррупции в московских судах.

Третья версия - с внутренней субординацией и управляемостью в системе прокуратуры все в порядке, и прокуратура Москвы прекрасно информирована о том, какие поручения получило их начальство из Генпрокуратуры. Вывод - прокуроры скорее всего даже не хотели расследовать коррупцию в московских судах. У них изначально была другая задача. Они изначально знали предмет, содержание, цели и конечный результат расследования. Вердикт был известен им еще до появления письма Лебедя: московские судьи "кристально чисты", а журналисты - это "гадкие мерзкие хулиганы", мешающие спокойно закрывать глаза на коррупцию и не обращать внимания на пожелания верховной власти.

Теперь следующий и главный для сегодняшней статьи вопрос: откуда такая заданность в действиях следователей, почему они не расследуют факты коррупции и при этом "прессуют" журналистов?

Для ответа на этот вопрос приведу краткую хронологию некоторых громких публикаций (из дальнейшего анализа станет понятно, зачем я это делаю).

6 ноября 2001 года "НГ" публикует материал "Фаворит", где впервые в российской прессе акцентированно ставит вопрос об истинной роли и месте банкира Сергея Пугачева в иерархии власти. Статья, несмотря на свои скромные размеры, имеет огромный резонанс в политических кругах.

29 ноября 2001 года "НГ" выходит со статьей "Кремлевские призраки", в которой проведен детальный анализ распределения ролей и координации действий в так называемой "питерской" команде.

5 декабря 2001 года "НГ" публикует еще один, на этот раз развернутый материал о "питерском" банкире под названием "Роковые яйца Пугачева".

Были и другие статьи, продолжавшие вскрывать экспансию "питерцев", но самыми принципиальными стали упомянутые три материала. Все статьи о роли нового стремительно возвышающегося клана были объединены одним. Экспансия этого клана неизбежно вынуждает "питерцев" устроить грандиозный передел собственности, свидетелем которого мы сейчас и являемся. "Газпром", МПС, Таможенный комитет, Рособоронэкспорт, Центробанк, телеканалы - вот только некоторые вехи на пути этого передела. И очевидно, что самый эффективный и быстрый механизм такого неэкономического перераспределения собственности - правоохранительная система, то есть суды и прокуратура.

Теперь обращаю ваше внимание (следите за логикой) на то, что в "промежуток" между тремя громкими публикациями скромно втиснулась статья некоей Алины Тарасовой "Подписка о невыезде ценой в миллион долларов" (дата выхода - 27 ноября 2001 года), оставшаяся вообще-то не замеченной не только для широкой публики, но даже для подавляющего большинства редакции "НГ". В газете с этой статьей по-настоящему познакомились только после претензий московской прокуратуры.

Итак, как должен был отреагировать "мозговой трест" "питерцев" на целый ряд публикаций о них в "НГ". Устроить погром в редакции? Дать кирпичом по голове главному редактору? Потребовать от Михаила Лесина отобрать у "НГ" лицензию? Э, нет, времена не те. "Питерцы", как и большая часть российского истеблишмента, хорошо понимают, что сегодня нельзя трогать руками журналиста - трогать в физическом смысле. Бить его по голове надо "правовыми методами", благо уровень подконтрольности судейской и прокурорской систем известен.

И вот здесь подвернулась статья Алины Тарасовой, обидевшая председателя Мосгорсуда Ольгу Егорову. Сложилось все гениально. На роль "обиженной" как нельзя лучше подходила Ольга Егорова. Она слывет непримиримой к своим оппонентам и обидчикам, она лучше других по должности знает хитросплетения судебной системы и, следовательно, доведет дело до конца. Но самое главное, г-жа Егорова в схватке с "НГ" будет отстаивать не столько собственную "поруганную" честь, сколько интересы "питерского" клана в целом, то есть всех героев публикаций "Независимой газеты".

Только сейчас, начав собственное расследование, я стала понимать, насколько Егорова "повязана" личными, дружественными (может быть, и другими - пока не скажу) отношениями с "питерцами". На свои личные источники, сообщающие о крепости этих уз, ссылаться (опять-таки пока) не буду. Ограничусь цитатой из "Общей газеты" (статья "Заостровщина, # 48, 2001 год): "Есть у этой компании (имеются в виду "питерцы". - Т.К.) и ключевой пост в третьей власти - председатель Мосгорсуда Ольга Егорова, которая еще ни разу не подвела друзей из силовых структур". Скажу также и о систематическом тесном контакте Егоровой с Сергеем Пугачевым.

