Юрий Бирюков ПЕРЕМЕНЫ в общественно-политическом и экономическом состоянии общества повлекли за собой новые тенденции и характеристики преступности. На протяжении 1992-2000 гг. в России неуклонно росло количество преступлений при одновременном снижении их раскрываемости. Преступность сегодня приобрела новые формы, отличается вооруженностью, жестокостью и профессионализмом. Число граждан, подвергшихся насилию и погибших от бандитизма, вымогательства, заказных убийств, других видов преступлений, которых ранее практически не было, говорит о том, что действующий уголовно-процессуальный закон не может реально, в достаточной мере защитить права потерпевших, так как правовой механизм обеспечения безопасности жертв преступлений отсутствует.
Не случайно положение в этой сфере некоторые ученые называют национальным бедствием. Жизнь убедительно показывает, что потерпевшие и свидетели практически остаются один на один с преступниками после возбуждения уголовного дела, подвергаясь шантажу, а порой и физическому воздействию. Это зачастую приводит к изменению показаний в пользу обвиняемых, отказу от них, даче заведомо ложных. В результате многие преступления до конца не раскрываются, их организаторы остаются на свободе, продолжают преступную деятельность. Сведения, поступающие из различных регионов страны, дают нам немало подтверждений психического, а порой и физического воздействия на потерпевших и свидетелей со стороны преступных группировок. Эти обстоятельства давно уже ставят вопрос о необходимости пересмотра действующего уголовно-процессуального законодательства в целях усиления защищенности, гарантий прав потерпевших и свидетелей. Ведь показания свидетелей и потерпевших, имея равное с другими доказательствами значение, тем не менее не могут полностью ими заменяться или восполнить их.
Еще А.Ф. Кони отмечал, что свидетельские показания являются одним из важнейших доказательств, "которые прямо или косвенно (в качестве улики) по большей части имеют решающее значение для выработки судейского убеждения, выражающегося в приговоре".
В новом проекте Федерального закона "Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации", предложенном рабочей группой под руководством депутата Государственной Думы Елены Мизулиной, вопросы неприкосновенности личности трактуются только как свобода подозреваемого, обвиняемого от незаконных арестов, задержаний в связи с возбуждением и расследованием уголовного дела. Такой подход разработчиков нового уголовно-процессуального закона к проблеме неприкосновенности, прав и свобод личности напрямую нарушает требование Конституции Российской Федерации, международных правовых актов. В ст. 2 Конституции России прямо указано, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. Разработчики нового кодекса под руководством Елены Мизулиной выдвинули тезис приоритета прав обвиняемых, подозреваемых перед правами потерпевших, жертв преступлений. Подобная концепция проекта нового кодекса мало того что нарушает Конституцию России, но и основополагающие документы, по которым живет все мировое сообщество: Всеобщую декларацию прав человека от 10 декабря 1948 года, ст. 8 которой указывает на необходимость наличия эффективно работающей системы охраны прав человека; Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года, которым устанавливается, что каждое государство обязуется обеспечить любому лицу права и свободы, которые нарушены, эффективные средства правовой защиты.
Разработчики проекта кодекса в ст. 11 ограничились чисто декларативной записью, никого и ни к чему не обязывающей, что при наличии достаточных данных о том, что потерпевшему, свидетелю или членам их семей и иным близким родственникам угрожают убийством, насилием, уничтожением имущества либо иными опасными противоправными действиями, суд, прокурор, следователь, орган дознания обязаны принять в пределах своей компетенции предусмотренные законом меры к охране жизни, чести, достоинства и имущества этих лиц. Какие меры - об этом в проекте кодекса не сказано ни слова. Незащищенность потерпевших, свидетелей и иных лиц, содействующих правосудию, от противоправного воздействия на практике приводит к тому, что свидетель, потерпевший не являются в суд, изменяют показания, данные в ходе предварительного расследования.
Необходимость разработки мер защиты потерпевших и свидетелей нашла свое отражение в проекте УПК РФ, разработанном Государственно-правовым управлением президента Российской Федерации еще в 1994 году, а также в проекте закона о государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству, который так и не был принят Государственной Думой в 1997 году. В проекте Государственно-правового управления (ст. ст. 125, 126) в качестве мер защиты потерпевших, свидетелей и других лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, были предусмотрены: ограничение доступности сведений о защищенности лица - это изъятие из материалов дела всех сведений о потерпевшем, свидетеле, хранение их в отдельном производстве, которые доступны для ознакомления лишь суду, а также органу уголовного преследования, а прочие участники процесса могут знакомиться с ними лишь с разрешения органа, ведущего уголовный процесс, если докажут, что раскрытие соответствующих сведений необходимо для осуществления защиты подозреваемого и обвиняемого либо для установления каких-либо существенных для рассмотрений уголовного дела обстоятельств.
Обеспечение безопасности потерпевшего, свидетеля может состоять в зависимости от решения прокурора или суда в применении одной или нескольких следующих мер: личная охрана свидетеля, потерпевшего или их родственников, охраны их имущества, временное помещение потерпевшего, свидетеля в место, где обеспечена его безопасность.
