Гибель богов

Демонстрации трудящихся с революционными песнями и портретами вождей – чем это отличается от крестных ходов?
Картина Б.М.Кустодиева "Большевик". 1920. Государственная Третьяковская галерея

Меня давно занимала мысль, почему большевики стали называть себя «партией нового типа», и в чем потом заключалось коренное отличие коммунистической партии от всех других политических объединений, в частности от «буржуазных» партий. Небольшое исследование прошлого и последнего периода существования КПСС, активным членом которого я являлся 30 лет, привело к следующим выводам.

На стыке XIX – XX вв., на начальном этапе своего формирования в условиях подполья, эта партия действительно отличалась новыми признаками, заимствуя ряд организационных принципов у экстремистских групп, сект, монашеских и духовно-рыцарских орденов. Делалось это в целях выживания и завоевания новых адептов.

Но, начиная с прихода к власти нового кормчего в постленинский период и до скоротечного распада в 1990-91 гг. четко просматривается ее полное подобие церковной структурно-функциональной модели. От технологии канонизирования догматических основ своего учения и заканчивая построением иерархической и культовой системы.

К 30-м годам XX в. организационная структура компартии приобрела устойчивые очертания, фактически аналогичные христианской Церкви.

Как произошло, что главный идеологический противник и конкурент в улавливании человеческих душ стал образцовой моделью для построения вертикали советской партийно-государственной власти в стране победившего социализма?

Можно предположить, что ответ кроется в биографии руководителя Компартии, возглавившего ее в результате острой внутрипартийной борьбы после ухода из жизни В.И. Ленина. Став у партийного руля, Сталин приступил к формированию инструмента своего единоличного правления, как партией, так и государством в целом. Если обратиться к его образовательному багажу, то известно, что он состоял из знаний полученных сначала в церковном училище, а затем дополненных учебой в духовной семинарии. Фактически объем полученных в процессе обучения сведений давал ему достаточное представление о построении церковной иерархической структуры и принципах ее управления.

В развитее такой гипотезы думается, что с учетом свойственных Сталину авторитарных качеств, он остановил свой выбор на церковной модели, которая была хорошо ему известна и отвечала его всевластным намерениям, в отличие от других форм управления. Например, социал-демократических идей государственного управления. Такой вывод подтверждается дальнейшим процессом становления партии нового типа в Советском государстве.

Даже при поверхностном взгляде на иерархию партийной номенклатуры можно увидеть, насколько она совпадала с церковной. Во главе стоял первый секретарь, позднее Генеральный секретарь, который как Патриарх возглавлял всемирное коммунистическое движение. Политбюро состояло из высшей партномеклатуры, что имеет прямую аналогию с членами Синода при Патриархе. Центральный комитет партии был аналогом епископата, епископов управляющих областными епархиями, соответственно – первые секретари обкомов. И так вплоть до низовых партийных организаций на предприятиях и в учреждениях, или поселковых советах и колхозах. То есть низовой приходской уровень. И в этом структура Церкви и КПСС полностью совпадали.

Возьмем статистику советского периода, еще до «перестройки», по данным, опубликованным в Советском энциклопедическом словаре, изданном в 1981 году. В Русской Православной Церкви на этот период насчитывалось 76 епархий (в том числе и за рубежом). Они были созданы по административно-территориальному принципу, также как и обкомы КПСС. Соответственно, во главе области стоял не только партийный, но церковный чиновник.

Верховным органом КПСС был партийный съезд. Он заслушивал отчеты Центрального комитета (ЦК), пересматривал, изменял и утверждал Программу и Устав КПСС. Определял линию партии по вопросам внутренней и внешней политики и решал важнейшие вопросы коммунистического строительства. А чем занимались аналоги партийных съездов – церковные Соборы РПЦ: решением вопросов вероучения, церковного управлении и дисциплины.

Трибуны партийных съездов служили своеобразным амвоном, с которых произносились проповеди коммунистических вождей. Как и в Церкви, все последователи коммунистического учения делились на духовенство (функционеров-аппаратчиков) и мирян (рядовых членов партии).

Так что, как наглядно видно из сопоставления двух бюрократических образований, партия коммунистов, возглавлявшая советское государство, не была уж очень нового типа по своей структуре. Ну, а как по способу утверждения и воздействия своего учения на массы?

Как известно, основы христианского вероучения сконцентрированы в книгах Священного писания (Ветхом и Новом Заветах), которые называются каноническими и являют собой неизменный канон, т.е. определенное число книг. Однако споры о том, сколько книг в этот канон должно быть включено продолжаются до сих пор. Известно, что кроме канонических книг есть и так называемые апокрифы. Которые, в этот канон не входят.

Компартия решила эту проблему проще, со всей очевидностью учтя опыт Церкви. В идеологический канон вошли: «Капитал» (Маркса), «Манифест коммунистической партии» и труды классиков – Маркса, Энгельса, Ленина. А затем и Сталина.

В 1938 году появился своего рода «Катехизис» – Краткий курс по истории ВКП(б), который немедленно был канонизирован и стал настольной книгой всех коммунистов и не только в СССР. Постановление от 14 ноября 1938 года «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском «Краткого курса» закрепило положение о том, что новый учебник, по выражению его автора – Сталина, является «единым руководством, которое ЦК официально рекомендует как выражение мысли, взглядов партии» и не допускает произвольных толкований. Так у коммунистов появился свой «Символ веры», каковые имеются во многих религиях. Напомним, что Символ веры – это краткое изложение учения Церкви, бесспорное с точки зрения Церкви религиозные положения, т.е. догматы, которые могут быть восприняты только верой и не нуждаются в доказательствах. Судя по всему, автору «Краткого курса» очень пригодилось семинарское образование.

