В категорическом согласии с бытием

Телевидение - мощная сила. С этой незатейливой истиной никто уже и не спорит. Но главное - она известна самим телевизионщикам. Как всякая сила, знающая о своей мощи, она начинает баловать. Телевидение пытается расширить сферу своего воздействия. Известное дело - воля к власти.

Убедившись в собственной эффективности на поприщах выборных кампаний и уничтожений "неправильных" общественных и политических авторитетов, телевидение, судя по всему, стало дрейфовать в сторону искусства. Я не имею в виду покушения на художественность во всяких душещипательных программах, я говорю о той части телевизионного мира, профессия которого - новости. Здесь явно идет поиск все более и более сильнодействующих на зрителя средств, ощущается озабоченность проблемой катарсиса. Это, в общем-то, понятно, ведь на смену профессионалам, много лет рассказывавшим нам про "скоростные плавки", "поднятие зяби" и "уборку зерновых и зернобобовых", пришли профессионалы, обремененные всякими гуманитарными знаниями, поэтому имеющие более тонкое представление о природе и функциях искусства. За жанром далеко ходить не приходится, достаточно обратиться к преобладающему на телеканалах кино. Даже беглый взгляд свидетельствует: в лидерах детективы-боевики и мыльные оперы. Вот и решение проблемы.

В свое время вся наша прогрессивная общественность была шокирована программой Александра Невзорова "600 секунд". "Как можно?! - раздавались отовсюду голоса. - Сплошные трупы, кровь и прочая чернуха!" Интеллектуалы, призвав в соратники Эриха Фромма, стали доказывать, что Невзоров - некрофил. Как у нас водится, развернулась бурная дискуссия.

Прошло время. Невзоров потихоньку исчез со сцены, дискуссии стали носить гораздо менее отвлеченный характер, а дело "600 секунд" под сурдинку победило. Нет канала - долгих лет жизни MTV! - который не подавал бы к столу горячее блюдо криминала: обстоятельно показанные трупы, интервью с пострадавшими, обязательно с текущей по лицу кровью, хорошо, если есть расчлененка, милое дело - торчащая из мусорного бака человеческая нога. Но нельзя не признать, что телевизионщиками проделана большая работа по эстетическому совершенствованию подобного рода передач. Взять, например, программу "Криминал" на НТВ: тщательно подобранная музыка, напряженный текст, игра цвета и светотени, динамичная камера. Сильная вещь, только Чак Норрис не играет...

Активно развивается и жанр мыльной оперы. Первый мощно развернутый сериал назывался "Гибель "Курска". Главные усилия были затрачены не на поиск информации, не на уличение сбивчиво врущих военных и прочих чиновников, а на получение сильной картинки: плачущие жены погибших, ребенок с фотографией папы в руках, убитые горем матери у гроба. Надо сказать, телевизионщики преуспели в этом деле. Во дворах только и обсуждали, что это событие, одна мудрая женщина, подводя итог случившемуся, констатировала: "Они там задохнулись, им-то что, а каково матерям и женам!"

Не прошло и года - второй сериал под названием "Катастрофа Ту-154". Здесь тот же метод, но с некоторым усовершенствованием: теперь удалось снимать людей практически в тот момент, когда они в аэропортах узнавали о гибели родных. Потом камеры жадно шарили по обломкам самолета в поисках хоть какого-то "фрагмента человеческого тела" - эксклюзивные кадры в особой цене. Затем показывали простого, как правда, чиновника, который зачитывал перед родственниками погибших и телекамерами список оставшихся фрагментов тел: "Женская рука с желтым обручальным кольцом на безымянном пальце..."

Исторически сложилось так, что у нас смешно говорить об уважении к личности, о праве человека на достойную смерть и прочих, не самых важных для жизни государства вещах. Мастера телевидения ответят, как обычно: есть новость, мы о ней максимально подробно рассказываем и т.д. Спорить не о чем, это уже неинтересно. А вот взгляд на описанный феномен как на эстетический может прояснить многое.

Снимая очередной сериал с участием живых людей и живых эмоций, телехудожники, естественно, стремятся выдавить у зрителя слезу, развивая сюжет по восходящей, а потом добиться и катарсического эффекта. Но этого никак не получается в отличие от ладно скроенного и почти всеми поносимого американского боевика и даже в отличие от очередной мексиканской белиберды про очередную страждущую Марию. Стилистика телевизионных повествований о всякого рода трагедийных ситуациях напоминает представления Эммы Бовари о необычном: "Если уж море, то чтобы непременно бурное, если трава, то чтобы непременно среди развалин".

До сих пор еще периодически разгораются споры о воздействии на людей боевиков и мыльных опер. Хорошим тоном считается провозгласить абсолютную пагубность показываемых убийств, луж крови, пошлости и надуманности любовных интриг. Сколько копий было сломано вокруг фильмов Квентина Тарантино! Сколько клеймили сериалы про Марию и Марианну! Не буду вдаваться в умствования по поводу неоднозначного воздействия подобных вещей на зрителя, здесь важно одно: кровь в кино - это клюквенный сок, а слезы убитой горем Марии - спецкапли. Упомянутые сериалы, сооружаемые нашим телевидением, показывают, а иногда и смакуют настоящую кровь, настоящие слезы, настоящее горе. Нет ничего удивительного в том, что в общем потоке зрелищ зритель вполне резонно смешивает одно с другим. В его сознании сериалы перемешиваются, задыхающиеся в "Курске" моряки становятся менее реальными, чем герои очередного фильма-катастрофы, а плачущие по погибшей в авиакатастрофе дочери родители ничем не отличаются от страдающей от утраты ребенка Марианны.

Дело в том, что телевизионщики с неизбежностью скатываются в кич вместо того, чтобы возвыситься до катарсиса. А кич, говоря словами чешского прозаика Милана Кундеры, в основе своей имеет "категорическое согласие с бытием". Не согласен с бытием Тарантино, не согласен с ним и режиссер всякой мелодрамы. Снимая и демонстрируя по телевизору окровавленных, оглушенных людей, практически без одежды выбежавших из перехода на Пушкинской площади после террористического акта и совершенно не понимающих, смотрят они в телекамеру или в бездну, либо человека с перекошенным от горя лицом, узнавшего, что в злополучном Ту-154 погибла его дочь, эстеты от телевидения играют на самых массовых и достаточно пошлых чувствах. Они категорически согласны с бытием. Такое согласие может породить лишь дурновкусие. Если вернуться к вопросу о мощи телевидения, то оно уже не один раз доказало свою эффективность в деле распространения дурного вкуса по всей территории нашей страны. Из ярких примеров недавнего прошлого - результаты последних думских выборов и методы их достижения.

Когда пытаешься приблизиться к искусству, проблема рейтингов не может быть первостатейной. Для искусства крайне важно не только что, но и как, столь же важно это и для телевидения. Тут нужно чувство меры, а оно просто так не появляется. Как говорил мудрый генерал Макашов: может, культурешки маловато?..