Лариса Богораз СТАТЬЯ Игоря Головко "Выйти на площадь" предваряется редакционным подзаголовком: "В демонстрации против ввода войск в Чехословакию в 1968 году участвовали девять человек, а не семь, как принято считать".
Откуда журналист взял эти цифры - "семь", "девять"? Очевидно, из свидетельств двух участников этой демонстрации: первую - из "вещания по телевидению" некой "престарелой участницы" (судя по всему, это я, Лариса Богораз), вторую ему сообщила в доверительной беседе другая демонстрантка, которую Головко условно называет Светой. За неимением лучшего буду так называть ее и я.
При этом Свете журналист, безусловно, доверяет.
Ладно. Каково же на этот счет мнение другой, престарелой участницы?
Честно говоря, я никогда не придавала особого значения тому, сколько нас пришло к Лобному месту 25 августа. Я всегда считала важным не то, каким образом гражданин выразил свое несогласие с "внутренней и внешней политикой партии и правительства", а самый факт публичного выражения своего мнения. И неважно, заявил ли он это свое особое мнение на собрании, пошел ли на демонстрацию, написал ли об этом письмо в ЦК, в партком, в "Правду" (да хоть и в стенгазету!) или намалевал лозунг на Клодтовых конях в Питере. (Я перечисляю известные мне реальные ситуации и, между прочим, никогда не упускала случая о них напомнить.) Кстати, по-моему, было бы интересно провести социологическое обследование и попытаться установить, сколько было тогда граждан, пусть промолчавших, но внутренне не принявших интервенцию в ЧССР. И как наши соотечественники расценивают события 1968 года сейчас. Это позволило бы обществу трезво взглянуть на себя, осознать себя в развитии.
Я никогда не называла цифру "семь". Это ложь. До появления статьи в "НГ" я всегда думала - и говорила! - что там нас было восемь. Семь "постоянно повторяющихся имен", как изящно выразился журналист Головко, плюс Татьяна Баева. Ее я ни разу не забыла назвать. Нам, взрослым, удалось тогда уговорить 20-летнюю Тату после задержания не называться "участницей", а сказать, что она попала на площадь случайно (разумеется, Игорь Головко обязательно объяснит это нежеланием "делиться будущей славой"), - и ее сразу же отпустили. Кстати, и в первом документальном сборнике, посвященном этим событиям (Наталья Горбаневская. Полдень. Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади. - Editions Laffont. Paris, 1970), Тата прямо названа "восьмым участником демонстрации". Интересно, дал ли автор статьи "Выйти на площадь" себе труд хотя бы бегло ознакомиться с этим, ныне вполне доступным основным источником по выбранному им сюжету?
Да и как я могла бы всех сосчитать? Даже сидевших рядом со мной я не каждого с ходу узнала бы в лицо. Дремлюгу до 25-го видела раза три, Файнберга - дважды, Тату узнала только потому, что она подошла ко мне с каким-то от кого-то сообщением и назвала себя. По существу, я познакомилась с некоторыми из своих подельников уже в отделении милиции, куда нас привезли, перед тем как отправить в Лефортово. Свету, впрочем, если верить Головко, отправили прямо на Лубянку, в кабинет Андропова, - вероятно, как самую значительную личность среди задержанных.
В толпе вокруг нас я заметила несколько лиц, "отчасти знакомых по общим застольям", как сказал бы Головко. Пришли ли они для того, чтобы участвовать в нашей акции, или чтобы просто посмотреть (о том, что произойдет в полдень у Лобного места, действительно знали многие, а некоторых специально попросили прийти и быть свидетелями демонстрации), или это были люди, случайно оказавшиеся в этот час и на этом месте? Как я могла знать? Может, в этой пестрой толпе действительно была и неизвестная мне Света?
Света, откликнитесь! Повстречаемся - теперь для вас это уже не опасно. Поделимся общими воспоминаниями, общими впечатлениями. Ну же! Чего вы боитесь? А может, навыки конспирации, приобретенные в те времена, о которых вам "неприятно вспоминать", живы в вас и по сей день? Но вряд ли вас радует, если ваши близкие стесняются вашего подлинного имени. Не можете же вы до конца дней жить под кличкой!
Если бы вы согласились и мы действительно встретились бы, я задала бы вам всего один вопрос касательно демонстрации. С чего вдруг вы решили, что организатором этого действа был Петр Ионович Якир? Может, он сам вам так говорил? Тогда, значит, он просто интересничал перед вами, молоденькой девушкой, - вообще-то он был не прочь, не тем будь помянут, произвести впечатление, покрасоваться перед юными, восторженными и, простите, не шибко умными особами┘
Дело в том, что демонстрация не имела организаторов. Так говорили все подсудимые и на суде, и на следствии, как ни пытались следователи выудить у нас имена зачинщиков (ведь у них, у следователей, повадка такая, чтобы по групповому делу кто-то проходил как "паровоз"). Никто не назвал ни Якира, ни кого-нибудь другого. И не воображайте, что из благородства или по моральным соображениям - "своих не выдавать". Организатора действительно не было. Просто собралась компания в принципе не организуемых людей. Хотела бы я посмотреть на человека, который меня "организовал" бы на что бы то ни было. Таких просто нет в природе.
