Где так вольно дышит человек?

Депутаты Госдумы слушают Государственный гимн молча. Нет слов...
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

ПРАКТИЧЕСКИ все республики бывшего Союза уже на начальном этапе суверенизации, когда СССР еще де-юре продолжал существовать, начали вводить символы независимости. Окраины, некогда прошедшие этап суверенности, возродили традиционную атрибутику. Республики, впервые вкусившие сладость независимости, создали ее. Сегодня во всех постсоветских государствах два раза в сутки по радио и телевидению звучат государственные гимны в исполнении лучших музыкальных и певческих коллективов. И лишь гимны России и Белоруссии пока "немые" - слов к музыке подобрать никак не удается.

Считается, что причины подобных неудач эстетические: многочисленные варианты, регулярно рассматриваемые соответствующими государственными комиссиями, отвергаются по причине "недостатка качества слов". Однако очевидно, что дело в политике: вербальная сторона гимна должна отражать если не национальную идею, то хотя бы национальное самоощущение. В России, где национальное сознание глубоко травмировано распадом советской империи, никак не удается найти слов, соответствующих пафосу "Патриотической песни" Михаила Глинки. "Славься, славься!" Но кто? Или что? Общество и власть пока не имеют ответов на эти вопросы, поэтому и найти слова для вдохновенной мелодии весьма затруднительно.

Левое большинство Госдумы не раз поднимало вопрос об изменении государственной символики, предлагая вернуть мелодию гимна "Союз нерушимый" композитора Александрова и написать к ней новые слова. Коммунисты мотивировали свою инициативу, кроме прочего, тем, что мелодия Глинки "трудно запоминаема и не может быть выучена детьми, которые должны знать национальный гимн уже с первого класса". Однако в январе 1998 г. глава Государственной герольдии предложил Думе узаконить гимн, введенный ельцинским указом, поскольку Основной закон требует принятия и федерального конституционного закона на этот счет. Признавая проблему отсутствия слов у гимна на музыку Глинки, герольдмейстер напомнил, что и гимн СССР долгое время не имел текста. Тогда были отклонены и президентский законопроект "О государственном флаге, гербе и гимне Российской Федерации", и альтернативный коммунистический. Спустя год Госдума приняла проект федерального конституционного закона "О государственном гимне Российской Федерации" на музыку Александрова, но лишь в первом чтении. Дальше дело так и не пошло.

Летом 1997 года председатель Парламентского собрания Союза Белоруссии и России Геннадий Селезнев подписал постановление о принятии в качестве гимна Союза двух государств музыки бывшего гимна СССР. В правительственной резиденции в Вискулях в комнате, где были приняты Беловежские соглашения, даже прошла соответствующая случаю торжественная церемония, и депутаты Парламентского собрания поприветствовали это решение. Ответ из Кремля последовал незамедлительно - постановление не имеет юридической силы, ведь принимать гимн должен Высший совет "двойки". Интересно, однако, что, когда в Минске в ответ на выступления оппозиции собираются сторонники интеграции с Россией, они неизменно исполняют гимн БССР: "Мы, белорусы, с братскою Русью вместе искали к счастью дороги". В целом символика Белоруссии схожа с флагом и гербом республики времен Советского Союза.

Любопытно, что в Японии государственный гимн был в официальном порядке принят лишь в августе прошлого года. Им стал императорский гимн, который с момента окончания Второй мировой войны юридически оставался вне закона как символ милитаризма. Не секрет, что в годы войны гимн "Кими-га" использовали для насаждения националистических настроений, поэтому многие японцы расценивали официальное его утверждение как стремление властей возродить дух милитаризма и ностальгию по довоенному военно-монархическому диктаторскому режиму.

Однако японцев вряд ли можно всерьез обвинить в реваншистских настроениях и ностальгии по безвозвратно ушедшим в прошлое временам имперского величия. Думается, что и в России отнюдь не все сторонники возрождения союзного гимна являются адептами коммунистической идеи и тоталитаризма. Скорее здесь мы имеем дело с проявлением тоски по величию как таковому, а может, и просто по собственной молодости.

Думается, сегодня есть возможность решить проблему кардинально. Правда, для этого все же придется отказаться от произведения Глинки. Государственным гимном новой России вполне могла бы стать песня "Широка страна моя родная" на музыку Исаака Дунаевского. Популярность и величественность мелодии вне сомнений. Что касается слов, то многие строки и куплеты песни, созданной Лебедевым-Кумачом, могли бы остаться без изменений. Например: "...Но сурово брови мы насупим,/ Если враг захочет нас сломать./ Как невесту, Родину мы любим,/ Бережем, как ласковую мать!" Конечно, текст в целом требует сокращений и модернизации, но это уже дело техники.

Кстати, новый российский гимн мог бы стать одновременно и гимном Союзного государства России и Белоруссии, и даже самой Белоруссии. Впрочем, это должны решать в Минске.

Принятие песни "Широка страна моя родная" в качестве государственного гимна, как представляется, будет благосклонно принято общественностью, позитивно скажется на укреплении национального единства, консолидации страны. Эту мелодию и эти слова можно будет исполнять с гордостью. И если в советские времена слова "я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек" воспринимались с иронией и сарказмом, то теперь они полностью соответствуют реальному положению дел. С нынешней российской вольностью никакая свобода в традиционно правовых странах не сравнится.