Главная проблема России

НЕОЖИДАННЫЙ уход Ельцина резко повышает шансы премьера Путина (ныне уже исполняющего обязанности президента) стать следующим главой России. Но его высокий рейтинг, прямо связанный с успехами в Чечне, может и пошатнуться, если в мятежной республике появятся серьезные осложнения. А такой поворот не исключен в апреле-мае, когда на смену холодам придет тепло, на перевалах растает снег и боевики, особенно в горах, обретут утраченную зимой мобильность.

Перенос президентских выборов с июня на март, оставивший за бортом опасные апрель и май, - безусловно, сильный ход Ельцина в пользу своего протеже. К тому же в данном случае речь идет не только о Путине - одновременно с ним из-под возможного града критики выводится и жесткая позиция Москвы на Северном Кавказе.

Закрепляя курс на военное решение как предпосылку политического урегулирования в Чечне, "президентская рокировка" пользуется безусловной поддержкой большинства россиян, поскольку все усилия умиротворить мятежную республику лишь с помощью "пряника" закончились полным провалом. Оказавшись в результате попустительской политики Москвы как бы и внутри, и вне России, Чечня превратилась в базу бесчинствующих, опасных для всех и вся бандитов и террористов.

Но не целесообразнее было бы создать "санитарный кордон", а еще лучше - хорошо защищенную государственную границу вокруг Чечни, строить отношения с ней на принципах возмездности и взаимовыгодности? В таком случае, считают некоторые аналитики, пути прежних набегов и диверсий были бы надежно перекрыты, а лишившиеся свободы действий полевые командиры либо устраивали бы разборки исключительно между собой, либо, образумившись, возвратились и к мирному труду, и в лоно России.

Эта, казалось бы, наилучшая схема решения чеченского кризиса при более внимательном анализе ситуации быстро теряет убедительность. Создать не только защищенную границу, но даже серьезный "санитарный пояс" с Чечней практически невозможно. Даже если найдутся необходимые средства, горный рельеф, этнические и клановые узы по обе стороны предполагаемого рубежа станут непреодолимым препятствием на пути его создания. Полоса республик, примыкающих с севера к Кавказскому хребту (Чечня, Ингушетия, Дагестан и другие), представляет собой такую единую систему взаимосвязей и отношений, изолировать одно звено которой от других практически невозможно.

Правда, если из полосы нельзя вычленить Чечню, то вычленить из России всю полосу в принципе можно. В конце концов почему после развала СССР культурно и этнически близкая большинству россиян Украина должна быть дальше от нее, чем культурно и этнически далекая часть Северного Кавказа?

Определенные основания для таких рассуждений действительно существуют. В отличие и от остальной России, и почти от всей Европы в основе традиционной социальной структуры коренного населения северокавказских республик стоит клан (прочное объединение многочисленных родственников). Как показывает опыт Османской, Российской и советской империй, клановая и неклановая цивилизации могут более или менее успешно стыковаться лишь при господстве некапиталистических ("традиционных" или "социалистических") отношений. Тогда придавленные авторитарной или тоталитарной властью разные цивилизации сосуществуют, продолжая фактически "вариться в собственном соку". Когда же некапиталистическая система связей начинает разлагаться, на смену мирному сосуществованию приходит вражда. Выдавливание русского населения из северокавказских республик и растущие "антикавказские" настроения в самой России отражают именно эту закономерность.

Подспудно идущий межцивилизационный "развод", пожалуй, как ничто другое, подрывает внутреннее единство нашей страны, В свое время наиболее дальновидные и монархи, и коммунистические лидеры считали его сохранение важнейшим приоритетом и внутренней, и внешней политики. Так, Александр II отказался от далекой заморской Аляски ради завоевания более близкой и доступной Центральной Азии. Ленин, понимая неспособность Финляндии вписаться в тоталитарную империю, предпочел признать ее независимость. Может быть, и России в ходе антикоммунистической революции целесообразно уйти не только из Чечни, но и из других северокавказских республик? Тем самым две разные цивилизации получат возможность развиваться на собственной базе, не мешая друг другу.