Суд был в недоумении: "А как же это вы все в одно время оказались вместе?" Я пыталась втолковать им, что есть еще такая форма, как теперь говорят, "тусовки"-массовки: взаимная осведомленность. Один сказал другому, другой - третьему, третий - по секрету всему свету. Что касается Якира, то 24-го под вечер Якир приходил ко мне домой и убеждал, что не надо никакой демонстрации. Не верите? Есть свидетель: при этом разговоре присутствовал Юлий Ким. Спросите у него.
Так что про заговорщиков я не знаю ничего. А вот отговорщики действительно были - и не только Петр. Я знаю, что другие люди отговаривали Костю Бабицкого. Да вот - никого из нас никому не удалось отговорить. В общем, получается, что не нужен был организатор этого мероприятия, а вот для того, чтобы оно не состоялось, нужны были бы такие организационные усилия, на которые никто не оказался способным. Журналисту Головко довольно было бы заглянуть в следственные и судебные дела демонстрантов (теперь это, кажется, возможно) - и в его статье было бы одной ложью меньше. А с вас, Света, тогда неопытной, возможно, увлеченной громогласным, обаятельным, хвастливым Петей, какой уж спрос! Но с вас, сегодняшней, отрезвевшей взрослой женщины - спрос есть. То есть вы сами должны были бы спросить себя - насколько справедливы ваши девчоночьи впечатления? Не возводите ли вы на людей напраслину?
А теперь более существенные претензии и к вам, Света, и к статье Головко. Я полагаю, что тема демонстрации и для вас, и для вашего друга-журналиста - всего лишь повод для того, чтобы свести счеты. Вероятно, для вас это ваши личные счеты. А для Игоря Головко, похоже, это способ выполнить госзаказ: предъявить претензии к этому беспокойному племени - диссидентам, правозащитникам. А как это сделать? Теперь известно: надо собрать и предъявить соответствующий компромат. Вот газета и сообщает читателю: какие там "былинные богатыри", герои! Пьянь, бездельники, пустобрехи┘Так характеризовала диссидентов в 60-70-е гг. официальная пресса. Теперь к этому дружному хору подключилась "НГ". Хоть и с некоторым опозданием, зато в самое подходящее время.
Но Бог с ним, с госзаказом. Лично мне интересен не Игорь Головко - с ним все более или менее понятно. Мне интересны вы, Света, и та "переоценка ценностей", которая сквозит в ваших сегодняшних суждениях.
Я понимаю, вы теперь не та, что были 33 года назад. Тогда среда, окружавшая вас в доме Якиров, казалась вам яркой и интересной, да и бывавшие там люди вам самой казались "былинными богатырями". Нравились шумные застолья с непривычными обсуждениями и нестандартными оценками. Это так естественно для молоденькой девушки - некоторая идеализация и романтизация жизни. С годами же происходит постепенное отрезвление. Но вам повезло - отрезвление приходило не постепенно. Вас внезапно озарило прозрение. "Тут мне истопник и открыл глаза!" Случилось это в большом кабинете на Лубянке, а роль истопника сыграл хозяин кабинета, шеф КГБ Юрий Андропов.
Андропов сообщил вам нечто, порочащее этих диссидентов, правозащитников. Именно он поведал вам, что они - т.е. мы - "песни поют, горькую пьют и еще кое-чем занимаются┘" А то вы без доброго дяди Юры этого не видели? И на новом витке вашей судьбы вы снова решили довериться не своим глазам, а дяди-Юриным, как перед этим - Петиным.
Бедная, бедная Светлана! Многие люди проводят свою молодость беспутно и безалаберно, но сохраняют о ней добрую, благодарную память до самой старости, даже и о роковых своих ошибках, ушибах, травмах. "┘Когда мы были молодыми и чушь прекрасную несли┘" Что ж вам-то так не повезло, что вам так неприятно вспоминать собственную юность? Вот и бывший сказочный герой Илья Габай теперь вспоминается вам как "невысокий, худенький, некрасивый человек" (не могу с вами согласиться, посмотрите на его фотографию; впрочем, о вкусах не спорят). Подобные превращения постигли и других "былинных богатырей".
