Вадим Соловьев Уходящий год должен был породить новое шариатско-мусульманское образование от Каспийского до Черного моря со столицей Джохар, поглотив в себя при этом Дагестан, часть других российских и смежных с ней территорий. Москва вроде бы подозревала о подготовке сепаратистов к активным захватническим действиям, но, как это часто бывает, сигнал "К бою!" застал врасплох - сепаратисты беспрепятственно возвели укрепления, не уступающие лучшим образцам фортификационных сооружений в мировой практике. Если бы не старания Генштаба об укреплении Северо-Кавказского военного округа, в результате чего тот за последние три года превратился в наиболее боеспособный, последующее развитие событий на Северном Кавказе могло бы пойти по непредсказуемому пути.
И тем не менее в начале августа царило смятение в стане Объединенной группировки федеральных войск. Первоначально прибывшие в район конфликта федеральные силы численностью 50 тыс. человек едва превосходили противостоящих террористов - около 40 тыс. человек. И лишь после передачи общего руководства из рук МВД командующему СКВО генерал-полковнику Казанцеву федеральные войска стали уверенно овладевать оперативной инициативой на полях боевых действий.
Секрет успеха довольно прост - войска действовали так, как их учили воевать в соответствии с требованиями общевойскового боя, как это описано в боевых уставах и наставлениях. Глава правительства Владимир Путин, в прошлом также силовик, не сдерживал воюющие части и подразделения демократически-демагогическими указаниями, свойственными для начала первой чеченской войны в декабре 1994 года, когда движение войск по дорогам Чечни в течение десяти дней сопровождала команда "ответного огня не открывать".
В ходе второй чеченской кампании армейская решительность в достижении поставленных целей обогатилась принципиально новым свойством, которое, как хотелось бы надеяться, постоянно прописалось в отечественном военном искусстве. Впервые в военной истории России солдат или офицер перестал быть разменной монетой при планировании и ведении боевых действий. Избрана полностью противоположная модель, нацеленная прежде всего на снижение до предельного уровня боевых потерь в войсках, а также среди мирного населения, оказавшегося в зоне конфликта.
Вооруженные силы в целом начинают в большей степени соответствовать критериям истинно демократического общества, ценящего права человека, в том числе его основное право на максимально безопасное существование даже в экстремальных условиях войны. Высочайшее же предназначение полководца - добиться военной победы и максимально оградить от гибели личный состав своих войск. Очевидно сказался урок военной операции НАТО на Балканах, когда в течение 79-дневной войны войска коалиции впервые не потеряли ни одного человека.
Подобный стиль характеризовал действия Объединенной группировки федеральных войск: сначала надежное огневое подавление артиллерийскими средствами и авиацией огневых точек и укрепленных объектов террористов, и лишь затем - продвижение вперед. Широко использовались маневры на обход и охват с последующей изоляцией укрепленных районов. Перед командирами всех степеней не ставились задачи во что бы то ни стало к такому-то сроку овладеть той или иной позицией. Волюнтаризм уступил место боевому прагматизму.
Хотя Минобороны и Генеральный штаб постоянно говорили и говорят о каком-то общем оперативном плане, тем не менее опора на принципы гуманной рациональности не позволяет его иметь вообще. Продвижение войск осуществляется по факту безопасного продвижения войск. Если обозначился отпор со стороны террористов, чреватый потерями российских солдат, то подразделение отводится и вновь по этому участку обрушивается огонь всей мощи огневых средств. Поэтому планирование по этапам операции, как представляется, носило весьма условный характер. В основном оно определялось местностью действия войск и возможным отношением населения к ним.
Первый этап охватывал северобережные и часть южнобережных районов Чечни вдоль реки Терек, где население традиционно поддерживало федералов (см. карту-схему).
Второй этап - эта равнинная часть, где войска в достаточной степени подготовлены к ведению общевойскового боя. Третий - наиболее сложный: Грозный и пригороды, а также горная часть, куда войска практически так и не вошли во время первой чеченской военной кампании 1994-1996 гг.