Многие факты из истории уголовного преследования "НГ" становятся понятными в свете принадлежности (клановой, а не географической) Егоровой к "питерцам". Понятно, почему она обратилась не в гражданский суд о чести и достоинстве, а в прокуратуру с жалобой на уголовное преступление за клевету - при том что внешне никакой кровожадности по отношению к "НГ" не выказывает. Понятно, почему она категорически отвергала предложения очень известных политиков не раздувать скандала, а ограничиться гражданской сатисфакцией, если таковая потребуется. Все это понятно, ведь, как теперь оказалось, дело вовсе не в ущемленной чести и достоинстве Егоровой (эти ее атрибуты пострадали и пострадают гораздо сильнее от публичной раскрутки скандала, нежели от публикации Алины Тарасовой), а в мстительности "питерцев"-силовиков, решивших показательно проучить "НГ", чтобы другим неповадно было.

В свете всех этих фактов находит свое объяснение и пристрастность следователей к "НГ", точнее, полная однобокость - не расследовав возможной коррупции в московских судах, они кинулись преследовать журналистов.

Вернусь все же к письму Лебедя, ибо, по моему разумению, его значимость для России гораздо выше, нежели вопрос об уголовной судьбе Быкова и политико-правоохранительных нападках на "НГ".

Истинный смысл резолюции президента России на этом письме становится понятным, если сравнить ее с резолюцией, которую ровно за три года до Владимира Путина вывел тогдашний премьер-министр Евгений Максимович Примаков (см. Приложение 2). Примаков на документе, который поступил ему из правоохранительных органов и в котором говорилось, как некоторые высокие чиновники используют служебное положение для занятий личным бизнесом, собственной рукой начертал: "ПРОШУ ПРОГОВОРИТЬ ВОПРОС С ГЕНЕРАЛЬНЫМ ПРОКУРОРОМ. СЛЕДУЕТ, НЕ ОТКЛАДЫВАЯ, ОТКРЫВАТЬ УГОЛОВНЫЕ ДЕЛА. УЩЕРБ, НАНЕСЕННЫЙ ГОСУДАРСТВУ, ОГРОМЕН. ЧТО МОЖНО БЫЛО БЫ ВЕРНУТЬ? Е.ПРИМАКОВ. 7.12.98".

В чем разница между поручением Примакова трехлетней давности и нынешней резолюцией Путина? Разница исключительно формальная. Во-первых, Примаков был премьер-министром, а Путин дает указание в ранге президента. Во-вторых, Путин, конечно же, гораздо более осторожен и юридически корректен. Он в отличие от Примакова не дает прямых приказов правоохранительным органам. Он всего лишь ПРОСИТ генерального прокурора.

Но люди, профессионально занимающиеся политикой или близко знающие Путина, понимают: ПРОСЬБА Путина равноценна жесткому ПРИКАЗУ, не допускающему двусмысленности в толковании, возможности невыполнения или отказа его выполнять.

Тем не менее ПРОСЬБА-ПРИКАЗ Путина не выполняется. Генеральная и московская прокуратуры не занялись расследованием возможной коррупции в московских судах, не возбудили по этому поводу никаких уголовных дел и даже не сделали элементарного процессуального действия - не допросили в качестве свидетеля Александра Лебедя.

Что это? Пренебрежение просьбами президента? Или же новая политическая реальность, в которой политическая и экономическая экспансия "питерцев"-силовиков свела на нет роль президента Путина?

Я Вас очень прошу, уважаемый Владимир Васильевич Устинов, ответьте, пожалуйста, на эти вопросы. Желательно в срок, установленный законодательством для ответов прессе со стороны официальных лиц и государственных органов.

Что касается Вас, уважаемые читатели "НГ", то сообщаю Вам, что я по-прежнему продолжаю свое личное расследование дела "НГ" против коррупции", новые результаты которого будут публиковаться в ближайших номерах нашей газеты.

Генеральному прокурору России
Устинову В.В.

На основании вышеизложенного в статье прошу Вас обнародовать реакцию Вашего ведомства и Вашу лично на резолюцию Президента Российской Федерации Путина Владимира Владимировича, наложенную им на письмо Лебедя А.И. 26 января 2002 года (рег. # 19-3-1-192). Возбуждены ли по фактам возможной коррупции в московских судах уголовные дела? Ознакомлена ли с резолюцией президента и письмом Лебедя Прокуратура г. Москвы? Если ознакомлена, то по какой причине Прокуратура Москвы до сих пор не проводит процессуальных действий в этом направлении? Понесут ли и когда наказание лица, работающие в системе Прокуратуры и ответственные за сокрытие фактов возможной коррупции? Когда, наконец, будут наказаны лица, ответственные за вольное толкование закона, уголовное преследование журналистов "Независимой газеты", не имевших отношения к авторству статьи "Подписка о невыезде ценой в миллион долларов"?

Главный редактор
"Независимой газеты"
Кошкарева Т.П.