Андрей Окара
Частые визиты в Украину позволили главе РПЦ стать значимой фигурой в российской политике.
Фото Reuters
Украинская Православная Церковь Московского Патриархата (УПЦ МП) – самая крупная (по числу зарегистрированных общин) религиозная юрисдикция в современной Украине, однако это не мешает ей быть ареной столкновения различных идей, идеологий, интересов, амбиций и концепций церковного развития. Церковная ситуация в Украине радикальным образом может повлиять на ситуацию в мировом православии, а также на перспективы развития Русской Православной Церкви, частью которой является и УПЦ.
Украинский вопрос как «нулевой меридиан»
Украинский вопрос в обозримой исторической ретроспективе (как минимум начиная с середины XVII века) был определяющим для Российской (Русской) Православной Церкви.
И дело не в том, что Киев – это «мать городов русских» и «Второй Иерусалим». Просто созданный в Украине православный церковный дискурс (книжная традиция, богословие и философия, церковные кадры, духовные и интеллектуальные центры, импульсы духовной жизни и модернизационные проекты) – это важные вехи и общероссийской, и сугубо великорусской православной церковной жизни. Ведь именно синтез украинской и великорусской православных культур и духовных традиций в XVII–XVIII веках создал новый, общероссийский облик православия (сугубо великорусский сохранился лишь у старообрядцев).
Поэтому украинский православный вопрос в его нынешней редакции – создание поместной Православной Церкви в Украине, пределы автономии УПЦ в рамках Московского Патриархата, взаимоотношения УПЦ с украинским государством, взаимоотношения с иными восточнохристианскими юрисдикциями, смена юрисдикции украинского православия (Москва вместо Константинополя) в 1686 году и возможное возвращение в эту юрисдикцию теперь, снятие анафемы с гетмана Мазепы, использование украинского литературного языка и украинского извода церковнославянского языка в церковной жизни – многими в России рассматривается (и, в частности, в Московском Патриархате) не просто как политический либо культурный, но как вопрос экзистенциального порядка – в категориях «быть или не быть», «жизнь вместе или смерть поодиночке».
Вследствие расколов внутри православного мира и возрождения грекокатолицизма с начала 1990-х годов и до настоящего времени в Украине сосуществуют четыре основные восточнохристианские юрисдикции: Украинская Православная Церковь Московского Патриархата (порядка 12 тыс. общин), не признанная мировым православием Украинская Православная Церковь Киевского Патриархата (УПЦ КП) (4371 зарегистрированная на начало 2011 года община), не признанная мировым православием Украинская Автокефальная Православная Церковь (УАПЦ) (1190 зарегистрированных общин), Украинская Греко-Католическая Церковь (УГКЦ) (3646 зарегистрированных общин).
В случае гипотетического объединения всех восточных христиан Украины в единую Православную Церковь именно она может стать самой большой в православном мире – и по числу общин, и по числу активных прихожан. Многие апологеты исторической миссии России и исключительной роли российского православия подобный сценарий (объединение и обособление украинского православия) воспринимают в трагических, иногда даже в апокалиптических тонах.
При каждом из президентов независимой Украины церковная политика обретала свой специфический вектор, который был производным от внешней светской политики.
Так, при президенте Леониде Кравчуке (1991–1994) была утрачена монополия УПЦ на паству, идентифицирующую себя как православная. При президенте Леониде Кучме (1994–2005) была провозглашена внешняя политика «многовекторности» украинского государства – такой же «многовекторной» была и церковная политика того периода. Именно тогда состоялся визит в Украину Папы Римского Иоанна Павла II, против которого резко возражала Московская Патриархия.
