Андраник Мигранян СО ВРЕМЕНЕМ будут написаны сотни и тысячи работ, чтобы ответить на вопрос, вынесенный в подзаголовок этой статьи. Не претендуя на исчерпывающий ответ, хотелось бы в общем плане непредвзято оценить, в каком состоянии Ельцин принял Россию как государство и каким он ее оставил своему преемнику и наиболее вероятному будущему президенту России Владимиру Путину.
Не вдаваясь в детали и учитывая ограниченность газетного пространства, остановлюсь лишь на наиболее важных аспектах данной проблемы: государствостроение, экономика, внешняя политика, конституционная реформа.
Сам Ельцин стал президентом России, когда она была одним из субъектов Советского Союза и не обладала необходимыми атрибутами государства: собственной армией, внешней политикой, контролем над подавляющей частью экономического потенциала, находящегося на территории Российской Федерации, и целым рядом других элементов, делающих территорию и население государством.
Только после роспуска Советского Союза в декабре 1991 года, насильственной ликвидации съезда и Верховного Совета Российской Федерации в октябре 1993 года и утверждения на референдуме в декабре 1993 года новой российской Конституции стали проявляться институциональные контуры нового государства, все еще имевшего неясные границы (Чечня), договорные отношения с целым рядом субъектов Федерации (в первую очередь Татарстаном, Башкортостаном и рядом других), делающих Россию скорее конфедеративным, чем федеративным образованием.
Таким образом, став президентом Российской Федерации в 1991 году, Ельцин скорее возглавил протогосударство, а после распада СССР некую территорию, которая в течение нескольких последних лет держалась не на идейной и институциональной основе или же на органически сложившейся рыночной экономике и механизмах, а всего лишь на личной харизме первого президента и массовой поддержке, которые только и лемитизировали новую антикоммунистическую власть и начавшиеся рыночные преобразования. При этом вплоть до декабрьских выборов Кремль и Ельцин в течение последних более чем восьми лет жестко противостояли сначала враждебному по отношению к президенту и Кремлю Верховному Совету и Съезду народных депутатов, а затем и первой и второй Государственным Думам, где доминировали оппозиционные Ельцину силы.
После декабрьских выборов Ельцин, уходя со своего поста, оставляет своему преемнику более или менее консолидированную власть, перелом в настроении общества и политических элитных групп в пользу укрепления государства и армии, укрепления федеральных отношений и решимость покончить с неофеодальной раздробленностью Российского государства, относительно консолидированный политический класс, стоящий за Владимиром Путиным, имеющий подавляющий административный, информационный и финансовый ресурс для обеспечения победы последнего на мартовских президентских выборах. К этому следует добавить и тот политический ресурс в лице лояльной в своем большинстве Думы по отношению к исполнительной власти и Кремлю, чего был лишен президент Ельцин все годы своего правления.
Таким образом, становится очевидным, что в сфере государствостроения Ельцин передает в руки Путина гораздо более дееспособную институциональную систему, чем он сам получил в 1991 году. О целом ряде проблем политической системы, вытекающих из природы нынешней Конституции, я скажу в конце этой статьи, разбирая проблему возможной конституционной реформы.
В экономической сфере Ельцин, как президент, унаследовал наиболее худшее из того, что можно было представить для политика. Союзное государство разваливалось на глазах. Старые ценности и институты, и особенно марксистская идеология и Коммунистическая партия, были полностью дискредитированы и делегитимизированы. Устранение партии из сферы экономики привело к разрушению единой хозяйственной системы, так как именно КПСС была мотором в первую очередь хозяйственной жизни общества. Избранная на XIX партийной конференции стратегия политической реформы фактически привела к разрушению СССР и лишила старое государство возможности, используя мощный государственный аппарат, обновляя старую систему ценностей и КПСС, осуществить эволюционный путь трансформации страны от тоталитаризма через относительно длительный период авторитарного режима к рыночным механизмам и демократической политической системе. К 1991 году, когда Ельцин стал президентом, эта возможность уже была упущена. Шел лавинообразный процесс распада СССР, где огромную лепту внесли наряду с демократами и националами из республик и Ельцин, и руководимый им Верховный Совет России.
К сожалению, только через несколько лет наши либералы нашли правильный ответ на вопрос: почему они не пошли по китайскому или другому эволюционному пути и ввергли страну в "шоковую терапию"? На самом деле, будучи в конце 80-х - начале 90-х годов последовательными антигосударственниками и сторонниками "невидимой руки", которая все поставит на свои места в рыночном хозяйстве при тотальном невмешательстве государства - по сути концепции классического либерализма начала XIX века, навсегда отвергнутого Западом не только теоретически, но и практически на опыте развития Запада за последние сто известных лет, наши либералы гайдаровского призыва надолго сделали себя и либеральные идеи, которые они проводили в России, враждебными и антироссийскими по существу. Не случайно, борясь против коммунистов их же методами, они заслужили название необольшевиков, которые за считанные дни готовы были радикально перестроить экономическую жизнь, институты и менталитет народа, сформировавшиеся в течение многих столетий.