Успехи федеральных сил, видимо, могли бы быть более контрастными, если в свое время наиболее точно определялись как характер вероятных угроз для России, так и военно-оргаизационные и военно-технические меры по их обеспечению. Даже в проектах концепции национальной безопасности и военной доктрины, вынесенных на обсуждение в дни нынешней чеченской войны, по-прежнему утверждается, что главная опасность для России исходит от "международных заговоров", внутренним же конфликтам отведено самое последнее место. Понятно, что сухопутные войска практически оказались в загоне военного строительства и во время боевых действий в Чечне их пришлось усиливать даже морской пехотой практически со всех флотов. Специальные горные части так и не были подготовлены. Экипировка и вооружение оказались уступающими по качеству тем, которыми обеспечены боевики. Многие военно-технические новинки так и остались невостребованными из оборонной промышленности. Зато четверть военного бюджета направлялась на оснащение стратегических ядерных сил, бесполезных в чеченском конфликте. Премьер Владимир Путин по ходу войны дал указания подправить дисбаланс в производстве видов вооружений, но организационно-производственный маховик, к сожалению, будет еще долго раскручиваться.
В целом же проводимые так называемые специальные операции по освобождению Чечни по-прежнему остаются главным образом классическими армейскими действиями. Основную тяжесть нагрузки несут на себе именно Вооруженные силы, а не войска МВД, обученные спецоперациям. Это видно хотя бы из соотношения потерь: при общем числе погибших со стороны Объединенной группировки в четыре сотни человек, у внутренних войск на порядок меньше. То же соотношение раненых.
Накануне нового года в воздухе витают три возможных сценария развития военных действий на Северном Кавказе. Первый - завершение военной кампании до наступления весны и переход к политико-административному урегулированию положения в Чечне на условиях Центра. Второй - продолжение войны в течение столь длительного времени, сколько это будет необходимо для полной ликвидации бандформирований, как отмечали высокопоставленные военные, даже если для этого потребуются годы. Третий - в затянувшийся военный конфликт активно включаются миротворцы из состава НАТО, и он приобретает международный характер.
Оговоримся сразу: третий вариант представляется абсолютно фантастическим как с точки зрения отечественных аналитиков, так и военно-политических кругов Запада.
Кремль и Минобороны, безусловно, мыслят категориями первого сценария - скорого завершения войны. После падения Грозного, где-то в январе (тут уж сил не пожалеют), Кремль с полным основанием может говорить на международных форумах, что проблема чеченской войны решена, ведется лишь ликвидация ее последствий. Дивиденды для внутренней политики также очевидны - жупел чеченской войны окажется выбитым из рук оппозиционных сил партии власти.
Декларация о завершении войны на Северном Кавказе, скорее всего, будет подкреплена и заявлениями об отводе из Чечни "основных сил федеральных войск". Но при этом, как сейчас уже ясно, останется мотострелковая дивизия, полки которой разместятся в Шали, Грозном и в районе Аргунского ущелья. Кроме того, здесь будет постоянно дислоцирована бригада внутренних войск. На них-то в основном и будет возложена задача по ликвидации мелких групп вооруженных террористов. Отечественный опыт свидетельствует, что для ее полного выполнения потребуется не один год. Почти десяток лет потребовался для искоренения басмачества в Средней Азии, чуть меньше регулярные силы искореняли банды боевиков на Западной Украине после завершения Великой Отечественной войны. Организованный территоризм - это, помимо всего прочего, и особая жизненная философия, основанная на враждебном отношении к центральной власти, это и менталитет бандита, почувствовавшего вкус крови и уверовавшего в автомат как несравненное средство для самоутверждения. Это, наконец, и социальная среда, сцементированная круговой порукой и безжалостным отношением к пытающимся вырваться из нее.
Таким образом, вероятен второй вариант развития военных действий на Северном Кавказе - им будет присущ вялотекущий характер с отдельными всплесками насилия, взрывающим на день-другой общественное спокойствие. Проблема, к сожалению, останется, как мина замедленного действия, заложенная под территориальную целостность России и безопасность ее граждан. Она всякий раз будет напоминать о себе, как только федеральный Центр снизит внимание к ней, в том числе и к армейским частям, формированиям внутренних войск и спецслужб, навсегда поселяющихся на территории Чечни.
