Апология русского характера

ОТЗЫВАТЬСЯ уничижительно о русском народе ныне считается хорошим тоном. На этот счет накопилось столько тенденциозных мнений, что вполне актуальна апология национального характера государствообразующего народа России. В каждом народе есть свои маргиналы и люмпены, но свойства денационализированных и деклассированных элементов интернациональны. Пороки схожи, добродетель индивидуальна. Своеобразие характера народа - это прежде всего его достоинства.

Создавался, объединялся и идентифицировался русский народ на основе единой веры - православия, единого языка и культуры, единого государства.

Более всего о характере народа свидетельствует его история, по поводу которой следует повторить очевидные факты, вовсе не очевидные для предвзятого общественного мнения. Русский народ выжил в суровых природных и геополитических условиях, освоил при этом наибольшие в истории пространства, сформировал самое большое в мире государство, не уничтожил и не поработил ни одного народа, создал великую культуру. Очевидно, что такой народ обладает уникальными качествами.

Русскому человеку генетически передались противоречивые свойства славянского эпилептоидного типа (по определению Ксении Касьяновой). Эпилептоид в обычных ситуациях спокоен, терпелив и запаслив, но если его долго раздражать - он взрывоопасен. Он стремится действовать в собственном ритме и по своему плану, последователен и упорен в достижении цели. Эпилептоидному характеру свойственны замедленные реакции, некоторая "вязкость" мышления и действий ("Русский мужик задним умом крепок"). В спокойных состояниях он склонен к легкой депрессии: вялости, апатии, плохим настроениям и пониженному тонусу деятельности, что давало основания говорить о "русской лени". Переключение на другой вид деятельности происходит с трудом, а собирание сил для этого - замедленно, ибо требуется время для "раскачки", привыкания к новым обстоятельствам. Но в результате русский человек мобилизовывался и давал адекватный ответ вызовам судьбы, проявляя волю, ум и смекалку в труднейшей борьбе за выживание. Поэтому "русский долго запрягает, но быстро едет".

Доминирование эмоциональной сферы чревато тем, что в аффективном состоянии у русского человека отказывают предохранительные психические механизмы и нравственные барьеры. Буйная природа славянина укрощается православным воспитанием. Православные обряды, традиционные ритуалы, а также взыскующий государственный уклад компенсировали недостаток внутренней энергии в спокойных околодепрессивных состояниях или гасили избыток энергии в ситуациях эмоциональных перегрузок и срывов, выравнивали эмоциональные циклы, вовремя мобилизовывали или переключали энергию на актуальную сферу деятельности. Праздничные обряды украшали жизнь, выравнивали и укрепляли ее профилактической разрядкой, разгрузкой психики.

Может быть, только народ с подобным эпилептоидным генотипом мог приспособиться к суровым и неустойчивым циклам Евразии. Не только за счет приобретений, но и потерь, усугубления некоторых трудностей характера. Слабости и болезненные качества компенсировались жизненным укладом: русский образ жизни является продолжением русского характера и наоборот. Но когда рушились традиции и связи с глубинными национальными ориентирами, русский человек деградировал. Потеря смысла жизни страшнее для русского человека любых испытаний.

Генетически русский человек склонен к индивидуализму и замкнутости. Но православное воспитание привило народу соборное жизнеощущение и ценностную мотивацию долга в отличие от рациональной мотивации пользы, доминирующей на Западе. В нашем обществе поведение людей оценивается более не по результату, а соответствием принятым нормам, действия - не пользой, а "правильностью". Поэтому соборные мотивы действий ради "земли", "мира" или "во имя общего дела" всегда оказывались преобладающими.

Вопреки расхожим мнениям о русском варварстве и жестокости русская история добродетельнее европейской, а общественная мораль - взыскательнее. На Руси невозможны индульгенции, инквизиция, скальпы, в православной жизни нельзя представить разврата, какой царил в монастырях католической Европы и в Ватикане, невозможно обнаружить такого падения нравов, какое было распространено в европейских городах эпохи гуманизма, либо массовой кровавой бойни, как в Варфоломеевскую ночь во Франции, при Столетней войне в Германии, при сжигании ведьм по всей Европе. При этом русские летописи нелицеприятно называют зло - злом, европейцы же - при всех злодеяниях у себя и при истреблении аборигенов на всех материках - считали себя самыми цивилизованными в мире. Присоединяя огромные территории и множество народов, русские проявляли невиданную для Европы национальную и религиозную терпимость, воспринимали и ассимилировали многие культуры. Вместе с тем народ неизменно переваривал чужеродные архетипы, насаждаемые правящим слоем, глухо сопротивляясь им, приспосабливаясь, но сохраняя собственную духовную конституцию.