Президент Виктор Ющенко (2005–2010) провозгласил курс на приоритетность интеграции Украины в евро-атлантическое сообщество и на единую поместную Православную Церковь. В июле 2008 года состоялся визит в Киев Вселенского Патриарха Варфоломея, с которым многие связывали надежды на провозглашение Украинской поместной Православной Церкви. Реалистический сценарий позволял легализовать в Украине Вселенский Патриархат – путем перехода в его юрисдикцию епархий непризнанной УПЦ КП, что привело бы к параллельному существованию в Украине двух легитимных православных иерархий (московской и константинопольской)
Это могло поставить Московский Патриархат на грань глубокого кризиса. Однако противники подобного сценария по возвращению юрисдикции Вселенского Патриархата тактически переиграли его сторонников, воспользовавшись амбициями Киевского Патриарха Филарета (Денисенко) и непрактичностью Виктора Ющенко.
При президенте Викторе Януковиче (начиная с 2010 года), декларирующем свою «пророссийскую» ориентацию и верность «каноническому православию», УПЦ МП начала позиционироваться как «главная», «государственная», «доминирующая» Церковь, что вызвало недовольство представителей иных религиозных организаций.
Что делят «москвофилы» и «украинофилы»
Некоторые вульгарные критики УПЦ МП в 1990-х годах называли ее «русской» и «антиукраинской» Церковью. Однако за последнее десятилетие она все больше воспринимается как «своя» – причем сторонниками самых разных взглядов, носителями самых разных идентичностей. Церковь не монолитна – в ней есть два мощных этнокультурных и идеологических полюса притяжения, вокруг которых структурируется сугубо церковное пространство, а также пространство культурное, информационное, языковое и смысловое.
С одной стороны, выделяется «москвофильская» группировка, ратующая за включение Украины в пространство «Русского мира» – церковно-политической концепции, выдвинутой и пропагандируемой Патриархом Московским и всея Руси Кириллом. Приоритетной ценностью для них является церковное, политическое и мистическое единство Украины с Россией, а любое объединение украинского православия без решающей роли Москвы – это подкоп под «Русский мир». Лидером «москвофилов» считается митрополит Одесский и Измаильский Агафангел (Саввин).
Другой полюс УПЦ – «украинофильская» партия, выступающая за «киевскую идею», украинскую самобытность, развитие украинского православия как явления, соположного российскому православию (а не как региональной разновидности последнего), и в неопределенной перспективе – за создание поместной Украинской Православной Церкви каноническим путем. «Украинофильская» партия не оформилась в сколько-нибудь организованную группировку и не имеет собственного харизматичного и влиятельного лидера. Открытым выразителем подобных взглядов считается митрополит Черкасский и Каневский Софроний (Дмитрук), однако многие считают реальным лидером «украинофилов» предстоятеля УПЦ митрополита Владимира (Сабодана).
Между «москвофилами» (в основном из Одессы, а также из Донецка, Киева, Черновцов, Почаева) и «украинофилами» (в основном из Киева, а также из Закарпатья) идет достаточно жесткая идеологическая борьба в украинских СМИ, временами напоминающая религиозную полемику рубежа XVI–XVII веков.
Адепты обеих позиций, как правило, противоположным образом относятся к ключевым вопросам нынешней полемики внутри УПЦ МП: о путях развития Церкви, о концепциях «Русского мира», об отмене анафемы гетману Мазепе, об использовании украинского языка и т.д.
«Москвофилы» говорят об искусственности «киевской идеи» и о бесперспективности создания поместной Церкви в Украине. Так, архиепископ Тульчинский и Брацлавский Ионафан (Елецких) пишет, что «борьба за «Русский мир» – это борьба с идеями-вирусами», среди которых и так называемая «киево-иерусалимская идея». «На пути ревизионистской «киевской идеи» стоит древнекиевская нерушимая стена – идея единства всей Русской земли, идея Святой Руси, с ее выстраданным на протяжении веков древнерусским народом двуединым идеалом Святости и Правды».
Сторонники «киевской идеи», в свою очередь, говорят о том, что концепция «Русского мира» является классическим примером этнофилетистской ереси. Церковный журналист священник Андрей Дудченко отмечает, что теоретики этой концепции «русскость» уравнивают со «вселенскостью» и что за идеей «Церкви для русских» на самом деле стоит государство: «Вероятно, в условиях жестко навязываемой «дружбы» со стороны властей российского государства Церкви трудно сохранить внутреннюю свободу».
