Демократический глава правительства или "военный премьер"?

	"Террористы и экстремисты любых мастей должны знать, что у России есть люди, которые надежно охраняют конституционные принципы", - заявил директор ФСБ Владимир Путин, выступая 29 июля этого года в Государственном Кремлевском дворце на торжествах, посвященных 25-летию подразделения специального назначения "Альфа". Фото Артема Житенева (НГ-фото)

ВЛАДИМИР ПУТИН, который еще полгода назад был практически неизвестен никому в стране, с приходом на пост премьер-министра начал устойчиво набирать очки в глазах общественного мнения, постепенно занимая все более весомое место в российской политической элите.

Одним импонирует его решительность (по крайней мере на словах), другим - относительная немногословность, за которой хотят увидеть человека дела, третьим - наличие хотя бы какой-то осмысленной стратегии по тем или иным вопросам.

При этом Путин не слишком открыто, но уже начинает психологически верную, хотя политически очень опасную игру на не явном, но противопоставлении своего возраста и определенного внутреннего динамизма возрасту и вялости (если не сказать немощи) президента.

При всем этом нельзя не заметить, что сам Путин сегодня находится в процессе внутренней и внешней трансформации, окончательные результаты которой пока еще не слишком ясны.

И поэтому хотелось бы попытаться провести определенный анализ наиболее важных трансформационных тенденций, которые в конечном счете и определят политическую судьбу Владимира Путина и, возможно, ближайшего будущего Российской Федерации.

Главной и определяющей, на мой взгляд, является однозначно очевидная трансформация Путина из премьер-министра в "военного премьера". Для этого есть как объективные, так и субъективные причины.

Прежде всего к объективным причинам относится ситуация на Северном Кавказе, которая динамикой своего развития в последние месяцы толкает Путина к тому, чтобы сконцентрировать практически все внимание именно на вопросах военных действий в этом регионе, на проблемах обеспечения силовых структур, задействованных в операциях, беженцев и т.п. Фактически все публичные выступления премьера сведены именно к оценке боевых действий, к планам выдвижения воинских частей на новые позиции и т.д.

То есть Путин сознательно или бессознательно (но вынужденно) пытается предстать перед обществом прежде всего в роли фактически верховного главнокомандующего в тот момент, когда де-юре главнокомандующий не в состоянии вообще сколь-либо внятно объяснить силовым структурам, что же они должны делать в Чечне.

Это заведомо выгодная для него позиция. Также выгодна для него и позиция жесткого отношения к реальным и потенциальным террористам, ибо общество до сих пор находится в состоянии страха перед опасностью новых терактов, и это чувство, по всей видимости, будет сохраняться еще некоторое время.

Но такое положение дел не может длиться слишком долго. Хотя бы потому, что чувство страха все же постепенно притупляется, а военная кампания в Чечне, при всей ее "разумности" в настоящее время по сравнению с 1994-1996 годами, все более выходит, судя по высказываниям отдельных политиков и военных, на прямую "похода на Грозный".

Совершенно очевидно, что решить чеченскую проблему в короткие сроки не удастся. Даже самые эффективные действия со стороны Российской армии и Внутренних войск не в состоянии радикально изменить настрой большинства населения Чечни, а предлагаемое премьером и министром обороны деление чеченцев на "настоящих" и "ненастоящих" на деле может только усугубить положение и привести к консолидации чеченцев перед лицом новых военных действий. Кроме того, общественное мнение России стало еще более чувствительным к проблеме потерь на чеченской войне.

И здесь может проявиться очевидное - премьер просто станет заложником чеченской проблемы, как это уже имело место со многими его предшественниками.

Субъективно же, на мой взгляд, Путину как по складу его характера, так и по роду предыдущей деятельности "военное премьерство" объективно ближе, чем рутинное руководство текущими социально-экономическими процессами.

Вторая тенденция, которая во многом связана с первой, это "отдаление" премьера от решения всего блока социально-экономических проблем страны. Война в Чечне оставляет ему минимум времени на экономический блок, который с каждой неделей все больше уходит из его рук и переходит под контроль Николая Аксененко.

