Владимир Дворкин Отношения России и США в сфере стратегических наступательных и оборонительных вооружений претерпевают радикальные изменения. Даже теоретически трудно ожидать нового договора типа СНВ-3. Более вероятны рамочные соглашения. Нельзя полностью исключить и односторонних действий США и России по сокращению СНВ и программам ПРО.
Уже выявившиеся разногласия хорошо известны. Вашингтон крайне неохотно обсуждает вопросы кодификации договоренностей по глубоким сокращениям СНВ, в Пентагоне объявляют о намерении складировать часть сокращаемых вооружений, и никто в США не дает определений "ограниченности" ПРО.
В основе этой позиции лежит, во-первых, устойчивое представление о непредсказуемости развития военно-политической обстановки даже на ближайшую перспективу. В США говорят, что Россия может быть партнером и даже союзником, но может стать и противником. Во-вторых, хранить выводимые из боевого состава вооружения, которые еще имеют достаточный ресурс эксплуатации, для богатой Америки значительно дешевле, чем заниматься их ликвидацией.
С учетом всего этого нет никаких оснований критиковать Вашингтон за такую позицию. Это по-своему обоснованная и последовательная защита своих национальных интересов - как военных, так и экономических. Полезнее было бы использовать подобный опыт обоснования принимаемых решений и программ.
Во времена Никиты Хрущева мы бездарно уничтожали корабли и самолеты в пользу ракет. Теперь по навязанному Квашниным плану решено ликвидировать самые мощные и эффективные в мире ракеты в пользу самолетов и кораблей, что все равно не поможет авиации и флоту в силу накопившихся проблем. Причем установленные сроки эксплуатации ракет не только не закончатся ко времени ликвидации, но могут быть продлены дополнительно еще на несколько лет. Тем более что сохранение их в боевом составе обходится дешевле ликвидации.
Как это отвечает интересам России при безусловном приоритете экономического развития? Некоторые крупные военачальники говорят о том, что нам нужен баланс интересов, а не баланс сил. Какая-то очень новая трактовка интересов России, для которой тезис о непредсказуемости развития военно-политической обстановки значительно актуальнее, чем для США!
Конечно, нет смысла говорить о балансе сил общего назначения. Его нет и в обозримой перспективе не будет. Но зачем же заранее отказываться от стратегического ядерного баланса, который уже существует, является для России статусным фактором и может поддерживаться сколь угодно долго в рамках согласованных с США глубоких сокращениях СНВ при грамотных программах и вполне приемлемых затратах?
Поэтому решение проблемы согласования с США нового формата стратегических отношений наталкивается прежде всего на отсутствие вразумительной логики собственной ядерной политики, реализуемой в программе строительства СЯС. Действительно, какой смысл Вашингтону серьезно относиться к консультациям или переговорам с Россией по СНВ, то есть вести их на равных, если из Москвы то и дело доносятся возгласы об экономической беспомощности и ненужности ядерного баланса. С поднятыми руками переговоры ведут только о капитуляции.
Между тем вести эти переговоры на равных вполне возможно, если не убеждать себя и американцев в собственном бессилии. В действительности мы можем поддерживать любой уровень этих боезарядов в диапазоне до объявленного президентами России и США верхнего предела в 2200 единиц и даже выше, если только не будем досрочно ликвидировать имеющиеся ракеты, действующую инфраструктуру и свертывать обоснованную ранее программу производства новых наземных ракет. А их при отсутствии ограничений Договора СНВ-2 можно оснащать многозарядными головными частями, не только увеличив при этом общее количество боезарядов в СЯС, но и сократив затраты на производство самих ракет.
Для этого необходимо решение президента России о корректировке принятой концепции строительства СЯС, которая была выработана в условиях действующих договоров по ПРО и СНВ-2. Она и для такой ситуации была необоснованной, а сейчас представляется несостоятельной. "Технология" подготовки принятых решений еще ждет своей оценки.
При ведении равноправных консультаций или переговоров можно рассчитывать на достижение следующих результатов:
- кодифицированные соглашения по СНВ, в которых были бы зафиксированы предельные уровни вооружений сторон без всяких ограничений на структуру и характеристики;
- решение о совместном выходе из Договора СНВ-1 с обязательством придерживаться установленных этим договором разветвленных систем контроля и мер доверия;
- подтверждение обязательств о не выводе в космос любого оружия;
- меры транспарентности испытываемых и развертываемых систем ПРО.
С учетом ограниченного времени до летней встречи президентов России и США на первом этапе в качестве основы мер транспарентности по СНВ могли бы быть приняты в полном объеме системы контроля и мер доверия, зафиксированные в Договоре СНВ-1 и подтвердившие свою эффективность в период его действия. Возможное развитие мер доверия будет определяться договорным потенциалом.
К дополнительным мерам целесообразно отнести контролируемую ликвидацию корпусов снимаемых боезарядов МБР и БРПЛ, подлежащих сокращениям в соответствии с достигнутыми соглашениями, и поддержание в существующих степенях боевой готовности некоторого числа (например, не более 500) боезарядов на развернутых ракетах.
Важно уточнить провозглашаемую США "ограниченность" ПРО. Для этого целесообразно было бы в полной мере учесть опыт подготовки пакета документов, подписанных в сентябре 1997 г. в Нью-Йорке, и договориться о том, что масштабы и география развертывания ПРО будут согласованы, а также о том, что они будут соответствовать программам разработки баллистических ракет тех стран, которые, по взаимному представлению, могут составить потенциальную угрозу России, США и их союзникам.
Однако все эти направления могут иметь шансы на реализацию при условии как минимум корректировки собственных решений и окончательной отработки системы их подготовки и принятия.
