Вадим Соловьев ДВАЖДЫ в минувшие выходные президент Владимир Путин провел встречи с министром обороны маршалом Сергеевым, начальником Генштаба Квашниным и секретарем Совбеза Ивановым, в ходе которых, по официальным сообщениям, обсуждались "Основные направления развития Вооруженных сил России до 2010 года". По сути дела, определялось, чья позиция ближе к оптимальной для страны в сфере военного реформирования: традиционный путь Минобороны с опорой на ракетно-ядерный щит или новации Генштаба по сокращению дивизий РВСН с 19 до 4 и усилению за этот счет сухопутных войск (подробней см. "НГ" ## 128, 129, 130).
Игорь Сергеев свою аргументацию строит на том, что резкие движения Генштаба в области военного реформирования, во-первых, нарушают стратегический ракетно-ядерный баланс между Россией и США, во-вторых, необратимо свертывают производство этих средств в России, в-третьих, Москва предстает беспомощной перед американскими планами развертывания национальной противоракетной обороны. Мало результативным в этой связи представляется процесс подготовки очередного соглашения с Вашингтоном по сокращению стратегических наступательных вооружений - СНВ-3. Сергеев даже пригрозил своей отставкой с поста главы военного ведомства, дабы не войти в историю "могильщиком РВСН". Однако через несколько часов обвинил журналистов в том, что его не так поняли, и покидать кабинет на Арбате он не намерен.
Позиции Анатолия Квашнина также не лишены внутренней логики. Тенденция развития такова, что так или иначе к 2006 году реальный потенциал РВСН ввиду экономических сложностей не сможет превысить 1,5 тыс. боеголовок. Начальник Генштаба предлагает выйти на этот рубеж уже в 2003 году. Что касается перспектив международного переговорного процесса по взаимному сокращению стратегических вооружений, то для российских оппонентов картина истинного состояния ядерного щита России - не более чем секрет полишинеля. К чему лукавить? Уступки будут именно таковыми, каковым соответствует военная мощь России, и не более. В любом варианте Россия сохраняет РВСН в качестве сил сдерживания. Может быть, целесообразнее думать об истинных оборонных интересах России, в частности об укреплении сил общего назначения, слабость которых проявляется в чеченской военной кампании, чем совершенствовать ядерную компоненту?
Более того, концепция генерала Квашнина помимо всего прочего просто обнажила определенную несостоятельность российской позиции на переговорах о сокращении стратегических вооружений: линия Советского Союза сегодня явно не подходит Москве - ситуация в России коренным образом изменилась. Подходы Квашнина не создают препон для позиций Москвы, а лишь мимоходом выявляют их уязвимость, возникшую как следствие восьмилетней задержки ратификации Договора СНВ-2 и проволочек с разработкой СНВ-3. Иначе говоря, с генеральской прямолинейностью он предлагает быть честными перед самими собой. Маршал Сергеев воспринимает эту позицию как личный выпад начальника Генштаба, прицелившегося на кресло министра обороны.
Президент же склонен разобраться во всем детально, более того, постараться примирить стороны через совместную подготовку документов по военной реформе, которые предполагается рассмотреть на заседании Совбеза, намеченного на последние дни июля. "Это крупное, принципиальное решение, от которого зависит будущее страны, - считает Владимир Путин. - Такое решение нельзя принимать келейно, но и нельзя выносить на всеобщее обсуждение. В любом случае решения будут позитивны и направлены на укрепление обороноспособности страны".
