За державу не обидно

Ровно 10 лет назад Советский Союз, к тому времени уже представлявший собой скорее виртуальную, нежели предметную реальность, перестал существовать официально - президенты России, Украины и Белоруссии подписали в Минске "Соглашение о создании Содружества Независимых Государств".

Именно в этом документе было впервые зафиксировано, что "Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование". Констатируя, что на место СССР приходит СНГ, "Высокие Договаривающиеся Стороны" сделали все, чтобы донести до международного сообщества факт фундаментального отличия нового образования от того, что было на его месте раньше. Россия, Украина и Белоруссия декларировали, что все проживающие на их территориях люди (включая иностранцев и лиц без гражданства) пользуются всеми "политическими, социальными, экономическими и культурными правами и свободами в соответствии с общепризнанными международными нормами о правах человека". Национальные меньшинства и "сложившиеся уникальные этнокультурные регионы" были взяты Москвой, Киевом и Минском под защиту.

Немало сказано в "Соглашении" о необходимости разностороннего сотрудничества, с каковой целью было предусмотрено создание общих координирующих институтов СНГ. Предполагалось, что в сфере общего ведения останутся вопросы, связанные с функционированием транспортно-энергетических инфраструктур, охраной окружающей среды, борьбой с оргпреступностью, миграционной политикой, формированием "общего экономического пространства, общеевропейского и евразийского рынков". Отсюда, кстати, можно понять, что уже тогда Ельцин, Кравчук и Шушкевич были уверены, что остальные союзные республики также примкнут к Содружеству.

Впрочем, в тексте "Соглашения" была заложена "мина замедленного действия", которая явно перешла в этот документ из международного права. Речь идет об одновременном признании и поддержке, с одной стороны, "неотъемлемого права на самоопределение", а с другой - о "признании и уважении территориальной целостности и неприкосновенности существующих границ в рамках Содружества". Впоследствии все это дало повод к еще большему обострению взаимоотношений между некоторыми "мини-империями" и их стремящимися к независимости автономиями.

Ельцин, Кравчук и Шушкевич, явно опасаясь обвинений в "славянском сепаратизме", пригласили (правда, не очень охотно) на "Беловежскую сходку" и казахстанского лидера Назарбаева, но он не приехал, до последнего момента надеясь получить из рук Горбачева пост союзного премьер-министра. Последующая нескрываемая обида Назарбаева принятым "тройкой" решением диктовалась поэтому не столько сожалением о судьбе державы как таковой, сколько ощущением утраченных карьерных возможностей.

Однако если представить, что Союз все-таки удалось бы удержать и агония империи продолжалась бы еще некоторое время, пребывание на посту премьера вряд ли принесло бы Назарбаеву большое удовольствие. К моменту подписания "Соглашения" держава находилась на пороге неизбежной, причем обещающей быть очень кровопролитной гражданской войны. Катастрофическое состояние экономики и нарастающие вооруженные межэтнические конфликты не позволяли рассчитывать на более оптимистичный сценарий. А любая попытка "закрутить гайки" не только спровоцировала бы очередной виток противостояния, но скорее всего просто провалилась. Достаточно вспомнить, что, узнав о роспуске возглавляемой им страны, Горбачев попытался начать "консультации" с высшим генералитетом, но его уже никто не стал слушать.

Тем не менее, как обычно и бывает, трудности и испытания быстро забылись, а ощущение потери осталось. До сих пор основным обвинением в адрес бывших руководителей России, Украины и Белоруссии остается обвинение в "развале великой страны". Но если Кравчук и Шушкевич, насколько можно понять, относятся к этому достаточно хладнокровно, у Ельцина "комплекс терминатора" явно вызывает ощущение вины. Думается, что во многом из-за этой чисто психологической причины он некогда пошел на пусть и формальное, но все же - объединение с Белоруссией: шаг с экономической и политической точки зрения для интересов России во многом сомнительный.

Единственная позитивная черта, которую за Содружеством признают буквально все, - это то, что детище трех славянских президентов стало удачной формой относительно бескровного расхождения бывших республик. Иных достоинств за СНГ, благодаря которому, однако же, удалось в значительной степени сохранить общее военное, культурное, информационное пространство и обеспечить относительную свободу передвижения людей, стараются не замечать. Что несправедливо.

До последнего времени лидеры большинства новых независимых государств не были уверены в искренности отказа Москвы от "имперских амбиций" и склонялись к подозрению, что Россия может попытаться использовать структуры Содружества для возрождения империи. Это явно мешало процессам интеграции даже в тех случаях, когда их необходимость была очевидной. Сегодня, когда стало ясно, что Москве совсем не до этого, настроения стали меняться: в моде рассуждения о необходимости присмотреться к опыту "цивилизованной европейской интеграции"...