Необходимость самосохранения в суровых условиях и взыскательные религиозные идеалы воспитывали сдержанность, самоограничение, аскетизм, приоритет духа над плотью. В русской культуре непопулярно материальное накопительство. Достижения в материальной области возможны по большей части как функция более высоких целей или самореализации. Русский народ обладает невиданной выживаемостью в труднейших условиях, невероятным упорством и несгибаемостью в исполнении своей исторической миссии. Он способен на долготерпение, может выдержать огромные лишения, но при наличии идеалов и смысла жизни. Такой народ может терпеть многие мытарства и унижения от собственной власти, но при смертельной опасности извне - он непобедим. Но, даже будучи поверженным от внешнего врага - как при татаро-монгольском нашествии, или от врага внутреннего - при коммунизме, народ, понеся великие жертвы при сопротивлении, находил в себе силы самосохраниться и "переварить" враждебную силу. Поэтому из всех катастроф русский народ выходил более сильным.

Все характерные свойства русского народа говорят о том, что он не способен органично вписаться в современную потребительскую цивилизацию и массовую культуру. Ибо русский человек не может всецело вдохновиться идеалами обогащения и потребления, являющимися движителем современной цивилизации. Русские приговорены суровыми условиями северо-востока Евразии отставать в безумной потребительской гонке современности. У нас объективно заданы меньший по отношению к западным странам прибавочный продукт и в то же время большие затраты национальных сил на самосохранение. Именно поэтому сельское хозяйство в нашей сельскохозяйственной стране не может быть рентабельным и всегда будет нуждаться в государственной поддержке. Поэтому же и наша промышленность заведомо менее рентабельна, чем западная.

Понятно, что грандиозные задачи, которые стоят перед страной, требуют сверхусилия народа, на которое он способен только при наличии сверхидеала. Но сейчас и настал момент глобального исторического вызова - быть или не быть России, русскому народу, российской цивилизации. Для самосохранения народ призван вдохновиться новой исторической миссией. Мы обречены не догонять и перегонять Запад, а идти своим путем, на котором способны компенсировать свои объективные трудности и субъективные недостатки. Не соревноваться в том, что другие делают лучше нас, а задавать новые измерения человечеству, в которых наиболее проявляются наши достоинства.

Русские веками борьбы за выживание научились лучше других думать, решать труднейшие задачи, создавать новые смыслы, открывать новые горизонты. Поэтому нам необходимо конвертировать не только свои природные богатства, но и свой духовный и интеллектуальный потенциал - сосредотачивая национальные ресурсы на перспективных для нас направлениях, разрабатывая технологии будущего. Традиционный русский аскетизм может ослаблять коммерческие стимулы, но в ином измерении и при верных национальных установках он может способствовать процветанию. Он будет сдерживать мотивацию обогащения, что затрудняет формирование слоя богатых, - богатство среди русских никогда не будет безусловной ценностью и будет вызывать подозрительное отношение со стороны широких масс. Но это может компенсировать свойственное русским людям разумное самоограничение, которое не исчезает вовсе и у богатых, подвигая их к национальному и социальному служению. Даже сейчас наши деловые люди в большинстве своем не способны тотально мотивироваться накоплением капитала, и им скорее нужна свобода самовыражения и некие идеалы, дающие оправдание их напряжению. В соответствии с национальными архетипами в России возможно формирование широкого динамичного слоя людей состоятельных - достигающих материальной состоятельности в самореализации. Круг крупной буржуазии в России может быть довольно узким, его эффективность будет зависеть от соответствия его деятельности российским традициям.

В определении национальных приоритетов ведущую роль традиционно для России должно сыграть государство - борьба за выживание в труднейших условиях требовали мобилизации и концентрации всех ресурсов в руках мощной государственности. Поэтому русский народ-государственник всегда воспринимал власть сакрально: от власти ждали не столько благосостояния, сколько спасения - в суровейших условиях жизни и от внешних угроз. Государство инициировало либо поддерживало все великие достижения. Сейчас впервые за столетие у верховной власти России появились шансы не только вывести страну из исторического тупика, но и повести ее к процветанию.