Только где-то в 1993-1995 годах либералы стали говорить о том, что при всем желании они не смогли бы пойти ни по китайскому, ни по корейскому, ни даже по чилийскому пути. И вовсе не потому, что, как говорили наши недостаточно просвещенные западники и профессиональные демократы и правозащитники с иронией, что в России не было китайцев, корейцев или чилийцев, а по весьма банальной причине. В России не было в 1991-1993 годах, когда были запущены радикальные реформы, сильного государства, способного установить правила и следить за исполнением этих правил. Начавшийся вслед за либерализацией цен процесс приватизации еще больше ослабил государственную власть. Итак, традиционно невысокий уровень моральных и профессиональных барьеров, существующих для российского чиновника любого уровня, был просто смыт приватизационной волной, когда многотриллионная собственность огромного государства с помощью простого росчерка пера чиновника стала переходить из рук государства в руки близко стоящих и делящихся с ним бизнесменов. В итоге при наличии слабого государства процесс приватизации не только не выделил государство в самостоятельную консолидированную структуру, выражающую обобщенный интерес общества и особенно наиболее слабых его сегментов, не только не способствовал формированию обособленной сферы бизнеса и складыванию упорядоченных отношений между бизнесом и государством, но скорее привел к уродливому слиянию лидеров нового бизнеса с государственной бюрократией, где общественная собственность и госбюджет стали источниками для неограниченного обогащения этого нового слоя. С этого времени и практически до сих пор главной, как экономической, так и политической, нравственной проблемой стал вопрос о том, возможен ли вариант цивилизованного размежевания государства и чиновничества от нового так называемого бизнеса, когда неясно, где кончается бизнесмен, допущенный к госсобственности и бюджету, и начинается госчиновник, торгующий своими политическими и ресурсными возможностями. Апофеозом сращивания бизнеса и государства стали президентские выборы 1996 года. Ельцин окончательно капитулировал перед владельцами финансовых и информационных ресурсов в обмен на обеспечение последними его переизбрания на пост президента. В итоге, как мне уже приходилось писать на страницах "НГ", начиная с 1996 года произошла фактическая приватизация государства, и от имени группы приватизировавших администрацию Кремля, правительство и семью президента наиболее политизированный из сложившихся олигархов, Борис Березовский, в интервью целому ряду иностранных и отечественных СМИ заявил, что это они управляют Россией.
Таким образом, стояла перед Россией фундаментальная проблема: кто контролирует кого - государство олигархов или олигархи государство, может ли российское государство обрести свою потерянную субъектность с целью установления общих правил для всех, до сих пор остаются наиболее важными для будущего страны вопросами. Отчужденный еще раз от собственности и власти народ России - весьма неблагоприятный материал для строительства гражданского общества и консолидированной демократии.
Пожалуй, в этой сфере все, что мы имеем в России, является результатом деятельности Ельцина - от начала до конца. Осуществив смену парадигмы в экономической сфере при слабом государстве, Россия получила дикий капитализм, чудовищную коррупцию, приватизацию государства и власти со стороны узкого круга олигархических структур. Спорадические действия властей на восстановление роли государства, как основного регулятора экономических отношений, наталкивались на жесткое сопротивление олигархических групп и захлебывались еще на дальних подступах. В экономической сфере и особенно в сфере отношений государство и бизнес, кто для кого устанавливает правила: олигархи для государства и общества, ставя себя над законом, или государство - для всех участников рыночных отношений, тем самым обеспечивая основы справедливой конкуренции, этот вопрос остается в качестве ключевого и от ответа на него зависит решение другой, еще более важной проблемы для России, проблемы политической и экономической консолидации власти в России.
Таким образом, в экономической сфере Путину помимо множества "мелких" проблем типа иностранных долгов, кредитов, инвестиций и т.д. достались в наследство и проблема деприватизации государства, восстановления его субъектности, отделение сферы экономической от сферы политической, разрушение криминальной связки госчиновника и лидера бизнеса как массового уродливого явления, ориентированного на откровенный грабеж бюджета и государственных ресурсов. В этой сфере среди наиболее серьезных проблем для Путина может стать в первую очередь проблема "Семьи" как олицетворения системы приватизации государственных институтов.
