Александр Ципко МОРАЛЬНОЕ преодоление тоталитарного прошлого является актуальным не только для Германии, но и для новой России. Русское национальное самосознание сейчас невозможно сформировать без осмысления причин нашего грехопадения и во время большевистской революции, и в последующие эпохи строительства социализма. И как немцам не удастся взвалить всю ответственность за преступления фашизма на фюрера, на СС, точно так и русским в широком смысле этого слова не удастся приписать ленинской гвардии, комиссарам все преступления большевизма. Никуда не уйдешь от того прискорбного факта, что учиненная большевиками расправа над "бывшими" носила народный характер.
Я согласен с теми, кто сближает преступления большевиков и нацистов. Первые уничтожали человека за то, что он принадлежит к обреченному, с их точки зрения, классу, вторые - только за то, что он еврей или цыган. Но, на мой взгляд, моральный суд над прошлым, в том числе и над нашим русским большевизмом, имеет смысл лишь при определенных условиях.
Первое. Преодоление тоталитарного прошлого возможно и полезно только при внимательном и объективном отношении к "эмпирической реальности" этого процесса. Второе. Преодоление тоталитарного прошлого полезно только при "полной открытости" навстречу всем поставленным и возникающим вопросам. Третье. Действительно, важно понимать, что запредельная жестокость и большевиков, и нацистов порождена и так называемым "европейским духом абстракции", опасной игрой понятиями "классы" или "нации". Четвертое. Это преодоление тоталитарного прошлого ни в коем случае не должно вести к реставрации тоталитарной идеологии или тоталитарной практики навыворот, к примеру, к попыткам тотального перевоспитания масс в духе ценностей нового либерализма.
Моральное преодоление тоталитарного прошлого возможно только при понимании равноценности каждой человеческой жизни, независимо от национальной принадлежности человека, при понимании равноценности каждого народа. Очень важно, чтобы осуждение тоталитаризма не вело к новому делению народов на полноценные и неполноценные, опасные и неопасные, на склонные к тоталитаризму и, напротив, на восприимчивые к ценностям демократии. Преодоление тоталитаризма и осуждение его преступлений против личности имеют смысл, когда они ведут к укреплению христианской идеи равноценности каждой человеческой личности и каждого народа.
У меня вызывают протест призывы некоторых бывших наших кремленологов "внимательно следить за процессами, происходящими и в новой России, и в новой Германии", сопровождающиеся напоминаниями о том, что якобы и "русский имперский синдром", и "германский фашизм" "не были случайным явлением в истории этих народов". Если встать на ту точку зрения, что есть народы, опасные или враждебные для дела демократии, то мы никогда не выйдем за рамки тоталитарной идеологии. Необходимо крайне осторожно относиться к идее ответственности каждого человека за прошлые грехи и преступления своего народа. И дело не только в том, как говорил Сергей Аверинцев, что "не всякая культура принимает само представление, согласно которому для нации необходимо размышлять о ее коллективной ответственности за грехи и преступления прошлого". Дело еще в том, что было бы негуманно принуждать силой каждого человека к покаянию, к ответственности за преступления своего народа. Чувство ответственности за прошлые преступления своего народа имеет очистительное влияние только в случае собственного выбора, личного покаяния. Следует также помнить, что российский большевизм не имел этнической окраски, национальной привязки, он был интернациональным явлением в отличие от германского фашизма. Никто не рискнет сказать, какой народ многонациональной Российской империи несет наибольшую ответственность за преступления большевиков.
И здесь возникает очень серьезная проблема так называемых "эмпирических обстоятельств" продолжения попыток преодолеть наше тоталитарное прошлое. Нельзя устраивать, на чем настаивают некоторые российские правозащитники, новый Нюрнбергский процесс - над преступлениями коммунистического режима. По той простой причине, что большевистская партия сама осудила многие свои преступления, российские ленинцы сами разламывали, сами преодолели созданный их вождем тоталитаризм. По крайней мере неприлично, как это задумал в свое время Ельцин, организовывать суд над живущими ныне руководителями КПСС, и прежде всего потому, что они сами начали процесс демократических преобразований в стране. Советский Союз в отличие от фашистской Германии никто не побеждал. И неправда, что СССР проиграл в холодной войне. Советское общество само в отличие от фашистской Германии преодолело то, что принято называть сталинизмом. Кстати, реформаторы КПСС сыграли куда большую роль в освобождении страны от коммунистического тоталитаризма, чем диссидентское движение. Право на суд над КПСС имели бы прежде всего те, кто с оружием в руках боролся с большевизмом. Но они, герои белого движения, уже давно лежат в земле.
