Жители Чечни устали от боев

ИЗ ГУДЕРМЕСА до Грозного ехать минут сорок. На полпути дорогу пересекает река Аргун, а перед мостом - одноименный город. В конце апреля недалеко от Аргуна воинский "уазик" обстреляли бандиты, пули пробили двигатель. Двое солдат срочной службы убежали, офицер был ранен в ногу. Он отстреливался до последнего патрона. В ходе боя в него попали еще несколько раз, но он был жив, когда его схватили бандиты. Целый час пытали - резали, жгли, выкололи глаза, потом повесили на столбе в центре Аргуна. Этот столб в виде ромашки стоит на пересечении четырех дорог и виден издалека. Вокруг много полуразрушенных домов - своеобразных укрытий для огневых точек бандитов. Оттуда даже днем они часто открывают огонь по замедляющим ход перед перекрестком легковым машинам федералов и чеченской милиции. Это место солдаты назвали "черным крестом".

ДОРОГИ ВОЙНЫ

На краю Гудермеса, там, где начинается дорога в Грозный, прежде был оживленный микрорайон. Десять-пятнадцать панельных пятиэтажек, магазины, детский сад. В ходе боев половина зданий была разрушена, в остальных жизнь теплится только на первых этажах. Это заметно по дымящимся торчащим из забитых фанерой окон гнутым трубам буржуек. Гражданскому, да и военному человеку дико видеть хорошо знакомые и родные для любого города России "хрущевки" со снесенными балконами, зияющими дырами в стенах, проваленными подъездами. В то же время на фоне этой разрухи странно выглядят вывески действующей аптеки и даже салона красоты "Леди D".

Возле дороги - "блошиный" рынок. Лотки и прилавки сколочены из рам, кусков мебели. В основном на них нехитрый набор: сигареты, вода, пиво, вобла, баночки консервов. Торгуют женщины и дети. Пацаны стоят возле трех- и пятилитровых банок, накрытых воронками, с мутновато-желтоватой жидкостью - это самодельный бензин. Дети достают ведрами конденсат из старых скважин и дома получают из него то, что с натяжкой можно назвать топливом - двигатель чихает, кашляет, но работает. Бензоколонок-то все равно нет. Для многих - это единственный способ заработать на хлеб. Правда, надышавшись этой отравой, ребята зарабатывают рак легких, но кто думает об этом, когда он почти всегда голоден?

Сразу за рынком - блокпост. Дот из бетонных плит c двумя пулеметными гнездами, окруженный по периметру мешками с песком. Через шлагбаум пропускают только по одному автомобилю. Пять автоматчиков в бронежилетах с усталыми лицами останавливают и проверяют каждую машину, только вряд ли кто повезет оружие таким способом - для этого есть тропы и проселочные грунтовки. На узком въезде скопилось с десяток машин.

Рассказывает первый заместитель главы администрации Гудермеса Абусаид Осмаев: "Еще с первой войны 85% зданий в городе остались невосстановленными. В 1995 году что-то делалось, в следующем - поменьше, потом - совсем закончилось. Перед уходом из города бандиты взорвали памятник героям Великой Отечественной войны, Дворец культуры им. Крупской, педучилище, некоторые другие объекты. Памятник и Вечный огонь мы отремонтировали, строится новое здание администрации. Жизнь идет, хотя людей сейчас осталось только 45 из 115 тысяч. Уехал, кто смог. Русских в районе было почти половина, сейчас только 2%. Чеченцев - 90%, кумыков - 8%. Правда, преподавание в 38 работающих школах ведется на русском языке.

Водопровод последние 10 лет бездействовал во всех 22 селах района, сейчас без воды остаются только семь. Все население настроено на мир, народ истосковался по нормальной жизни. Понемногу восстанавливаем хозяйство. Я оптимист, но прогнозировать, когда все наладится, не могу - было бы финансирование. Хлебозавод уже работает, пенсии и детские пособия выплачиваются стабильно, несмотря на то что местные банки не работают. Возникающие вопросы, кроме финансовых, мы решаем сообща с советом старейшин. От каждого села в него входят имам и старейшина.