Во внешней политике, став президентом Российской Федерации в составе СССР, Ельцин застал ситуацию беспорядочной и хаотичной сдачи позиций недавно еще мощнейшей сверхдержавы по всему фронту. Надо сказать, что в своем антикоммунистическом рвении и старании понравиться Западу и получить поддержку в качестве еще большего демократа Ельцин был готов идти еще дальше в сдаче позиций СССР. Готовность идти на роспуск СССР и предоставление независимости бывшим советским республикам, главное - без всякой адекватной компенсации, отвечала самым сокровенным надеждам западных стратегов. Мне представляется, что ни Горбачев, ни Ельцин никогда ничего не понимали во внешней политике и поэтому так и не смогли ни в период перестройки, ни после распада СССР сформулировать хоть какие-то наметки позитивной внешнеполитической программы и последовательно проводить их в жизнь. Вся внешняя политика Горбачева и Ельцина вылилась в непрерывный процесс сдачи позиций СССР, а затем и России, для обеспечения собственного выживания, получения кредитов или отсрочки платежей. Горбачев ушел тогда, когда уже вроде бы, казалось, больше нечего было сдавать. Уже были сданы горячие точки в Афганистане, Анголе, в Центральной Америке. За ними последовала Восточная Европа, Организация Варшавского Договора, объединение Германии. Дипломатическая азбука требовала обменять все это на нечто осязаемое. В тот период осязаемым могло быть органичное вовлечение СССР в международные экономические и политические структуры и структуры безопасности как равную и ответственную силу наряду с США и его союзниками, модернизация экономики СССР. Однако сдача произошла без должной компенсации. Эту традицию продолжила внешняя политика Ельцина. Хочу еще раз оговориться, что как Горбачев, так и Ельцин, будучи провинциальными партийными функционерами, сами ничего не понимали во внешней политике, и то, что произошло, во многом на совести и дипломатов, и военных, которые допустили беспрецедентные в мировой истории односторонние уступки и потери без должной компенсации в мирное время, когда одна из сторон не потерпела тотального поражения.
Ельцин, идя дальше Горбачева на этом пути, сдал СССР, затем Балканы. Недавно в Косово НАТО вбили последний гвоздь в гроб российских интересов на Балканах, по крайней мере в обозримый период времени. Россию вынудили согласиться с расширением НАТО на восток. На очереди вступление прибалтийских республик бывшего СССР в эту военную организацию. Практически Россия сдала все постсоветское пространство - Украину, Центральную Азию и Закавказье - почти полностью и ведет лишь арьергардные бои в Таджикистане, Армении и Белоруссии. Как для Ельцина, так и для российской политической и бизнес-элиты за последние годы становилось все явственней, что сдача стратегических позиций за очередные мизерные транши кредитов, которые не решают никаких серьезных проблем экономики страны, одновременно ставят под сомнение сам факт дальнейшего существования России как самостоятельного государства. Это особенно наглядно проявилось на примере последней чеченской войны, когда Запад беспардонно и бесцеремонно стал диктовать России, как действовать теперь уже у себя дома. Непрерывная цепь уступок и отсутствие продуманной политики часто приводили Ельцина к анекдотическим заявлениям по внешнеполитическим и военным вопросам - от полного ядерного разоружения до угрозы применения ядерного оружия.
Внешняя политика - очень тонкая материя. Хочется надеяться, что Путин, тем более если он станет следующим президентом, подойдет к разработке внешнеполитической стратегии России, что равнозначно стратегии выживания, более основательно, так как мы уже сегодня страна с ограниченным суверенитетом и в значительной степени не от нас зависит в настоящее время обретение действительной субъектности России в международных отношениях. Твердость, последовательность, наличие собственного видения национальных интересов, собственные позитивные программы и цели для достижения, а не реактивная внешняя политика, идеологически зашоренная и импульсивная, являются сегодня жизненно важными для России, чтобы обеспечить благополучные внешние условия для решения внутренних проблем экономики и государствостроения.
В заключение не могу не остановиться на одном из важных вопросов последних лет, на Конституции, оставленной в наследие Путину в качестве возможного президента России с имеющимися в ней полномочиями для президента.
О необходимости конституционной реформы в нашей стране не говорил только лишь ленивый. Уже на стадии обсуждения проекта Конституции отмечалась угроза политической системе из-за явного дисбаланса прав и полномочий между ветвями власти. Эти угрозы особенно усилились после успеха Жириновского на выборах 1993 года, когда многие либералы в истерике требовали ограничения прав и полномочий президента на случай, если в России победит политик типа Жириновского и легальным путем установит авторитарный или даже тоталитарный режим.
Многие серьезные аналитики, помимо истеричных либералов, также считают, что нынешняя Конституция установила в России суперпрезидентскую республику с практически неограниченными возможностями и полномочиями. Я, будучи одним из участников Конституционного совещания, одним из авторов и активных защитников сильной президентской власти, с недавних пор сам выступил за необходимость конституционной реформы. Правда, мои мотивы были принципиально противоположны тем, которые выдвигались нашими достойными политологами и юристами, но которые в основном носили или ситуационный характер, или же абстрактно-теоретический, как, например, введение поста вице-президента или же последовательный перенос на российскую почву смешанной президентско-парламентской системы, опробованной во Франции и в ряде стран Восточной Европы.
