Три капкана для российской демократии

НАИВНО полагать, что становление российской демократии всецело зависит от выборного законодательства. Но и противоположная точка зрения, согласно которой от этого законодательства ничего не зависит, не может быть признана верной.

Приходится сталкиваться и с еще одной позицией: все, что происходит в России, вполне естественно для молодой, а потому буйной демократии - в Америке в 80-х годах прошлого века еще похлеще было.

На самом деле ситуация значительно сложнее. На пути молодого и необузданного зверя под названием "российская демократия" стоят по меньшей мере три капкана.

Первый капкан - преобладание в экономике теневого сектора над легальным. Как отмечает в своей недавней статье Владимир Путин, опубликованной в "НГ" (30.12.99), "теневая экономика есть повсюду. Но если в развитых государствах ее доля в ВВП не превышает 15-20%, то у нас этот показатель превышает 40%".

Это обстоятельство непосредственно влияет на ход политического процесса. Для создания и раскрутки "политического товара", как и всякого другого, необходимы инвестиции. Хорошо, когда они легальные, как в большинстве стран Запада. Но достаточно сравнить законодательно установленный в России бюджет кандидата-одномандатника (чуть более 30 тыс. долларов) и реальную сумму, потребную для избрания (согласно оценкам политконсультантов, не менее 500 тыс. долларов), чтобы понять, что основные средства, задействованные в избирательном процессе, - "черные", "серые", теневые. "Грязные" деньги, инвестируемые в политику, неизбежно имеют своим следствием "грязные" избирательные технологии. В государствах, где теневой сектор незначителен, на оплату "черного пиара" "черным" же налом у кандидатов просто нет средств. Исключения возможны - скандал с незаконным финансированием западногерманского ХДС это наглядно демонстрирует. Но все же это именно исключения, а не система.

Второй "капкан" связан с вопиющим противоречием. Законодательная власть, которую мы выбираем, называется еще и представительной. Кого же реально представляют нынешние партии, блоки, равно как и депутаты-одномандатники? В лучшем случае - самих себя. В худшем - стоящих за ними обладателей теневых капиталов. Как юристу мне не хотелось бы употреблять таких терминов, как "неструктурированность гражданского общества", но оно и в самом деле не структурировано. Точнее, вовсе отсутствует. Мы и сами не знаем, к какой социальной группе или, скажем, ассоциации мы принадлежим и чего мы ждем от государства, кроме "повышения уровня жизни" (непонятно, правда, за счет чего). Тем более мы не представляем, какие политические силы могут воплотить наши ожидания и посредством каких механизмов. А потому люди голосуют по единственному принципу - "нравится - не нравится". Это все равно как выбирать в магазине товар исключительно исходя из привлекательности упаковки, совершенно не ведая, что находится внутри нее - то ли сахар, то ли крысиный яд.

Неструктурированность общества - одна из причин гипертрофированного воздействия на политический процесс электронных СМИ и так называемых избирательных технологий. Как справедливо заметил в телевизионном выступлении в ночь после выборов известный политолог Андраник Мигранян, "человеческая пыль", не осознающая своих индивидуальных и групповых интересов, легко "улавливается" профессиональными "ловцами душ и голосов".

Третий капкан - пресловутый закон о выборах. О чудовищных "разъяснениях" к этому закону, опубликованных ЦИК, я не говорю. Это своего рода шедевр правового бескультурья. Но и сам закон наглядно продемонстрировал, что он вполне может стать той миной замедленного действия, которая в будущем вдребезги разнесет недостроенное здание российской демократии. Речь идет о совершенно абсурдной норме (цитирую): "В случае если число кандидатов, зарегистрированных кандидатов, исключенных из федерального списка кандидатов по заявлениям кандидатов, по решению избирательного объединения, избирательного блока, превышает 25 процентов от общего числа кандидатов в заверенном федеральном списке кандидатов либо в случае выбытия одного или более кандидатов, занимавших первые три места в общефедеральной части заверенного федерального списка кандидатов (за исключением случаев выбытия по вынуждающим обстоятельствам, указанным в пункте 16 настоящей статьи), Центральная избирательная комиссия Российской Федерации отказывает в регистрации федерального списка кандидатов либо отменяет ее".

С какого языка этот текст переведен - вопрос особый, и на него у меня нет ответа. Но главное в другом.

Закон должен все-таки отвечать здравому смыслу, которого в процитированном пассаже лично я при всем напряжении мысли узреть не в состоянии. Предположим, мне как избирателю импонирует некий блок, его программа, его идеология. Почему мне будет отказано в праве отдать свой голос за этот блок, а самому блоку быть представленным в Государственной Думе, если, к примеру, один из кандидатов первой тройки избирательного списка пожелает вдруг сойти с дистанции? Кто-нибудь может сказать, в чем здесь логика?

Закон не должен подталкивать к совершению преступлений. Согласно же процитированному законоположению, самый легкий путь "похоронить" любое политическое объединение независимо от степени его реального влияния - это снять с дистанции одного кандидата из первой тройки. Представим себе некую абстрактную ситуацию. Предположим, все опросы показывают, что на следующих парламентских выборах абсолютное большинство получает некая партия, крайне неугодная каким-то "темным силам", скажем, неким криминальным олигархам. Что последним делать? Элементарно - добиться "добровольного" выбывания одного из первой тройки этой партии.

В распоряжении криминальных олигархов, говорят, имеются огромные ресурсы. Современные технические средства открывают практически безграничные возможности для фабрикации анонимного компромата. Предположим, все это будет брошено на то, чтобы подкупить, запугать, сломить всего одного человека. Он должен быть Джордано Бруно или академиком Сахаровым, чтобы не сломаться.

Стоит ли подвергать все здание строящейся демократии такому чудовищному риску?

Трудно понять, какими соображениями руководствовались законодатели, принимая это нелепое и опасное положение.

Итак, на пути российской демократии по-прежнему стоят три капкана. Один капкан поставила нам сама российская история. Другой - неумелые экономические реформаторы. Третий капкан - продукт топорного законотворчества.

Что же делать?

Во-первых, говоря словами Владимира Путина, добиться "вытеснения теневой экономики и ликвидации организованной преступности в хозяйственной сфере".

Во-вторых, содействовать становлению гражданского общества путем экономических реформ, направленных на формирование среднего класса.

В-третьих - не дожидаясь приближения следующих парламентских выборов, изменить действующее избирательное законодательство. Задачи трудные, но решаемые. Важно, чтобы и законодательная, и исполнительная власть осознали их актуальность.