Автономный Патриарх

В своих посланиях Виктору Ющенко глава РПЦ и президент России разошлись в оценке украинской политики.
Фото Reuters

Резкие нападки Патриарха Кирилла на либерализм во время его украинского визита выглядели неожиданными, лишь учитывая нынешний статус Предстоятеля Русской Православной Церкви. Подобные заявления он делал, будучи митрополитом и членом Синода – несмотря на свое влияние и публичную активность, будучи лишь одним из видных церковных деятелей. Вспомним другого члена Синода, почившего митрополита Иоанна (Снычева), подписывавшего вполне черносотенные тексты, что, разумеется, не было выражением мнения Церкви. Такое мнение в условиях крайне редкого проведения Поместных Соборов в значительной степени выражает именно Патриарх, который в России – по крайней мере, в послениконовские времена – обычно не склонен к высказываниям, разделяющим паству по политическим мотивам.

Антилиберальные высказывания Кирилла стали главной политической неожиданностью визита (не считая, разумеется, известных, но все же преодоленных проблем с посещением Ровно). Нет ничего удивительного в различии подходов Патриарха и Российского государства к личности Виктора Ющенко – с самого начала патриаршества Кирилла было ясно, что он стремится к автономии в рамках сотрудничества с Кремлем, хочет стать партнером, а не клиентом в этих отношениях. Причем партнером равноправным, имеющим собственные интересы и ресурсы. К последним относится не только моральный авторитет Церкви (вспомним классическую историю про Сталина, интересовавшегося, сколько дивизий есть у Ватикана), но и наличие православных епархий во всех странах постсоветского пространства, что особенно важно в условиях очевидного упадка политических институтов СНГ. Однако, для того чтобы эффективно задействовать этот ресурс, его нельзя разменивать, необдуманно используя в текущей политике. Напомним, что Московский Патриархат продолжает признавать Абхазию и Южную Осетию канонической территорией Грузинской Православной Церкви; он же не включился в российскую кампанию по фактическому бойкоту Ющенко – достаточно сравнить послания Кирилла и Дмитрия Медведева, адресованные украинскому президенту. Если президент высказывает своему визави массу претензий (в том числе и в контексте отношения к поездке Патриарха), то Кирилл предельно дипломатичен и не упоминает ни о каких проблемах, связанных с собственным визитом. Вряд ли он сочувствует Ющенко, поддерживающему дружеские связи с подвергнутым анафеме Филаретом (Денисенко), но стремление «не размениваться» и сохранить отношения со всеми «центрами власти» в Украине диктует Кириллу необходимость определенной автономизации от российской власти. Тем более что в некоторых особо конфликтных случаях (как, например, с Грузией) церковная дипломатия вообще носит эксклюзивный характер за отсутствием иных возможностей.

Вообще, политическое значение украинского визита Патриарха не стоит преувеличивать, как это иногда делают. В Киеве в мероприятиях, связанных с поездкой Кирилла, участвовали тысячи людей, в том числе приехавшие из соседних областей, но не более того. Пришли практикующие верующие (регулярно посещающие храмы), активисты православных организаций. Похоже, что дело не в проблеме авторитета Церкви – просто украинское население «перекормили» церковными торжествами. Только в прошлом году на 1020-летии Крещения Руси они могли видеть и Варфоломея Константинопольского, и Алексия Московского, и Кирилла, который тогда занимался внешними связями Московского Патриархата и запомнился киевлянам своим появлением на масштабном рок-концерте, прошедшем на Крещатике. Да и текущие заботы, связанные с экономическим спадом и социальными проблемами, к нынешнему времени в Украине только увеличились.

Однако негативные характеристики либерализма были адресованы, разумеется, не только украинской, но и куда более широкой аудитории: «В либеральной философии нет идеи греха, каждый человек автономен и создает собственную систему ценностей. Но если нет различий между грехом и святостью, то нет различий и между правдой и ложью». Столь резкое высказывание Кирилла – еще один признак его автономии от государства. При всей сложности отношения современной российской власти к либерализму ее руководящие представители не допускают подобных инвектив, способных вызвать неприятие не только среди избирателей-демократов (количество которых предельно истончилось), но и среди партнеров по G8. Кроме того, значительная часть российской элиты продолжает если не исповедовать немодные ныне взгляды, то, по крайней мере, проявляет к ним сочувственный интерес. Кириллу нет смысла оглядываться на современных американцев и европейцев – последние даже при сверхпопулярном и харизматичном Папе Иоанне Павле II отказали Католической Церкви включить в проект конституции Старого Света скромное упоминание о «христианских корнях» Европы. Конституцию, правда, так и не приняли, но вовсе не из-за сопротивления католиков. Ни покаяния за грехи предков, ни искренние попытки адаптироваться к демократическим реалиям не привели ни к усилению морального влияния Католической Церкви, ни к увеличению числа европейских верующих. Православные же могут еще в меньшей степени рассчитывать на то, что с их мнением будут считаться на Западе. В нынешней России значительно меньше либеральной политкорректности – так что у Кирилла больше возможностей для откровенного высказывания своих взглядов, чем у Бенедикта XVI, вынужденного проявлять сдержанность и все равно подвергающегося резкой критике за свои взгляды, диссонирующие с западным мейнстримом.

Что же до российских либеральных прихожан, то их влияние на церковные дела практически отсутствует, а любые предложения даже ограниченных реформ ведут к обвинениям чуть ли не в ереси. Травмированная безобразиями радикальных обновленцев 20-х годов XX века, Церковь приняла в качестве нормативного консервативный подход к проблемам не только богословия, но и обряда. Кирилл отличается от своих предшественников в этом вопросе лишь тем, что хотел бы модернизировать методы продвижения консервативных идей, которые в исполнении его соратников принимают иногда весьма экзотичный для многих традиционных верующих характер (сотрудничество с байкерами, «анимэ-портреты» святых на Селигере).

Критика Кириллом либерализма носит коренной характер – он не проводит различия между классическим либерализмом и современной его европейской версией. Для Кирилла признание однополых браков и гей-парады являются закономерным результатом развития идеи свободы, не ограниченной религиозной идеей. Антропоцентризм и плюрализм, органически свойственные либерализму, противоречат мировосприятию Кирилла, основанному на безусловном божественном авторитете. Нынешний Патриарх при этом выражает точку зрения, которой давно придерживается церковная иерархия – он только честно и открыто ее высказывает, не опираясь при этом на государственный ресурс. Это дает возможность для серьезного диалога как между сторонниками этого мнения и их оппонентами. Тем более что даже для российских православных позиция Патриарха является хотя и очень значимым фактором, но все же не до такой степени, как в католичестве, где Папа считается безошибочным, когда высказывается ex cathedra.