Думается, практически неизбежной становится новая схватка внутри правительства в предстоящие недели, когда президент отправится в очередной отпуск.

Кроме того, как премьер-министр он оказался в последнее время в стороне от процесса переговоров по всему блоку вопросов взаимоотношений с международными финансовыми организациями, что может в конечном счете привести к дополнительным осложнениям на этом направлении.

Сложность в том, что пока внимание общества приковано к Чечне, это "отдаление" не слишком заметно, но ближе к выборам социально-экономический аспект станет все же доминирующим в оценке деятельности правительства в целом и премьер-министра в особенности. А изменить ситуацию радикально к лучшему практически невозможно, особенно учитывая появившиеся сложности в сборе налогов и сокращении поступлений от таможни.

Частично спасти положение может быстрое проведение бюджета-2000 через Государственную Думу, однако пока что премьер не может однозначно рассчитывать на благоприятную атмосферу в Думе как в силу логики предвыборной борьбы, так и в силу уже упоминавшихся экономических трудностей.

Тем более что вполне объективно вопрос о бюджете будет тесно связан с перспективами чеченской кампании, которая может внести определенные коррективы в его основные параметры.

Третья тенденция, которая стала особенно заметна в последние недели, это своего рода "лебедизация" премьер-министра. Наиболее ярко она заметна в лексиконе Путина, когда он вольно или невольно пытается, правда, не совсем удачно, копировать стиль общения генерала Лебедя с народом и политиками. Но что смотрится естественно у Лебедя, то у Путина принимает зачастую форму фарса и, честно говоря, не идет ему.

Но главный элемент "лебедизации", на мой взгляд, в том, что Путин начинает настраиваться на ту же логику, которая доминировала и доминирует до сих пор у Александра Лебедя.

Это логика того, что единственный путь к завоеванию высшей власти в стране лежит через кризис. В данном случае чеченский (впрочем, это же было, правда, в несколько ином измерении, и в 1996 году). Такая логика во многом понятна, но по своей сути крайне опасна как для самого Путина, так и для страны в целом.

Она тем более опасна, потому что, как и в случае с Лебедем, у Путина пока не складывается собственная эффективная команда, которая реально могла бы рассматриваться как опора на будущее. Так что с этой точки зрения Путину есть прямой смысл пробыть на своем посту как можно дольше, хотя это от него не слишком зависит.

Будущее Путина? У Путина, как и у любого политика его ранга, безусловно, есть будущее. Другое дело, какое.

Главная проблема будущего Путина заключается в том, что как премьер-министр он очевидно "конечен". Путина политическая элита страны воспринимает, даже при всем его растущем рейтинге сегодня, прежде всего как "временную неизбежность", порожденную хаотичными действиями Бориса Ельцина. Он стал премьером в силу случая и личной воли президента, что объективно накладывает отпечаток на всю ситуацию как с нахождением его на этом посту сейчас, так и с будущим.

Ни одна из политических сил, пожалуй, за исключением "Союза правых сил", не видит в нем политика, которого она могла бы рассматривать как своего лидера и опору на перспективу. Ситуация, думается, не изменится за ближайшие два месяца.

Довлеющим фактором в этой ситуации являются будущие президентские выборы, для подготовки и проведения которых Владимир Путин практически никому не нужен. Он только помеха.

Наиболее вероятен вариант (который уже прорабатывается в двустороннем плане между ведущими политическими силами), что вновь избранная Государственная Дума в начале февраля будущего года примет решение, что стране необходим новый премьер, не столь тесно связанный с Семьей и президентом.

Естественно, Путин, ушедший с поста премьер-министра, практически полностью обречен на потерю всех шансов "унаследовать" российский политический престол.

Но это, так сказать, прогноз на далекое будущее. Более вероятным же представляется вариант, связанный с оперативным развитием событий, которое может оборвать взлет премьера гораздо быстрее, чем кто-либо этого ожидает.

Как уже говорилось выше, сила сегодняшнего Путина прежде всего в слабости, причем теперь уже никем не оспариваемой, президента России Бориса Ельцина.

