Третья русская революция

ВПЕРВЫЕ словосочетание "политическая конфигурация" в правительственном лексиконе появилось пять месяцев назад. Многие тогда пытались угадать его смысл. "Независимая газета" высказала предположение ("НГ" от 18.08.99), что за этим понятием может стоять появление в жизни страны впервые с 1991 года "не формального, а по своему внутреннему складу реального лидера правительства". "Активно действующие политики такого рода, - писали мы далее, - способны быстрее изменять ситуацию вокруг себя, чем это способны воспринять многие. Поэтому премьерство Путина обещает быть непредсказуемым".

Похоже, мы немного ошиблись. Новый динамичный центр политического управления уже тогда начал действовать не только в правительстве, но и в стране в целом, в чем скоро мы все смогли убедиться по событиям на Кавказе.

Поскольку в новой политической системе координат нам предстоит жить и работать дальше, есть смысл попытаться понять хотя бы некоторые ее новые точки опоры и ориентиры.

С сожалением, однако, следует признать, что достаточно очевидные, т.е. заранее прописанные политологами и журналистами, структурные элементы новой власти увидеть довольно сложно. На телеэкранах, например, несмотря на эпохальные политические изменения, продолжают оставаться все те же лица Ельцина, Путина, Шойгу, Волошина, Зюганова, Жириновского, Алексия II и т.д., которые продолжают говорить все те же слова, что и много месяцев назад.

Появление новых элементов политики мы смогли пока лишь только почувствовать на себе по некоторым плодам ее порой исключительно результативной и поэтому совершенно непривычной для нас деятельности.

Так, например, только за последний месяц мы несколько раз испытали своего рода шок от политического мастерства власти. Первый раз это случилось 20 декабря, когда доселе никому неизвестный проправительственный блок "Единство" набрал никем из специалистов политологов не прогнозировавшееся огромное количество голосов.

Второй раз еще больший шок все испытали, когда о своей добровольной отставке заявил президент Ельцин.

Мастерство выполнения только этих двух внутриполитических операций говорит о многом. Прежде всего о качестве деятельности новой российской власти. Порой оно превосходит самые лучшие мировые образцы. Первый раз в этом мы смогли убедиться еще в июне, когда скромный по масштабам русский десант в Приштине вызвал почти такой же информационный вал в прессе, как и начало всей военной операции НАТО на Балканах. Это совершенно новое качество российской политики позволяет судить о некоторых используемых ею технологических средствах.

Можно лишь догадываться, насколько они уникальны.

Политические действия в сегодняшней России не в пример совсем недавнему прошлому, когда руководители страны "хотели как лучше, а получалось как всегда", по нашему мнению, могут основываться лишь на точных политических технологиях и жесткой исполнительской дисциплине. Только таким образом, который для основной массы не только граждан, но и политиков России иначе, как "чудесным" и не назовешь, и могут осуществляться сколько-нибудь результативные действия в сегодняшнем высокотехнологичном мире.

Думский "импичмент" по сравнению с последним сценарием отрешения президента Ельцина от власти представляется просто историческим реликтом. Для того чтобы вся Россия 31 декабря 1999 года с удивлением могла внимать Ельцину, 23 марта самолет Примакова должен был развернуться над Атлантикой, а 12 июня наши десантники войти в Приштину. 9 августа после летних провокационных действий на Кавказе премьером должен был быть назначен Путин, а 23 сентября российские самолеты должны были начать бомбардировки аэродрома в Грозном. По этой же неумолимой логике 15 октября должно было возникнуть межрегиональное движение "Единство", или сокращенно "Медведь", которое 19 декабря должно было победить на выборах. 8 декабря, а не 24 ноября должно было состояться подписание договора с Белоруссией, а 29-го - Ельцин сообщить своим близким об отставке.

Только после всей этой далеко не полно воспроизведенной, поскольку неизвестной нам в своих критических деталях последовательности действий и противодействий и мог произойти в нашей стране не вульгарный государственный переворот, а мирный переход власти от эпохи стихийного капитализма к другой, новой, контуры которой крупными мазками еще никем не нарисованы. Похоже, полномасштабную новую политику России придется делать совсем иначе, чем в 17-м году, без генерального плана - на ходу. Но важнейший, революционный по сути, технологический скачок в российской политической системе произошел. С 1 января 2000-го мы живем в обществе, частично уже управляемом политическими технологиями XXI века. "Третья русская революции" в России, похоже, состоялась. Может быть, еще безболезненнее для страны эту назревшую "политическую операцию" и совершить было невозможно!

Что же в результате всего этого мы сегодня имеем ?

В сущности, к власти в стране пришли молодые, еще полгода назад мало кому известные и мало кем принимавшиеся в расчет политические новаторы.

Поэтому в краткосрочной перспективе нескольких месяцев политическую ситуацию в стране можно считать уже "сделанной". Во всяком случае, хорошо видно, какие мощные заготовки под нее подведены и какая положительная инерция движения накоплена.

Конечно, политические альтернативы в лице политических консерваторов левого и правого толка при этом никуда не исчезают. Но в нынешнее время они остаются скорее как академическое приложение к сложившейся политической практике.

Шаг, который страна совершила за последние пять месяцев от новой "политической конфигурации" к новой политической ситуации, оказался настолько стремительным, что всем, кто в него не вписался, придется еще долго "работать над ошибками" и, как говорил один наш классик, "учиться, учиться и учиться".