Иван Родин - Виктор Александрович, каким, на ваш взгляд, получился Земельный кодекс, принятый Госдумой во втором чтении?
- Я считаю, что для сегодняшнего этапа развития нашей страны кодекс получился очень прогрессивным, но, как любой закон, который коренным образом меняет взаимоотношения в обществе, он, конечно, не может быть без недостатков. И поэтому было бы странным говорить, что сегодня мы создали тот документ, который будет гармонично, во-первых, воспринят в обществе, а во-вторых, так же гармонично регулировать те сложные и противоречивые земельные отношения, которые существуют в стране. По моей информации, полученной из некоторых регионов, в ряде геологических партий в последнее время произошли пожары, в результате которых "пропали" разнообразные геолого-разведочные карты еще советских времен. Я думаю, это не случайные пожары. Просто "грамотные" люди приобрели эти карты, а потом с их помощью приобретут и земельные участки - причем за копейки. А потом государству, если под этими участками "вдруг" обнаружатся золото, алмазы и прочие ископаемые, придется покупать эту землю у них, но уже по другим ценам - рыночным.
- Правильно ли сделали правительство и Дума, решив вынести в отдельный закон земли сельскохозяйственного назначения?
- Абсолютно правильно. Более того, я считаю, что обществу надо будет очень внимательно отнестись к формированию законопроекта об особенностях регулирования сельскохозяйственных земель. Это на самом деле очень чувствительная сфера и самый, пожалуй, больной ее момент. Он заключается в том способе раздачи сельскохозяйственной земли, который был использован в начале 90-х годов. Ведь надо же было умудриться так бездарно раздать ее - разбить на доли землю бывших колхозов, совхозов и прочих сельскохозяйственных предприятий и раздать ее всем живущим на селе поровну и бесплатно. Причем землю разделили поровну не только среди работающих на ней, но прибавили к ним и всех рядом живущих, и идущих: врачей, учителей, милиционеров и так далее.
В результате что мы сегодня имеем? У нас в лучшем случае 15-20 процентов владельцев паев реально работают на земле. Мы искусственно породили слой земельных рантье. Причем рантье мелких, которые не могут вкладывать в свою собственность деньги не только потому, что, например, их нет у них, а потому, что в такие маленькие участки, по сути дела, денег и вложить невозможно. Сейчас выходить из нынешнего положения в нормальное, то есть концентрировать землю в руках эффективного собственника, будет очень сложно. Здесь надо проявить колоссальную мудрость.
- Вы согласны с теми заявлениями, которые Михаил Касьянов делал на Белгородчине? Он отметил, в частности, что у правительства появились аргументы против свободной купли-продажи сельхозземли.
- Могу сразу же сказать, что свободной купли-продажи сельскохозяйственной земли нет нигде в мире. Сделки с землей во всех цивилизованных странах обременены определенными ограничениями. Ну, а на этапе нашего вхождения в этот мир подобные ограничения должны быть еще более заметными - как раз на переходный период возникновения в России нормальной рыночной экономики. После чего часть из них с течением времени должна быть отменена. Я надеюсь, что председатель правительства именно так это понимает.
- Что же должно быть написано в проекте закона об особенностях оборота сельскохозяйственных земель?
- Сохранение целевого назначения земли, приоритет соседа при реализации освободившегося участка. Также надо прописать вопросы изъятия земли при ее нецелевом использовании или ее неиспользовании вообще. Надо зафиксировать возможность и механизм отказа собственника от земли, потому что она - не просто субъект бизнеса, это еще и среда жизненного обитания людей. Очень грамотно надо прописать и статьи, исключающие искусственную спекуляцию землей. То есть оговорить нормативы цены на землю, сделать существенным влияние Земельного банка на процессы перераспределения участков. Я поддержал бы и такие предложения: если человеку дали бесплатно сельскохозяйственную землю, то в течение какого-то периода он продавать ее не может.
- А ограничения, связанные с размером надела, на ваш взгляд, должны присутствовать в этом законе?
- Обязательно, но не столько ограничения максимального размера, сколько в первую очередь минимального. Максимальный же предел я бы обусловил только положениями антимонопольного законодательства. Среди мер, ограничивающих свободу сделок с сельскохозяйственной землей, я бы ввел, например, и регрессивный налог. Его механизм заключается в следующем: положим, первые три года землю, полученную бесплатно, вообще продавать нельзя, на четвертый - 70 процентов от продажи идет государству, а через 10 лет, к примеру, уже вообще нет этого налога. Такую схему можно было бы ввести опять на нынешний переходный период. Ну и самый тонкий и трудный вопрос - как же быть с этими мелкими рантье. Как, с одной стороны, запустить механизм купли-продажи их долей, а с другой - предусмотреть защитные меры против того, чтобы эти мелкие собственники не смогли мешать развитию сельхозпредприятий? Например, в числе последних можно было бы предусмотреть право для акционерного общества заключать с такими собственниками договоры, исключающие их право свободно реализовывать свою землю на стороне. Надо запустить процесс концентрации мелких наделов, побудить рантье продать свои участки либо сдать их в долгосрочную аренду. Причем ни в коем случае нельзя пойти по пути, напоминающему людям об экспроприации. Надо заинтересовать людей реальной возможностью получить за ту землю, которая им не нужна, соответствующую компенсацию. Кроме того, необходимо побыстрее запускать и залоговые механизмы. Но препятствием для них, кстати, опять является все та же земельная "мелкота".
