Михаил Ходаренок Из первых рук
-Владимир Семенович, у вас не создалось впечатления, что президент России Владимир Путин во время своего ответного заявления в связи с односторонним выходом США из Договора по ПРО выглядел откровенно расстроенным и даже не мог скрыть своего внутреннего волнения, откровенно нервничал?
- У меня тоже сложилось подобное впечатление. В то же время глава государства хотел выдержать спокойный и взвешенный тон, который бы свидетельствовал, что для России выход США из Договора по ПРО не является неожиданностью. Конечно, речь шла только о том, в какие сроки это могло быть объявлено. Но то, что такой шаг неминуемо последует - об этом явственно говорили события последнего времени. У специалистов же сомнений на сей счет практически не существовало. Принципиально важно одно обстоятельство: наш президент считает решение администрации США ошибочным.
- Таким образом, вы считаете, что решение Вашингтона было неизбежным?
- Именно так. Кроме того, считаю, еще неизвестно, что хуже: продолжение бесконечных консультаций, переговоров и постепенная сдача позиций Россией или когда, наконец, поставлены все точки над "i", определены позиции сторон. В последнем случае даже возможно получить какую-то компенсацию за те решения, которые приняты Соединенными Штатами.
- А то, что мы с такой бескомпромиссностью отстаивали свои позиции - это, на ваш взгляд, было правильно?
- Да, но только до определенной поры. Но когда Москва окончательно убедилась в том, что решение США о выходе из Договора по ПРО 1972 года неминуемо, спасти его невозможно, уже здесь надо было искать какие-то компромиссы, которые бы позволили бы компенсировать в области стратегической стабильности ситуацию, сложившуюся на сегодняшний день. Здесь, на мой взгляд, достаточно удачный шаг со стороны России - объявление о намерении сократить уровень стратегических наступательных вооружений до 1500 боевых блоков. Было, как известно, соответствующее заявление и президента США, что они тоже намерены "опустить планку" до примерно такого же уровня. Для России сокращение СНВ до минимально необходимого порога крайне желательно, потому что содержать уровень боезарядов советского времени или даже тот, который предусмотрен соглашением СНВ-2, чрезвычайно затруднительно по экономическим соображениям. С другой стороны, нужды в таком количестве боевых блоков нет и по соображениям чисто военного характера.
- Какие-нибудь меры технического характера с нашей стороны в ответ на заявление американцев возможны?
- Естественно, в связи с заявлением американцев Россия получает определенную свободу действий. Это прежде всего касается политической стороны данной проблемы, то есть отношения Москвы к заключенным ранее договорам. Наша страна обретает определенные возможности, чтобы подготовить соответствующий ответ на действия США. Надо сразу признать, что ближайшие десять-пятнадцать лет развертывания НПРО США - проблема для России политического характера, а не военного. Сегодня состояние соответствующих технических решений и технологий пока еще не позволяют создать базу для высокоэффективной системы противоракетной обороны.
Неприятный нюанс заключается в том, что когда велись переговоры по ПРО в 1972 году, то стороны не случайно заложили в договор пункт 1, который запрещал не только собственно развертывание широкомасштабной противоракетной обороны, но даже создание основы для такого развертывания. Начало развертывания системы ПРО в США через несколько лет как раз и имеет отношение к первому пункту.
Как известно, любая система ПРО состоит из обязательных трех компонентов: информационно-разведывательного, системы боевого управления и средств перехвата. Поскольку американцы утверждают, что речь идет об ограниченной системе противоракетной обороны, но охватывающей всю территорию США, то совершенно очевидно, что первые два компонента и будут охватывать всю территорию. То есть пока все ограничения будут накладываться только на количество средств перехвата. Однако нам хорошо известно, какие потенциальные возможности у Соединенных Штатов по производству современного вооружения. Следовательно, абсолютно ясно, что эта "ограниченность" весьма и весьма надуманна.
- Сегодня американцы решают проблему неядерного перехвата боевых блоков на расстоянии несколько тысяч километров. Возможности отечественной системы ПРО намного скромнее. Надо ли нам пускаться вдогонку?