Кстати, после кончины Сталина в 1953 году коммунистическое вероучение претерпевало изменения уже только благодаря «соборному разуму». Время творчества личностей прошло, наступило время коллективного руководства Политбюро, в котором заседали убеленные сединами старцы. А учение развивалось за счет все новых постановлений и решений Съездов ЦК КПСС, которые вносили «новый вклад в сокровищницу марксистко-ленинской науки». Личное творчество вождей, в интерпретации придворных летописцев, перешло в разряд партийной литературы, которая обогатилась «Малой Землей», «Целиной», «Возрождением», что последовательно изучалось не только партийных и комсомольских организациях, но и в воинских коллективах и школах.

Но настоящими «житиями святых», которые должен был знать каждый советский пионер, были биографии Ленина и Сталина и или других героев и мучеников революции и гражданской войны, т.е. святых рангом поменьше. Учебные программы высших учебных заведений, независимо от профиля вуза, были наполнены изучением диалектического материализма и работ классиков марксизма, что соответствовало партийному «канону». Все это, приходилось зубрить, потому что творческое, вольное толкование предмета категорически не приветствовалось, равно, как и попытка по-своему истолковать догматы Церкви.

Идеологи КПСС пошли на много дальше пастырей Церкви в деле партийного просвещения, Если те преподносили мирянам церковное учение во время проповеди или катехизических бесед, растолковывая им Символ веры, то партработники создали подконтрольную им «сеть партийного просвещения», состоявшую из кружков, семинаров и лекций. Причем, участие во всем этом являлось прямой обязанностью члена партии. На последнем этапе существования КПСС появились даже университеты марксизма-ленинизма, где члены партии в свободное от работы время повышали свой партийный уровень. Ну, чем это отличается от воскресных школ и кружков по изучению православного катехизиса, или от преподавания Закона Божия в школе?

Известно как Церковь относилась к еретикам, искажающим ее «единственно верное учение». «Кто не со Мною, тот против Меня »! Вероотступников ждало не только отлучение, но и тюрьма, пытки и костер. Средства борьбы и подавления инакомыслия несомненно были позаимствованы из церковной практики Средневековья, когда безнаказанно действовала священная инквизиция. Взяв на вооружение способ борьбы Церкви с еретиками, большевики переиначали евангельские слова: «Если враг не сдается, его уничтожают». На протяжении всего советского периода любые посягательства на чистоту марксистско-ленинского учения клеймились как «ревизионизм», «оппортунизм», искажение линии партии. Против партийных еретиков применялись самые суровые меры репрессивного характера, врагов ссылали, заключали в тюрьму и казнили, но прежде их отлучали, изгоняли из партии.

В качестве Священной инквизиции, которая выносила вердикт, выступал Комитет партийного контроля, а общая борьба с ересью возлагалась на боевой отряд партии – органы государственной безопасности. Уличенных в ереси осуждали «соборно», сначала на партийных собраниях, а потом на Пленумах или Съездах ЦК КПСС и предавали анафеме!

Свои партийные кадры партия, как и Церковь, готовила в закрытых учебных заведениях. Если духовенство готовили в Духовных академиях, партийных жрецов воспитывали в Высших партшколах, куда случайным людям вход был воспрещен. Как в духовных, так и в партийных школах готовили идеологов и номенклатуру.

А армии и на флоте полковых священников заменили на военных комиссаров и политработников, которые имели только одну задачу, поднимать боевой дух военнослужащих и не допускать в Вооруженных силах крамолу. Сменилась идеологема, а функции остались те же.

Однако, пожалуй, самым наглядным примером прямого заимствования большевиками у Церкви является культ. Ну, какая же религия без культа, даже если это и квазирелигия!

По мере существования коммунистической партии большевиков, год от года развивался и ее новый культ, который должен был вытеснить старорежимный. Новая религия должна была вытеснить, отжившую свой срок. Точно так же, как в свое время христианство вытесняло язычество и развивало свой культ, свое богослужение. Сначала появились почитаемые могилы героев, новых мучеников, погибших за свободу трудящихся, за дело революции. Потом стали почитаться их изображения и писаться их жития. Смерть вождя мировой революции Ленина, поставила перед большевиками новую задачу, необходимо было создать его мавзолей, а тело мумифицировать. Таким образом, к прочим ранним культам добавился культ почитания святых мощей вождя – как главного в пантеоне. Его изображения стали главным архитектурным сооружением на всех главных площадях и проспектах советских городов, поселков и деревень. В каждом учреждении, воинской части, школе или пионерском лагере неизменно стоял бюст Ильича, висели его портреты.

Вождь наделялся всеми предикатами ну, если не Бога, то его святого. Вождя воспевали поэты и композиторы. «Ленин всегда живой, Ленин всегда со мной, в горе, надежде и радости, в каждом счастливо дне, Ленин в тебе и во мне». Создатели этой квазирелигозной гимнографии явно стремились наделить «самого человечного человека» всеми свойствами Духа Святого, к которому обращается Церковь с молитвой «Везде сущий и все исполняющий!» Поэтому он считался «живее всех живых».

В той же светской песне пелось: «День за днем идут года, годы новых поколений, но никто и никогда не забудет имя Ленин┘» Все-таки, ошибся автор гимна, ошиблись те, кто славословил вождя и создавал новую религию на руинах старой. Все забывается! Забывается и то время, когда мы пели: «партия наш рулевой», «а Ленин такой молодой┘». Старые боги умирают, и с этим ничего не поделаешь.