Но как же так? У вас в душе не осталось ни сострадания к трагической судьбе Габая, ни благодарности к приютившей вас семье Якира? Пусть они были не писаные красавцы, не богатыри, не герои, пусть часто заглядывали в рюмку, пусть были неравнодушны и к прекрасному полу (в чем, впрочем, я, и в престарелом возрасте, не вижу большой беды)┘ И пусть даже вы, жившая, по вашим словам, в доме Якира, всего этого сами не замечали и пришлось Юрию Владимировичу Андропову рассказывать вам об этом. Что с того? По правде сказать, на вашем месте я бы ответила Андропову так: ну и что, что не красавцы и не герои? Это мои друзья.
Но, по-видимому, вы сочли, что внимание, которое уделяли вам в этой компании старшие, было неискренним и что они просто завлекали молодежь в свои сети. Чем же? По вашим словам, "знаниями, которые не давали ни комсомол, ни школа, ни даже институты┘ знакомством с литературными именами, которые были известны во всех странах мира и которые мало кто знал в СССР... Произведения этих авторов не только внимательно читались - они долго и разносторонне обсуждались".
Так в этом вы обвиняете хозяев и завсегдатаев приютившего вас дома? Что ж, дело ваше; с моей точки зрения, все это заслуживает скорее положительной оценки.
Но речь не только об оценке. Вы не могли не заметить, что эти "не герои" не только выпивали, но и "еще кое-чем занималися". Возможно, вы помните бывавшего у Якиров Анатолия Якобсона - вы не могли его не запомнить, он из запоминающихся. А знали ли вы, что между, что греха таить, рюмками он писал (и написал!) удивительную книгу о творчестве Александра Блока - "Конец трагедии", ходившую в самиздате, изданную за границей, а теперь и в России? А то, что его бывшие ученики (он преподавал литературу и историю в школе) и сегодня считают его лучшим учителем в своей жизни и чтут его память - об этом вы знаете? А то, что Анатолий Марченко, кстати, в рот спиртного не бравший, был автором мемуарной книги "Мои показания", почти сразу переведенной на многие языки мира, а потом и еще нескольких книг аналогичного жанра? Что Наталья Горбаневская и Вадим Делоне писали стихи? Что иные с успехом занимались наукой, иные растили детей? Ни вы, Света, ни ваш просветитель Андропов этого не заметили. Как будто кто-то отвел вам глаза┘
Вы полагали, что, соприкасаясь с этими людьми, становитесь сопричастными к "великому процессу борьбы за свободу". Но Андропов вам объяснил: вся их "деятельность" - это не более чем "кухонная" критика власти и сводится к чтению, перепечатыванию и распространению запрещенной литературы, публичному чтению стихов неопубликованных поэтов и составлению писем протеста против режима, отсылаемых для публикации на Запад.
Вы, сегодняшняя Светлана, "уже немолодая и очень больная теперь женщина", не понимаете, что ли, что перечисленные вами (Андроповым) "деяния" и есть "борьба за свободу"? И даже больше, неизмеримо больше, чем "борьба за свободу", - обретение свободы. Может, это-то и привлекало вас в молодости к той деятельности, которую вы сегодня берете в кавычки?
Кроме того, Андропов, видимо, объяснил вам, что вся эта детская игра в конспирацию - пустая беготня, "когда и скрываться-то было не надо". Вы знаете, я почти согласна в этом с шефом КГБ: мне тоже обдуривание топтунов нередко казалось детской игрой (об этой "конспирации" есть прекрасная ироническая песенка у Юлика Кима). А вот для чего сам Андропов играл в эту игру? Он-то зачем посылал за мной топтунов, когда и сам считал, что никакой слежки не нужно? Я-то играла (изредка) из собственного азарта и за свой счет, а Андропов швырял на ветер казенные денежки┘ Вам же не хватило иронии понять всю условность этой игры. Правда, для одних она заканчивалась тюремными нарами, для других - добавочными звездочками на погонах.
Разочаровались вы и в выступлении 25 августа 1968 года, в котором вы - давайте поверим вам - участвовали: "сделать-то ничего не удалось".
Света, выходя на демонстрацию, вы что, ожидали, что советские танки по команде "Поворот" все вдруг развернут стволы на 180╟ и двинутся скорым маршем обратно на восток? Простите, тогда вы действительно просто дурочка и такую глупость не оправдать даже младостью лет. А может, кто-нибудь обещал вам такой результат? Кто?
А теперь┘ Теперь независимый журналист из "Независимой газеты" решил поделиться вашими "откровениями от председателя КГБ" с широкими массами соотечественников. Самое время, когда птенцы гнезда Андропова выходят, а иные уже вышли в люди.
Несомненно, такое чистосердечие будет сегодня замечено.
Дарья Гармоненко