В советские времена от мнения старейшин зависело, куда направить деньги: на дорогу или, например, строительство детского сада. Сейчас в Гудермесе пока нет "своих" денег - все финансирование идет только из Москвы. Конечно, экстремисты пытаются нам помешать, раньше часто угрожали по телефону, тем не менее я не обращаю на это внимания. У нас самые хорошие отношения с федеральной властью. Что касается безопасности, то здание администрации охраняют ульяновские милиционеры, даже ночуют здесь, но скоро мы мешки с песком из окон уберем".

Дорога для военного времени вполне приличная, можно разогнаться километров до восьмидесяти в час. Справа и слева, прерывая сплошные заросли кустарника, видны развалины. Бывший ресторан "Черная речка", бывшая автобаза, мельзавод, ЖБК, семзавод... Все, увы, бывшее. Ни одно предприятие не работает. Взорванные корпуса оскалились в небо арматурой и острыми углами. На уцелевшей стене кто-то вывел: "Тов. Сталин - жив!" Мы въехали в Аргун. Разрушений гораздо больше, чем в Гудермесе. По городским улицам передвигаются немногочисленные гражданские автомобили. Блокпосты. "Блошиный" рынок. Фонарный столб в виде ромашки...

"Черный крест" мы проехали благополучно. Головные машины нашей небольшой колонны обстреляли сразу за городом, возле моста через реку Аргун. Чудом оказавшийся неподалеку бронетранспортер, круто развернувшись, загородил легковушки от пулеметного огня из кустарника с левой стороны шоссе. Из ближайшего оврага справа, урча, выполз танк. Танкисты дали несколько ответных пулеметных очередей в стреляющую зелень. Там затихли. Офицер из БТРа замахал нам рукой: "Проезжайте быстрей". Примерно через час мы узнали, что это была разведка боем перед нападением боевиков на Аргун.

У поворота на Ханкалу мы затормозили, чтобы дождаться отставших машин. Со стороны штаба федеральных войск доносился ровный постоянный гул, словно там был водопад или гигантская кузница. Откуда-то с поля прибежали два чумазых пацаненка: "Купите семечки!" Слышались близкие одиночные выстрелы, на которые мы не обращали внимания, - когда уже стреляют, почему-то не страшно. Гораздо больше пугает звенящая тишина развалин.

СТАЛИНГРАД ИЛИ БЕРЛИН?

Большие белые буквы Г Р О З Н Ы Й исполосованы пулями и осколками. Чтобы добраться до шлагбаума мощного блокпоста, нужно проехать по своеобразному лабиринту, устроенному на шоссе из бетонных плит. На пропускном пункте целая крепость. Перед стенами - мотки колючей проволоки. На стене две крупные надписи: черной краской - "Ближе 10 метров не подходи! Стреляю!" и белой - "Пусть не оставит тебя надежда!". За спинами солдат - практически полностью разрушенный грозный город.

Рассказывает начальник милиции аэропорта "Грозный" подполковник Руслан Нашаев: "Когда Дудаева приводили к власти, наша милиция стала задерживать особо хулиганствующих демонстрантов, бегающих, как с индульгенцией, с его портретами. Это были наркоманы, алкаши, бандиты. Конечно, Дудаеву наша работа против них не нравилась. Он приехал к нам в управление на совещание: "Нет. Эта милиция мне не нужна. Будет другая". Он разбил службу на семь департаментов, поставил во главе каждого своих людей. Начался бардак. Однако здоровый костяк остался цел и боеспособен. В августе 1996 года все наше подразделение линейной милиции попало в окружение боевиков. Мы уже знали, что город "сдается" на три года бандитам, но не верили. Четыре раза я ходил к ним на переговоры. В результате все равно пришлось пробиваться с оружием в руках. Но, оттянув время, мы собрались с силами, а бандиты расслабились. Мы не потеряли ни одного человека из 120, выходя из окружения. Уже когда шли двумя цепочками по свободной от бандитов территории, в лесу нарвались на засаду федеральных войск. Они открыли шквальный огонь. Благо, у нас был приличный опыт боевых действий - рассредоточились так, что ни одного человека даже не зацепило. Залегли. Мы уже считали себя смертниками: сзади - Дудаев, впереди - федералы. Хорошо, что с собой был мегафон (захватили из отдела - не оставлять же боевикам!). Начали переговоры с федералами, сказали, кто мы, предложили выслать к ним трех парламентеров без оружия. Приняли только одного. Когда солдаты поняли, что мы вышли из окружения, обрадовались, что никого не убили и не ранили. Нас напоили, накормили. Выходит, разведка нас смогла засечь, а бандиты группами по 200-300 человек, да еще с пленными, спокойно выходили из окружения! Независимо от политики мы знаем, что нам наводить и поддерживать потом порядок в республике. Весь личный состав транспортной милиции дал клятву: если с кем-то из сотрудников что-то случится, будем мстить бандитам. И подразделение численностью почти 400 человек держит свое слово. Поэтому бандиты стараются обходить транспортников стороной, посылают лишь письма с угрозами".