Патриарх Кирилл является убежденным сторонником первой позиции, что дает ее адептам в Украине дополнительные моральные преимущества. Однако пока он не выступал в качестве жесткого критика второй позиции – в этом качестве выступают преимущественно украинские церковные и светские «москвофилы».
Внутри УПЦ МП сложилась достаточно интересная ситуация, когда уживаются две различные политические ориентации, два мироощущения, два стиля мышления, две православные субкультуры. С одной стороны – самоощущение «осажденной крепости», поиск врагов и предателей, конспирологическая интерпретация Украины как «химеры, придуманной врагами для расчленения России», гипертрофированное апокалиптическое мироощущение, монархические симпатии, попытки продвигать концепт «политического православия», заявления о безальтернативности «Русского мира», общественные организации, провозглашающие себя преемниками и продолжателями дореволюционных «Черной сотни» и «Союза русского народа».
 Некоторые опасаются, что, получив резиденцию в Киево-Печерской лавре, Патриарх Кирилл захочет добавить себе титул Киевский. Фото Натальи Киреевой (НГ-фото) |
С другой стороны – ориентация на диалог с иными конфессиями, попытки воссоздать аутентичный украинский вариант православной культуры и социальности, желание не допустить огосударствления Церкви, критика концепта «политического православия». Архиерейский Собор УПЦ МП 21 декабря 2007 года так оценил концепт «политического православия»: «От полноты Украинской Православной Церкви мы свидетельствуем, что деятельность организации «Союз православных граждан Украины» не имеет отношения к УПЦ┘ Мы также осуждаем так называемое «политическое православие», предусматривающее внесение в церковную ограду политических лозунгов, поскольку последнее не соответствует духу Христовой проповеди. Мы считаем деструктивным влияние на церковную жизнь Украины политических и околоцерковных общественно-политических организаций, в том числе заграничных».
В последнее время «москвофильская» партия перешла из активной обороны в наступление – начались интриги против отдельных епископов, священников и светских интеллектуалов «украинофильской» ориентации, приведшие к ослаблению ее позиций. Ослабление «украинофилов» происходит также и по другим причинам: из-за внутренней деморализации, нежелания публично или кулуарно бороться с политикой Патриарха Кирилла по интеграции Украины в провозглашенный Предстоятелем РПЦ «Русский мир», из-за опасения быть извергнутыми из легитимной православной юрисдикции и т.д.
Перспектива/бесперспективность украинской автокефалии
Решениями Межправославной подготовительной комиссии, принятыми в декабре 2009 года в Шамбези, был усложнен порядок создания канонических автокефальных Церквей, так что шансы создать поместную Украинскую Православную Церковь в краткосрочной либо среднесрочной перспективе на первый взгляд резко упали – казалось, вопрос навсегда снят с повестки дня. С другой стороны, было предварительно согласовано, что поместная Церковь может учреждать и упразднять внутри себя автономные Церкви по своему усмотрению и это не требует ни утверждения, ни признания со стороны Константинополя или полноты поместных Церквей. Многие наблюдатели уверены, что эти решения были приняты специально с целью не допустить создания Украинской поместной Православной Церкви.
Однако не так давно появилась и альтернативная точка зрения, согласно которой решения Межправославной подготовительной комиссии носят рекомендательный характер, а сама процедура создания автокефальных Церквей должна быть рассмотрена на Всеправославном Соборе. Патриарх Иерусалимский Феофил в ходе визита в Украину в марте с.г. заявил, что украинский вопрос может быть разрешен на Всеправославном совещании Предстоятелей Церквей. Судя по всему, разделяет эту мысль и Вселенский Патриарх Варфоломей. Однако РПЦ боится вынесения украинского вопроса на Всеправославное совещание, поскольку спор о том, кто является матерью-Церковью для украинского православия, с высокой долей вероятности будет решен в пользу Константинополя, а не Москвы. Сторонники же каноничного отделения УПЦ от РПЦ полагают, что именно Всеправославное совещание по Украине – достойный способ для РПЦ отпустить украинскую «дочку», сохранив собственное лицо и не доводя дело до раскола.
