Сближение - да, смягчение - нет

СЕГОДНЯШНИЕ переговоры президента Владимира Путина с генсеком НАТО Джорджем Робертсоном, как и все ключевые международные контакты последнего времени, будут посвящены борьбе с терроризмом. Москва хотела бы, в частности, прояснить, какую роль отводит себе мощнейший военный блок в пока еще виртуальной антитеррористической коалиции. Для российских представителей естественны дискуссии с НАТО в нынешних условиях как с организацией, которая вполне может оказаться втянутой в длительную войну. Между тем в Москве четко видят, что США, заручившиеся политической поддержкой остальных 18 союзников, держат их в основном на расстоянии, предпочитая более тесные контакты лишь с Великобританией. Так что в иных западных столицах явно поспешили с упоминанием 5-й статьи Вашингтонского договора (коллективная оборона): Соединенные Штаты до сих пор не призвали своих союзников воспринимать террористическую атаку как нападение на 19 государств и об особой помощи их не попросили.

России не хотелось бы, как говорят наши дипломаты, чтобы американская администрация присвоила себе исключительную роль в противостоянии терроризму, равно как и того, чтобы эта борьба обернулась против самой России, учитывая шаткость ее демократических институтов и слабость к неугодным Вашингтону режимам. Так что Москва, по идее, заинтересована в том, чтобы расставить определенные акценты в ходе дискуссий с НАТО. Другое дело, что сегодняшнее общение Путина и Робертсона не явится в этом смысле поворотным. Их встреча формальна, а идея провести ее родилась совсем недавно. Глава российского государства, следуя традиции, не станет переступать порог штаб-квартиры альянса. Переговоры пройдут вне натовских стен.

После событий 11 сентября терроризм вышел на первый план в контактах Москвы с Североатлантическим альянсом. Однако декларируемое единство сторон в вопросах борьбы с общим врагом не умаляет давних противоречий. Это отмечают и в Москве, и в Брюсселе. Натовские дипломаты говорят, что Россия и альянс будто стали ближе, однако смягчения российской позиции и не ожидалось, и не наблюдается на тех направлениях, где Россия традиционно критична. К примеру, расширение НАТО. Кстати, накануне переговоров Путина с Робертсоном в администрации президента вновь говорили о неприемлемости такого сценария для России. Предельно жестко высказался и замминистра иностранных дел Евгений Гусаров, предсказывающий "адекватные меры как военного, так и политического характера" в случае дальнейшего приближения натовской инфраструктуры к нашим границам. На Смоленской площади считают, что в новых условиях у альянса полностью размывается аргументация необходимости расширения: не те нынче угрозы.

Самое активное направление внешней деятельности НАТО - миротворчество на Балканах - по-прежнему дает России много поводов для критики. Наши дипломаты говорят, что теперь получают лишь новые подтверждения собственной правоты, ибо издавна предупреждали натовцев об опасности умиленного отношения к экстремистам и террористам. И миротворцы, и соответствующие американские специалисты ныне заметно активизировались в поисках нитей, ведущих к бен Ладену и всяким опасным организациям в Боснии, Косово и Македонии. В Брюсселе, правда, говорят, что альянс никогда не отрицал наличия террористов на Балканах.

Сближение при отсутствии смягчения, видимо, то состояние, которым и далее будут характеризоваться отношения России и НАТО. Зафиксировав необходимость совместного противостояния терроризму, сторонам предстоит конкретизировать свое сотрудничество в этой сфере. Что касается повседневных дел и споров, то они будут идти своим чередом - пока в тени антитеррористического флага.

ПРИБЫТИЕ Владимира Путина в Брюссель с официальным визитом сказалось не только на европейской политике, но и на музыкальном репертуаре в центральных кафе бельгийской столицы, в которых особой популярностью стали пользоваться инструментальные обработки российских мелодий.

Брюссельская программа российского президента наполнена не только статусными мероприятиями - посещением ратуши, беседой с представителями парламента и деловых кругов Бельгии, - но и протокольными исключениями. Так, Владимир Путин удостоился двухчасовой аудиенции у бельгийского короля Альберта II - довольно продолжительной по меркам европейской монархии. А временные рамки беседы Владимира Путина с премьер-министром Бельгии Ги Верхофстадтом заранее вообще не ограничивали, слишком много вопросов требовали обсуждения.