- Я бы не так ставил вопрос. Существующие технологии позволяют в лабораторных, полигонных условиях решить задачу неядерного перехвата на таких дальностях. Однако это осуществляется при заранее известных условиях эксперимента, при заданных точках старта мишени и пуска противоракеты, по одиночным ракетам. Вдобавок, как показывают результаты американских экспериментальных пусков, добиться эффективности выше 50% пока не удается. Вопрос о том, что в ближайшие годы можно создать надежную систему перехвата ракет, тем более разделяющихся головных частей с индивидуальным наведением боевых блоков, да еще при многочисленных ложных целях и в условиях организованного противодействия выглядит маловероятным. Я бы хотел привести только один пример. Наиболее радикальным ответом на американские инициативы является оснащение наших ракетных комплексов системами преодоления противоракетной обороны. Конечно, обе стороны хранят в секрете возможные характеристики комплектов средств преодоления ПРО. Ибо они при внезапном применении могут в буквальном смысле "ослепить" любую противоракетную оборону.
А о комплекте преодоления ПРО, установленном на американской ракете МХ, известно следующее: десять тяжелых ложных целей, более сотни надувных майларовых шаров (это тонкая синтетическая оболочка, обработанная алюминиевой пудрой, которая по форме напоминает боевой блок), сотни тысяч дипольных отражателей в виде отрезков тонкой проволоки. Наконец, это станции активных помех, которые работают на частотах радиолокаторов систем ПРО. Задача распознавания боеголовки, летящей в облаке ложных целей, невероятно сложна в техническом плане. Даже те способы многопараметрического анализа, известные сегодня, не дают 100% гарантии селекции боевых блоков на фоне ложных целей.
Проблемы распознавания на сегодняшний день и в ближайшем будущем вряд ли будут решены. Выход может быть найден, в частности, в переходе от пассивных методов распознавания к активным. Что я имею в виду? Например, подрыв нейтронной боеголовки в потоке целей. Выделяющийся при этом нейтронный поток будет воздействовать как по ложным целям, так и по боеголовкам. Поскольку пустотелые ложные цели пронизываются этим потоком, здесь не наблюдаются вторичные явления. И наоборот, когда этот поток облучает боевые блоки, образуется вторичное гамма-излучение. На этой основе можно провести селекцию. Однако, видимо, нет нужды рассказывать подробно, насколько сложен и подобный способ распознавания целей.
- То есть это необычайно трудная задача?
- Да, сегодня в области противоракетной обороны это самая технически сложно решаемая задача. Надо прямо сказать, что в настоящее время меры противодействия возможному перехвату боевых блоков МБР гораздо эффективнее, чем способы поражения.
- В нашей системе ПРО данная задача решается с помощью плотных слоев атмосферы - ложные цели просто "отстают" от боевых блоков. Однако за кажущуюся простоту приходится платить?
- Так точно. Ядерные взрывы, пусть даже в верхних слоях атмосферы, оказывают столь негативное влияние на функционирование радиоэлектронных средств и на экологию, что надо в перспективе переходить на оснащение противоракет обычными боевыми частями.
- Можно ли расценивать выход США из Договора по ПРО как поражение российской дипломатии?
- Я бы не оценивал это как поражение отечественной дипломатии. Со стороны МИДа, на мой взгляд, было сделано все возможное, чтобы сохранить Договор, однако изменить отношение США к проблеме защиты своей территории России оказалось не под силу. Это оказалось неразрешимой проблемой, тем более что в США задача развертывания ПРО как одна из самых приоритетных в области национальной обороны была провозглашена еще в 1983 году. Уже в те годы США сделали серьезный технологический рывок. Сейчас мы наблюдаем уже второй этап. Тем более в развертывании системы НПРО кровно заинтересован американский военно-промышленный комплекс.
Мне вспоминается 1967 год. Тогда наш премьер-министр Алексей Косыгин был сторонником развертывания системы противоракетной обороны. Он считал, что ПРО - это благо, ибо она служит благородным целям защиты собственной территории, населения и промышленности. У него в то время состоялся разговор с Робертом Макнамарой, который заявил Косыгину, что его позиция приведет к очередному витку гонки вооружений. Создание в СССР противоракетной обороны, защищающей всю территорию страны, приведет к усилению стратегических наступательных вооружений США. Однако сегодня ситуация зеркально поменялась. Разве что у нас возможности по парированию вызовов значительно меньше. Сегодня нужно в первую очередь решать две задачи: во-первых, повысить живучесть наших ракетных комплексов за счет придания им мобильности и, во-вторых, совершенствовать комплекты средств преодоления ПРО. Надо отслеживать, что делают США в плане развития своей ПРО, но ничего пока не производить, вкладывая деньги только в НИОКР. Ибо сегодня тех средств, которые установлены на наших ракетах вполне достаточно для преодоления любой ПРО.
Но чтобы ситуация не застала нас врасплох, научные изыскания ни в коем случае нельзя прекращать, надо закладывать базу для технологий, которые будут эффективны против перспективных элементов системы ПРО.
Дарья Гармоненко