Мы остановились на печально известной площади Минутка. Здесь не осталось даже скелетов зданий - только груды обломков. Метрах в двухстах отсюда - остовы 12-этажек с полностью проваленными внутренностями. Тронулись в сторону аэропорта. Потянулись улицы уцелевших через один частных домов с садами. На некоторых воротах написано: "Люди" или "Дом продается". Только кто его купит? Из довоенных 435 тысяч жителей в Грозном остались только сто. И новых желающих поселиться здесь пока нет.

За крепким забором виден "дворец" "нового чеченца" с пробитой крышей, а над самой высокой башенкой развевается российский флаг. В бойницах - пулеметы, в окнах - мешки с песком, вокруг колючая проволока. Все как положено. На дороге заслон. Здесь расположилось войсковое подразделение Российской армии. Ночью солдаты выставят двойные караулы, заблокируются со всех сторон и, уже наученные горьким опытом, на каждый огонек от спички в темноте будут открывать огонь. Пока нет круглосуточного патрулирования всех без исключения улиц совместными нарядами чеченской милиции и военных, будут продолжаться убийства. По ночам - мирных жителей, немногих оставшихся русских семей и чеченцев, работающих в школах, больницах и администрации, а днем - военных. В тот момент, когда мы проезжали Минутку, буквально в километре от нас, на рынке микрорайона Жуковский, боевики застрелили из автоматов троих офицеров - военных строителей. Еще один был ранен. Бандиты ловко научились провоцировать практически неприступные по ночам блокпосты. Между ними несколько сот метров, а связи нет. Боевик проползает между ними, стреляет в обе стороны и убегает, а солдаты палят со всех стволов друг по другу. Не всегда обходится без жертв.

АЭРОПОРТ "СЕВЕРНЫЙ"

Предместья Грозного плавно переходят в мощный укрепрайон расположения 46-й бригады внутренних войск. По всему периметру тянется земляной вал с каменными амбразурами для пулеметов. На территории части видны бронетехника и артиллерия. За валом - аэровокзал с разрушенной стеной. В окнах нет ни одного целого стекла. Сквозь здание видно взлетную полосу. Треть помещения для пассажиров более или менее уже отремонтировали. Для войны - вид очень приличный. Сейчас в полной готовности две кассы, справочная, окошечко начальника смены. Готовятся накопительный и досмотровый залы. В бывшей комнате матери и ребенка разместится линейный отдел милиции. Его прежнее помещение полностью разрушено. На взлетную полосу, способную принять крупные самолеты, пока садятся только вертолеты. В планах местного руководства - организация десяти суточных пассажирских и транспортных рейсов, а также возобновление прежних вахтовых спецрейсов в Нижневартовск, Тюмень, Уренгой. Но самолетов еще нет. Пока только "Дон-авиа" согласилась выделить две машины.

Укрепления 46-й бригады буквой "Г" загораживают аэровокзал вместе со взлетной полосой с двух сторон. С незащищенной стороны за несколько суток до этого ночью из гранатомета обстреляли новенькие кассы. Не хотят бандиты, чтобы самолеты летали. "Будут летать!" - твердо говорит подполковник милиции Руслан Нашаев.

* * *

Нам предстоял обратный путь в Гудермес. Что там, на дороге? Я мысленно перекрестился.