Мои претензии к действующей Конституции вытекали из анализа функционирования самой системы власти, построенной на основе Конституции. Данный анализ привел меня к выводу, что существующая система власти в отсутствие реального институционального разделения властей и механизма сдержек и противовесов не только предоставляет президенту возможность неограниченных действий, но и, что еще более важно, позволяет ничего не делать. В одном случае он может быть сверхактивен, инициативен и субъектен, а в другом - он теряет субъектность, но, чтобы сохранить себя во власти над политической системой, куда его определила Конституция, он должен парализовать всю политическую систему. В этом втором случае отсутствие механизма сдержек и противовесов между институтами компенсируется созданием механизмов сдержек и противовесов внутри институтов.
В итоге вся созидательная энергия в правительстве и парламенте расходуется на борьбу друг с другом вместо достижения определенных, поставленных перед страной целей. Премьер борется с первым заместителем, который превращается в потенциального премьера при действующем, и через него премьер держится в узде со стороны президента.
В этих условиях идет резкое снижение роли и значения политических институтов в лице правительства и администрации президента, парламента и судов. Несоизмеримо возрастает роль внеинституциально оформленного центра принятия решений как по кадровым, так и по политическим вопросам. Президент во многом юридически оформляет решения этого внеинституционального центра. За последние годы, особенно после операции Ельцина, второй тип управления страной стал нормой и действующая Конституция позволяла президенту сохранить власть даже если она перетекала к внеконституциональному центру под названием "Семья". Правда, часто для этого требовались постоянная смена кабинетов и стравливание премьеров со своими первыми заместителями и поддержание вражды между правительством и Кремлем, с одной стороны, и Думой - с другой.
Унаследовав действующую Конституцию, Путин неминуемо сталкивается с вышеназванными двумя возможными типами управления. При наличии видения стратегических целей общества и страны и воли к их достижению нынешняя Конституция дает президенту все необходимые возможности для инициативной, энергичной, созидательной работы. Может быть, на данном переходном периоде для России, когда требуется дальнейшая централизация и консолидация власти в стране, защита ее территориальной целостности, энергичные действия как в экономике, так и в международных отношениях, - эти полномочия, заложенные в Конституции для президентов, могут стать благом для страны. Однако нельзя все же забывать, что существует и угроза парализации политической системы и перехода власти от властных институтов к очередным структурам под названием новая "Семья".
Во избежание этого не следует ограничивать полномочия президента в пользу правительства или же вводить экзотический для России институт вице-президентства, так как в отличие от США в России формально второй по статусу не ждет до тех пор, пока он станет первым, он немедленно превращается в новый центр власти и создает угрозу стабильности политической системы, так как в отличие от США в России в условиях отсутствия развитой политической культуры и традиции не отлажены механизмы демократического взаимодействия между подобного рода институтами. Как, впрочем, при слабом да и любом президенте премьер имеет шанс превратиться в альтернативный президенту центр власти. Чтобы не уходить в детали, тем более что конституционная реформа - это тема самостоятельного анализа, хочу лишь отметить, что, если возможный молодой, энергичный и волевой президент захочет осуществить конституционную реформу, он должен исходить из опыта функционирования Российского государства и политической системы как при царизме и коммунистах, так и при демократах. Так как некоторые ключевые элементы всех трех политических систем воспроизводятся на вершине власти в России вне зависимости от формы политического режима. Будь то царь, генсек или демократически избранный президент России, в итоге имеют все права и полномочия по принятию политических и кадровых решений, имеют неограниченные возможности как помогать работе правительства, так и парализовать всю исполнительную власть, что в конечном итоге оказывает разрушительное воздействие на всю политическую систему России. Именно учитывая это обстоятельство, следует реформу верховной власти осуществить таким образом, чтобы не только не плодить разные центры силы в лице вице-президентов и премьер-министров, потенциально весьма опасных для стабильности политической системы, а, наоборот, осуществить реформу власти таким образом, чтобы вся полнота исполнительной власти легла на плечи избранного президента, который сам и выполнял бы функции премьер-министра. Только в этом случае Россия может получить полноценную, дееспособную исполнительную власть, когда избранный президент руководит правительством и несет ответственность за деятельность правительства, а не скрывается за чью-то спину и не спихивает ответственность на других.
Правда, еще раз оговорюсь, что конституционная реформа - это тема особого разговора, но нельзя не напомнить еще раз и обществу, и политическому классу, и будущему президенту, что в оставленной в наследство от Ельцина Конституции России заложены мины огромной разрушительной силы. Безопасность и благополучие как российского общества, так и государства настоятельно требуют их обезвреживания.