Бельгия сейчас председательствует в ЕС, что во многом и определило тему переговоров Путина и Верхофстадта. Кроме того, фактический руководитель Бельгии в европейских политических кругах пользуется репутацией сторонника интеграционных процессов, что для Москвы сейчас особенно важно. События в мире дают России уникальный шанс войти в мировое экономическое и политическое сообщество. В том, что у Москвы такое желание есть, ни в Европе, ни в Америке уже не сомневаются. Но сейчас на первый план выходят практические вопросы: какую цену Россия готова за это заплатить и что могут предложить России на Западе?

Однако в диалоге с Европой эта тема пока остается открытой. Поиск взаимовыгодных позиций затягивается. Как стало известно "НГ", за день до переговоров в рамках Россия-ЕС сторонам не удалось до конца согласовать ни одного документа. Сегодня стороны должны подписать совместное заявление по борьбе с терроризмом. Однако если Европа пытается свести его основной смысл к осуждению событий 11 сентября в США, то Россия предлагает вести отсчет от других, гораздо более ранних событий.

И даже элементарное подведение итогов в отношениях Москвы с Евросоюзом за последние полгода оказывается сейчас проблематичным. Ко времени последнего саммита сторонам не удалось существенно продвинуться ни в одном вопросе. Запад не стремится закрыть антидемпинговое разбирательство, которое серьезно сказывается на подходах нашего бюджета. По вопросу о признании России страной с рыночной экономикой наблюдаются лишь незначительные подвижки, а в связи с этим остается подвешенным и вопрос о вступлении нашей страны в ВТО.

Москва настаивает на исключении в отношении себя практики двойных стандартов. "Ни одно государство, вступившее в ВТО, не открыло на первом этапе сразу все свои рынки, почему это должны делать мы - непонятно", - говорит высокопоставленный представитель российской делегации. Европа пытается увязать вопрос о вступлении России в ВТО и придании ее экономике рыночного статуса. В то же время страны Балтии получили этот статус еще в начале 90-х, когда ни о каком реальном рынке речи вообще идти не могло. Эти на первый взгляд экономические вопросы требуют политического решения, на которое Запад пока, похоже, не готов.

И еще один предмет недовольства Москвы - попытка Запада выделить проблему энергодиалога России и ЕС из общего контекста экономического сотрудничества. Вопрос об увеличении потребления российских энергоносителей напрямую увязывают с процессами либерализации в этом секторе российского рынка. Одно из принципиальных условий для Европы - реформирование РАО "ЕЭС" и "Газпрома", которое в перспективе позволит западным инвесторам участвовать в капитале этих кампаний. Другой вопрос - ратификация Россией энергетической хартии, которая откроет доступ к российским энерго-транспортным системам третьим странам. В сочетании эти требования создают для России достаточно серьезные риски, связанные как с потерей монополии на поставки газа в Европу, так и доступом к собственным ресурсам.

Впрочем, у России достаточно аргументов для продолжения дискуссий на эту тему. Сейчас она закрывает около трети потребностей европейского рынка в энергоносителях, и в первую очередь это касается газа. Через пять лет запасы голубого топлива в Норвегии и Алжире начнут истощаться, и Европе просто придется договариваться с Москвой, равно как и Москве - находить общий язык со странами Евросоюза. Хотя бы в силу того, что они реальные потребители ее энергоресурсов. Эта тема может стать на сегодняшних переговорах в рамках саммита России и ЕС одной из главных. На саммит выносится вопрос о продолжении энергодиалога, и для этого предлагается создать специальный комитет на высоком уровне по энергетическому сотрудничеству.

В Москве не ожидают, что диалог с Европой получится простым. Если экономический рост в России продлится в течение следующих 5-8 лет, условия могут меняться в нашу пользу. В Европе это понимают и потому пытаются использовать оставшееся время с максимальной для себя выгодой. У представителей российской делегации по понятным причинам другие настроения: говорить необходимо, но торопиться некуда.

Брюссель