Но такой вариант, по крайней мере в ближайшее десятилетие, вряд ли вероятен. И дело не в экономике. Давно дотационные северокавказские республики при всем желании (которое, надо признаться, присутствует не всегда) могут гораздо меньше дать России, чем получают (и особенно хотят получить) от нее. Знаменитые когда-то нефтяные месторождения Чечни почти полностью оскудели. Ее нефтеперерабатывающая промышленность уже давно зависит от привозного сырья. Правда, как транзитный маршрут транспортировки нефти из Азербайджана на мировой рынок полоса северокавказских республик имеет определенное значение. Но, учитывая общую ситуацию здесь, это скорее всего окажется связанным с такими издержками, которые значительно превзойдут ожидаемые выгоды. К тому же Азербайджан как суверенное государство вправе транспортировать свою нефть и другими путями, например через Турцию.

Конечно, остается еще стратегическая ценность предгорий Кавказского хребта. В XIX веке, чтобы укрепиться здесь, Россия вела многолетнюю Кавказскую войну. Но тогда она уже утвердилась за Кавказским хребтом и намеревалась прорваться на Ближний Восток. Сегодня, на фоне укрепления независимости бывших закавказских советских республик (Грузии, Армении и Азербайджана), стратегическая ценность полосы северокавказских республик уже далеко не та.

Остается еще нежелание большинства местных жителей и их лидеров уходить из России. Но в свое время Москва выступила инициатором развала СССР, невзирая на почти полное отсутствие во всех советских республиках (за исключением Прибалтики и Грузии) сколько-нибудь серьезных сепаратистских настроений. Почему же сейчас она должна вести себя по-иному, тем более что северокавказцы (и чем дальше, тем больше) стремятся превратить ее в исполнителя своих порой противоречивых и даже взаимои сключающих устремлений?

С одной стороны, растущая внутренняя дезинтеграция в полосе северокавказских республик, ярким примером которой служит распад некогда единой Чечено-Ингушетии, - еще один аргумент в пользу ухода России. Ведь тем самым ликвидируется угроза возникновения здесь единого исламского государства (чего многие у нас почему-то сильно боятся). С другой стороны, именно дезинтеграция служит решающим аргументом против этого. Более чем вероятное превращение северокавказских республик после выхода из России в арену ожесточенных столкновений (что ярко демонстрирует опыт чечено-дагестанских взаимоотношений) дестабилизирует не только эти республики, но и весь российский юг.

Единственным способом в сложившихся условиях предотвратить катастрофу и стала военная операция в Чечне. Правда, тезис о всемогуществе военного фактора на Северном Кавказе сегодня вряд ли кто-нибудь рискнет отстаивать. Даже подкрепленный щедрым финансированием, он может в лучшем случае лишь временно подавить или приглушить наиболее экстремистские и опасные проявления противоречий, природа которых существенно отличается от общероссийской. Поэтому единственно верным путем к умиротворению региона представляется сочетание использования армии с пробуждением и задействованием местных механизмов стабилизации, сколь бы непривычными и даже экзотичными они ни покажутся большинству россиян. Здесь и вооружение мирного населения, и принципиально иная, чем в остальной России, роль религии (прежде всего ислама), и легитимация играющего важную роль в традиционной социальной структуре и фактически здесь всегда существовавшего многоженства.

Естественно, не все из чрезвычайно важных для северокавказских республик особых мер вмещаются в рамки нынешнего общероссийского законодательства. Это дает повод обвинять их сторонников (скажем, президента Ингушетии Аушева) в сепаратизме. Однако для полноты картины необходимо выяснить, с каким сепаратизмом мы имеем дело в данном случае. Как известно, слово "сепаратизм" означает стремление не только создать новые государства на части территории старых, но и добиться особого статуса для отдельных районов. Тем не менее обычно под ним понимают лишь первое, игнорируя второе. Между тем иногда только особый статус особых районов может сохранить их в рамках того или иного государства. И именно такая ситуация, как представляется, и складывается в полосе северокавказских республик, удержать которые в составе России в перспективе можно, лишь законодательно признав их специфику.