С каждым днем эта взаимосвязь становится все более очевидной, но она несет в себе ту потенциально конфликтную основу, которая уже стоила премьерского кресла многим его предшественникам.

Что бы кто ни говорил, но Ельцин даже сегодня, при всех его старых и новых болячках, весьма далек, прежде всего психологически, от того, чтобы отказаться от власти во всех ее проявлениях, тем более в плане "расстановки кадров". Последняя история с болезнью президента и вопросом "передачи полномочий" еще раз наглядно продемонстрировала это.

Для Путина опасность таится на следующих основных направлениях:

Война в Чечне. Затягивание военных действий в Чечне на срок более чем месяц объективно приведет к тому, что будут новые потери и в обществе будет нарастать недовольство тем, что "борьба с терроризмом" не дает сколь-либо существенных результатов. Трудно ожидать в этих условиях продолжения роста рейтинга популярности премьера. Если же ситуация ознаменуется новыми терактами на территории России, то появившаяся хотя бы немного вера в эффективность власти в целом и правительства в частности быстро исчезнет вновь.

Ситуация внутри правительства. Она определяется в первую очередь тем, что имеющийся конфликт между премьером и первым вице-премьером, который уже наглядно проявился в истории с "Транснефтью", может в самое ближайшее время получить свое дальнейшее развитие. Прежде всего потому, что политические интересы этих двух политиков весьма различны и развертывание в ближайшие дни предвыборной кампании в полном масштабе только усугубит имеющиеся разногласия.

Внешний фактор. Он уже начинает действовать. Перенос транша МВФ на более поздний период, сложности во взаимоотношениях с Лондонским клубом, раскручивание скандала с отмыванием денег в США - все эти факторы делают положение правительства не слишком устойчивым. К этому следует добавить, что расширение военной кампании в Чечне неизбежно приведет к тому, что позиция Запада из умеренной может превратиться в активно негативную, особенно при возрастании числа жертв среди гражданского населения республики.

Помимо этого, для восприятия Путина на Западе очень важно, какую позицию он займет в отношении расследования истории об отмывании российских денег в "Бэнк оф Нью-Йорк". Если с его стороны не будет высказана четкая позиция о возможности реального доступа американской следственной группы к финансовым документам на российской территории, то правительство может столкнуться с новыми трудностями на внешних рынках.

Предвыборная кампания. От Путина президент ожидал многого. Частично эти надежды оправдались, но в плане предвыборной кампании пока не слишком. Несмотря на известные усилия, предпринятые как по президентским, так и по правительственным каналам, пока не решена главная задача - ослабление и возможное снятие с дистанции блока "Отечество - Вся Россия". Несомненно, в связи с этой проблемой на Путина с каждой неделей будет оказываться все большее давление, и неизвестно, как в конечном счете он себя поведет.

С учетом вышеизложенного, думается, первая половина следующего месяца может стать во многом критической для Владимира Путина, ибо она станет временем подведения определенных первых существенных итогов как со стороны общества и Государственной Думы, так и со стороны президента России. Причем последний может действовать решительнее обычного, особенно если к этому времени чеченский вопрос не будет хотя бы в основном решен, а Запад прокатит Россию с очередным траншем МВФ.

Путин не может и не должен считать себя защищенным известными словами Ельцина о себе как о преемнике. Ибо, будучи политическим продуктом Семьи, он на самом деле является сегодня весьма уязвимым политиком, который может с легкостью стать новой разменной монетой в большой политической игре, где ставки гораздо выше, чем это было, например, в 1996 году.

Ведь речь на самом деле идет о том, будет ли сохранен нынешний режим (пусть даже в модифицированном виде), или общество получит шанс на разумное обновление и реальную демократию. Если Путин выберет первый вариант, он обречен. Если он найдет в себе силы уже сейчас признать, что готов ко второму, то он, возможно, сможет получить некоторую политическую поддержку, которая сохранит его в российской политической элите. Думается, выбор этот Владимиру Путину предстоит сделать уже через несколько недель.