Марк Смирнов Как только поступили первые сообщения о захвате террористами Театрального центра в Москве, где шел популярный мюзикл "Норд-Ост", стало известно, что его захватили чеченские смертники-шахиды. Основная цель религиозных фанатиков была не в том, чтобы выдвигать какие-то политические требования и тем самым влиять на российские власти, как это было, например, в Буденновске, а погибнуть, "уйти на небо", забрав с собой как можно большее число людей. Вначале в это не очень верилось: до сих пор мы в России только слышали, что такое бывает - в Израиле или в США, на худой конец, в Чечне, - но чтобы здесь, в центре Москвы!
Однако на второй день драматических событий на улице Мельникова, когда выяснилось, что террористы отказываются от предложений передать заложникам пищу, стало понятно, что кормить своих жертв они не будут... А зачем? Все равно заложникам погибать. Им же, шахидам - героям веры, уготованы на небе тенистые кущи рая, где они получат вечное наслаждение как мученики Аллаха.
То, что мы имеем дело не просто с чеченскими боевиками, а с людьми, готовыми совершить религиозный акт самоубийства, окончательно стало понятно из репортажа НТВ, где руководители боевиков - амиры Мовсар Бараев и Абу-Бакар вместе с женщинами-террористками заявили, что они поступают так по воле самого Аллаха и что они поклялись на Коране умереть. Бараев прямо сказал депутату Госдумы Асламбеку Аслаханову, что все переговоры о судьбе заложников бессмысленны и бесполезны, так как они, шахиды, появились в Москве не для того, чтобы остаться в живых, но погибнуть, а сам он только своим телом, своей физической оболочкой находится на земле, а душа его уже на небе!
Итак, 23 октября у нас в России должно было произойти то же самое, что произошло в США 11 сентября прошлого года. Около тысячи человек религиозные фанатики решили принести в жертву своей безумной вере, но Бог миловал... В последовавшей затем реакции со стороны руководства и представителей различных религиозных кругов страны, и прежде всего мусульман, однозначно было заявлено, что действия террористов-смертников не имеют ничего общего ни с одной религией, что истинный ислам - это религия мира, однозначно осуждающая терроризм и захват невинных людей в заложники. Почти та же ситуация наблюдалась и в США после 11 сентября. Там тоже официальные лица, религиозные лидеры и журналисты говорили, что речь не идет о противостоянии западной цивилизации исламу, а террористы - не мусульмане. Понятно, что цель таких заявлений исключительно в том, чтобы избежать религиозного противостояния, любой ценой сохранить религиозный мир в стране.
И в то же время мы должны ясно осмыслить, почему сами террористы-смертники называют себя не просто мусульманами, но воинами Аллаха, шахидами, то есть мучениками за веру, и клянутся на Коране погибнуть за дело ислама. Оттого, что мы не считаем этих людей настоящими мусульманами, ничего в сущности не меняется. Они именно так, а не иначе прочли Коран, они дали свое толкование речениям и жизни Пророка Мухаммеда и не нуждаются в духовном одобрении своих действий от официальных мусульманских духовных управлений или муфтиев. В этом и состоит весь парадокс! Наша политкорректность выглядит так же, как если бы русскому раскольнику XVII века, сжигающему себя в срубе, говорить, что нет на то благословения от Патриарха Никона! Да он плевать на это хотел! И наконец, если мы по своей наивности полагаем, что нет никакого противостояния между западной цивилизацией и фундаменталистским, радикальным исламом, то мы жестоко ошибаемся, потому что представители воинственного ислама эту войну уже начали и ее ведут. И нам придется, хотим мы этого или нет, быть ее участниками или заложниками. Нейтральными остаться будет трудно!
Понять смысл конфликта невозможно без его религиозной подоплеки, а она-то и является ключевой. Например, все заявления, которые делает Усама бен Ладен, пронизаны богословскими аргументами и ссылками на Священное Писание. Послушайте, что говорят руководители наших чеченских боевиков и сами террористы, - это тоже, пусть и безыскусное, но цитирование Корана и упование на место в раю. Вспомните, как назвал Мовсар Бараев свою общину смертников, или джамаат, - "Рияд ас-салихин", что буквально значит с арабского "Сады праведников", то есть все те же райские кущи, уготованные праведникам. Против такой фанатичной веры, уповающей на бессмертие и готовой на любую жертву, вплоть до собственной смерти и гибели других людей, - никакое богословское определение или фетва наших муфтиев не будут иметь никакого значения. Это две разные веры, но имя у них одно - ислам!
В этом смысле мы можем найти подобные противоречия и в христианстве, и в иудаизме. Если борцы за жизнь младенцев борются против абортов, но взрывают клиники, мы вправе спросить: что же это за христианство? Когда иудеи-ультраортодоксы забрасывают камнями иностранных туристов, нарушивших нечаянно уклад их жизни, мы вправе спросить: неужели таков иудаизм? Религиозный фундаментализм поразительно похож во всех религиях: он страшен, у него жуткое лицо, искаженное ненавистью ко всему, что ему чуждо и непонятно. Во всяком случае, именно такие лица были у террористов-смертников в Москве, которые решили, что действуют во имя религии.
Все-таки как ни крути, а война эта религиозная, и она только начинается. Борьба с исламским фундаментализмом потребует еще очень много времени. И здесь потребуются решительность и сила государства как института власти, которое безусловно победит, если только останется светским, потому что в национально-религиозных проблемах России заложена мина разрушительной мощности.