Нынешнее руководство РПЦ создает правовые и управленческие механизмы, с помощью которых Московская Патриархия сможет эффективно влиять на ситуацию в украинском православии. В начале февраля с.г. определением Архиерейского Собора Русской Православной Церкви были внесены изменения и дополнения в Устав РПЦ, в соответствии с которыми наметилась тенденция централизации управления Церковью и ограничения самостоятельности автономных Церквей в ее составе. Изменения касаются приоритета структур и решений органов РПЦ по отношению к автономным Церквам, включая УПЦ МП. В частности, Предстоятель автономной Церкви вступает в должность после утверждения Московским Патриархом (раньше речь шла не об утверждении, а о благословении), прописана обязательность для автономных Церквей решений общецерковного суда и суда Архиерейского Собора РПЦ, а также обязательность решений Поместного и Архиерейского Соборов и Священного Синода РПЦ. Проекты уставов автономных Церквей теперь необходимо согласовывать (а не просто искать одобрения) с Московским Патриархом и т.д.
Прямое патриаршее правление как восстановление экзархата
Как говорилось выше, украинский фактор крайне важен в российском самоопределении. Патриарх Кирилл не просто ощутил эту связь, но и с успехом воспользовался ею. Патриарх Никон, с которым аналитики любят сравнивать Патриарха Кирилла, в середине XVII века также использовал украинский фактор для создания единого восточнославянского православного церковного и культурного пространства и для усиления своего церковного и политического влияния.
После провозглашения концепции «Русского мира» и визита в Украину летом 2009 года о Патриархе Кирилле можно говорить как о четвертом по значимости российском политике (после Владимира Путина, Дмитрия Медведева и Рамзана Кадырова), опирающемся на собственные ресурсы и имеющем свою миссию, свою сверхзадачу, свой автономный идеологический и геополитический проект.
Именно украинский вопрос позволил Патриарху получить необычайно серьезный символический капитал внутри России и увеличить свой рейтинг влиятельности в контексте российской политики. Украина на протяжении двух постсоветских десятилетий оставалась недосягаемой мечтой российских политиков – никто из них не смог найти с ней ни общего языка, ни перспективного формата для согласования общих интересов, ни интегративной формулы для совместного позиционирования в мировой политике и экономике, ни площадки для культурного обмена, ни эффективного механизма влияния на внутриукраинский политический процесс – не считая языка откровенного политического шантажа и экономического давления (в том числе через газовый вопрос). Ни один из россиецентричных интеграционных проектов с участием Украины не был реализован – ни проект Союзного государства, ни ЕЭП, ни ОДКБ, ни Таможенный союз.
Патриарх Кирилл фактически создал модель (пока еще – именно модель, а не работающий механизм) российского влияния на Украину и «геокультурный знаменатель», позволяющий не просто говорить об «общем прошлом» и «общем будущем», но сделать это прошлое и будущее элементами «мягкой власти».
Статус УПЦ МП определяется как автономная Церковь в составе РПЦ, однако многие неурегулированные вопросы позволяют манипулировать им и трактовать его как в одну (уменьшительную), так и в другую (расширительную) сторону. Поэтому в окружении Патриарха все активнее развивается идея о необходимости введения прямого патриаршего правления в УПЦ МП и переименовании его титула в Патриарх Московский, Киевский и всея Руси, а также о создании патриаршей резиденции в Киеве (предположительно – на территории Киево-Печерской лавры). Патриарх даже сделал заявление о том, что готов принять украинское гражданство, однако потом оправдывался, что это была шутка (поскольку украинское законодательство не допускает двойного гражданства). Судя по всему, даже завуалированное патриаршее правление в УПЦ МП способно повысить внутрироссийский рейтинг политической влиятельности Патриарха Кирилла и на некоторое время воссоздать подобие экзархата – как и было до 1990 года.
Однако непонимание большинством иерархов РПЦ, причастных к работе над украинским вопросом, сугубо украинских проблем и логики церковной жизни в Украине все больше и больше разделяет «Третий Рим» и «Второй Иерусалим».