Независимо от применения мер защиты орган уголовного преследования обязан возбудить уголовное дело в связи с обнаружившейся угрозой запрещенного уголовным законом деяния в отношении потерпевшего, свидетеля. Меры защиты предусматриваются мотивированным постановлением органа, ведущего уголовный процесс. Это самый короткий перечень необходимых мер по защите потерпевших, свидетелей, жертв преступных посягательств.
Уголовно-процессуальный кодекс без мер защиты потерпевших и свидетелей является пустой профанацией и, по сути, уничтожает принцип состязательности, о котором без устали говорят разработчики проекта из группы Елены Мизулиной.
А как же на Западе, откуда родом состязательность? Те же проблемы, только осознавать их начали гораздо раньше. Острые проблемы лиц, ставших жертвами преступлений, побудили законодателей многих стран по-новому урегулировать статус потерпевших. В 1982 году конгресс США принял закон о защите жертв преступлений и свидетелей, в преамбуле которого отмечается, что нормальное функционирование системы уголовной юстиции невозможно без сотрудничества с жертвами и свидетелями преступлений. Принятые в последующем законы отдельных штатов детально регламентируют права потерпевших и свидетелей. Стержнем системы правосудия США стала компенсация ущерба, причиненного в результате преступления, которая включает не только прямые убытки от противоправных действий, но и понесенные расходы на консультации и медицинскую помощь, юридические услуги.
Закон США 1984 года о жертвах преступных посягательств предусмотрел обязательную помощь потерпевшему в судебном разбирательстве, в том числе предоставление в случае необходимости транспортного средства для посещения суда, услуги по кратковременному присмотру за детьми, ведению домашнего хозяйства и т.д. Законодательством всех штатов предусмотрена защита "специальных категорий" жертв преступлений: детей, стариков, инвалидов, женщин - жертв половых преступлений. Подобным образом решаются вопросы защиты свидетелей, жертв преступлений в Великобритании, других странах.
Несомненно, реализация мер по защите свидетелей, потерпевших потребует значительных финансовых затрат, но эти положения должны быть введены в новый уголовно-процессуальный кодекс, иначе состязательность, другие новеллы превратятся в пустую формальность. Непродуманность при принятии законов приводит к тому, что они вообще не работают. Вспомним, в ранее действовавшем Законе РСФСР от 24 декабря 1990 года отмечалось: "Ущерб, нанесенный собственнику преступлением, возмещается государством по решению суда..." После вступления закона в силу появилась масса исковых заявлений граждан в судах о возмещении ущерба, причиненного преступлением. Суды выносили соответствующие решения о взыскании соответствующих сумм, однако решения судов не исполнялись, так как в бюджете на эти цели средства не выделялись. С 1 января 1995 года при введении в действие первой части Гражданского кодекса Закон РСФСР "О собственности в РСФСР" был признан утратившим силу. Таким образом, Конституция России, международные правовые акты выдвигают на первый план права и законные интересы, права и свободы гражданина и человека вне зависимости от того, является ли он подозреваемым, обвиняемым, свидетелем или жертвой преступления.
Представляются совершенно неприемлемыми те положения проекта УПК, разработанного группой под руководством Елены Мизулиной, которые вводят в уголовный процесс России сделки о признании по англо-американскому образцу. Это положение ст. 337 проекта, где указано, что подсудимый вправе при наличии согласия государственного обвинителя потерпевшего заявить о согласии с предъявленным обвинением, в этом случае судья вправе постановить приговор без проведения судебного разбирательства. По делам, по которым предварительное следствие необязательно, а также по делам, по которым предварительное следствие обязательно, где максимальное наказание не превышает семи лет, подсудимый вправе требовать постановления приговора без проведения судебного разбирательства. По сути своей, это положение нового проекта ставит суд в полную зависимость от стороны процесса.
Принцип состязательности, установленный ст. 123 Конституции, служит тому, чтобы были защищены интересы стороны обвинения и интересы стороны защиты (потерпевшего и обвиняемого).
Составители проекта исходят только из того, что стороны должны состязаться между собой, а суд лишь безучастно и беспристрастно наблюдать за их борьбой, будучи при этом зависим от процессуальной позиции сторон. Такое толкование принципа состязательности противоречит ст. 120 Конституции России, которая установила принцип независимости судей. Если суд независим от исполнительной, законодательной властей, тем более он не может зависеть от позиции сторон в уголовном процессе. Сделки о признании вины в новом проекте по своей природе ничем не отличаются от признания обвиняемым вины как "царицы доказательств". Не думаю, что будет уместным оставлять в новом проекте положения уголовно-процессуального законодательства 1937 года.
Безусловно, ясно, что без создания реального механизма обеспечения защиты потерпевших, свидетелей, лиц, содействующих правосудию, функционирование системы уголовной юстиции невозможно. Новый уголовно-процессуальный закон должен быть всесторонним, отражающим существующие общественные отношения, эффективным регулятором сложившейся ситуации с преступностью в России.
Дарья Гармоненко