Польский католицизм перед лицом новой реальности

Польшу называют форпостом католицизма в Западной Европе, и грандиозная встреча, которую поляки устроили Бенедикту XVI, лишь подтвердила справедливость этого утверждения. Однако даже в этой стране у Католической Церкви есть свои проблемы.

– Ваше Высокопреосвященство, какое событие, на ваш взгляд, стало кульминацией визита Бенедикта XVI в Польшу? Что из сказанного Папой во время этого визита можно считать наиболее важным для Церкви в Польше?

– Если говорить о международном значении слов Бенедикта XVI, прозвучавших во время этого визита, то мне представляется наиболее важным его выступление в Освенциме. В частности, он назвал преступниками тех, кто считал себя «сверхчеловеками». В то же время Понтифик говорил о русском народе, который отбросил ту форму рабства, которую пытался навязать ему Гитлер, но попал в «сталинское рабство». Именно эти тоталитарные режимы доминировали тогда в Европе, но то, что основано на насилии и лжи, рано или поздно будет разрушено.

Во время богослужения в Кракове Бенедикт XVI говорил о миссии католиков в рамках культуры объединенной Европы. Он фактически переложил на новый, конкретный язык слова Иоанна Павла II, прозвучавшие некогда здесь же: «Поляки должны быть сильными!»

– Говоря об объединенной Европе, нельзя не спросить: явилось ли вступление вашей страны в Евросоюз вызовом для Католической Церкви в Польше?

– Конечно, для Церкви в Польше это вызов. Около двух миллионов поляков отправились работать за рубеж. Сегодня из различных епархий в Европе, испытывающих наплыв католиков из нашей страны, приходят просьбы прислать священников. Недавно с такой просьбой ко мне обратился епископ шотландского города Абердина.

В этом году только из Люблина в страны Западной Европы отправятся 11 священников. Вступление в ЕС – это также возможность контактов, сотрудничества с теми, кто приезжает к нам из Европы. Долгое время пропаганда в Польше нагнетала чувство страха перед «прогнившим Западом». Конечно, это была ложь, но в сознании некоторых людей это предубеждение сохранилось. Страх всегда легче принять, чем мир или освобождение. Теперь нам нужно освобождаться от этих клише и стереотипов.

От некоторых епископов из Западной Европы я слышал, что поляки, приезжающие в их страны, вносят «свежую струю», подают пример вовлеченности в жизнь Церкви, сообщают определенную иерархию ценностей, отношение к жизни людям стран, которых в наибольшей степени коснулась угроза нигилизма и религиозной индифферентности. Но нужно быть реалистом: поляки, которым удалось быстро разбогатеть в Европе, возвращаются домой. И это польский вариант явления, которое вы называете «новыми русскими».

– Ваше Высокопреосвященство, возможно ли появление религиозного государства в условиях современной Европы?

– Я считаю, что создать можно самые разные формы абсурда, но это принесет лишь большую беду. Разделение Церкви и государства необходимо в условиях плюралистического общества. Тесная связь Церкви с теми, кто на данный момент находится у власти, опасна для самой Церкви.

Когда власть сменится, недостатки предыдущего руководства будут приписывать и Церкви. В то же время религиозное государство – это не гарантия того, что в жизни страны преобладают религиозные ценности. Например, в Израиле только 30% населения считают себя верующими. Это потрясающе низкий процент.

Те, кто считает, что религиозное государство решит современные проблемы религии, находятся во власти иллюзий. Подобное государство может создавать видимость религиозности общества, когда во время государственных праздников в церквах собираются толпы людей, которые в действительности даже не умеют молиться. В этой области необходим критицизм, необходимо сотрудничество Церкви и государства в делах благотворительности, но не слияние этих структур.

– В Польше в последнее время много говорится о так называемой люстрации (оглашении черных списков) священников, сотрудничавших с коммунистическими спецслужбами... Каково ваше отношение к такого рода процессам? Не противоречит ли сама идея «сведения счетов с прошлым» христианской системе ценностей?

– Я считаю, что говорить правду о прошлом нужно. Однако нужно уважать и человеческое достоинство. Нельзя в таком деле, требующем осторожности, оперировать инсинуациями, клеветой. Нельзя все, что сотрудники спецслужб сохранили в своей картотеке, расценивать как истину в последней инстанции. Необходима ответственность! В этом плане мы не требуем каких-то «льготных» условий для Церкви.

Последние исследования показали, что 10–15% агентов были священниками. Правда, сотрудничество со спецслужбами могло приобретать разные формы. Например, в числе «агентов» мог оказаться священник, заплативший сотруднику спецслужб выкуп за то, чтобы тот не мешал в строительстве церкви. Все это, конечно, очень неприятно.

Но ведь и среди 12 апостолов один оказался предателем. Это, конечно, не 10–15%, а всего лишь 8,5% общего числа апостолов, но от этого не менее тягостно. Не нужно ретушировать реальность или подвергать правду цензуре, нужно просто принять вызов, который бросает жизнь.

– Иоанн Павел II, как известно, до сих пор является моральным авторитетом для польских католиков и рассматривается как наиболее значимая фигура в истории Католической Церкви в Польше. Однако сегодня, спустя год после его смерти, можно ли говорить о своеобразном «культе личности Иоанна Павла II» в Польше?

– Мне кажется, что культа, приобретающего какие-то болезненные формы и уже ясно сформировавшегося, в Польше нет. Конечно, патологии случаются. Недавно во время гей-парада в Варшаве депутат Сейма от Союза левых демократов Иоанна Сенышин цитировала Иоанна Павла II, и это вызвало всеобщее возмущение. Создавалось впечатление, что Папа поддерживал гомосексуалистов. Такого типа поведение, которое я назвал бы «народным творчеством», время от времени имеет место.

Для большинства католиков Иоанн Павел II – тот, кто, руководя Церковью, изменил мир. В нем также видят поляка, который в самые безнадежные времена укреплял дух нации, поддерживал веру в возможность перемен и сам произвел эти перемены. Исходя из этого энциклики Иоанна Павла II, его учение вызывают интерес среди польской интеллигенции. Жизнь Папы, его видение смысла жизни, иерархии ценностей привлекает молодежь, которую мы называем «поколением Иоанна Павла II».