В нашей ситуации наиболее уместно широкое публичное осмысление природы коммунистического тоталитаризма, его негативного влияния на наше национальное развитие. Если бы мы умели извлекать уроки из своего прошлого, то запретили бы пропаганду классовой морали и марксистской теории насильственного свержения существующего строя. Но проблема состоит в том, что неудачи, а более точно - провалы, нашей демократической революции не дают права победителям судить советское прошлое. По этой причине осмысление коммунистического тоталитаризма в общественном сознании пошло в прямо противоположном направлении: вопреки всем нашим прогнозам происходит переоценка и признание целого ряда позитивных черт советского прошлого. На фоне разрушения социальной жизни и духовного здоровья общества, которое произошло в результате прежде всего распада государства и рыночных реформ, для многих оно выглядит куда привлекательнее, чем нынешний посткоммунизм.
Недооценка демократами гуманитарной составляющей реформ выбила почву под ногами у антикоммунизма. К тому же следует учесть, что свобода от коммунизма была приобретена путем утраты собственной страны - СССР, то есть исторической России, путем утраты значительной части государственного суверенитета, экономической и духовной безопасности. Именно по этой причине антикоммунизм и антисоветизм сейчас крайне непопулярны в России. Это очень трудно понять на Западе, в частности в Германии. Но проблема не в том, что мы не способны осудить наше тоталитарное прошлое, а в том, что наш конкретный опыт расставания с коммунизмом оказался крайне неудачным.
Трагедия состоит в том, что у нас сейчас нет политической силы, имеющей право судить моральным судом и коммунистов, и созданный ими режим. Многие правозащитники, бескомпромиссные в своем осуждении преступлений Сталина, придя к власти, начали творить собственные преступления, призывать к гражданской войне с законно избранным парламентом, откровенно оправдывать социальный дарвинизм, коррупцию и взяточничество в высших эшелонах власти.
Нельзя пройти и мимо того, что в странах Восточной Европы, где ненависть к коммунизму была куда выше, чем у нас, реформы проводились более осторожно, с большим уважением к сложившемуся образу жизни, к социалистическому наследству, чем у нас в России, где коммунизм был родным. Все это дает основания говорить о том, что уровень цивилизованности наших демократов и реформаторов был куда ниже, чем у борцов с коммунизмом в странах Восточной Европы.
У нас либеральная идея разошлась не только с демократией, с ценностями народовластия, но и с гуманизмом. В моральной незрелости нашего либерального движения и заключено основное препятствие на пути полного преодоления нашего тоталитарного прошлого. Парадокс состоит в том, что победа над коммунизмом привела в целом к ухудшению морального климата в России, к снижению способности негодовать по поводу преступлений большевиков. Сейчас наше общество просто не реагирует на то, что вызывало активный протест у советской интеллигенции.
И последнее. Преодолению тоталитарного прошлого в нашей стране очень навредила агрессия НАТО против Югославии. Практика двойных стандартов, характерная для современной западной цивилизации, в целом наносит моральный урон духовному здоровью человечества. Трудно судить коммунистов после натовских бомбардировок Белграда, когда ни в чем не повинных людей убивали только за то, что Югославией правил ненавистный Вашингтону Милошевич.
Таким образом, сама возможность окончательного преодоления российского тоталитарного прошлого во многом зависит от морального авторитета и морального здоровья современной западной цивилизации. Прежде всего нуждается в выздоровлении российская демократия. Важно снова соединить либерализм с демократией и простым уважением каждой человеческой личности.
