Правосудие для бедных

"РЕДАКЦИЯ "НГ" проявила весьма полезную инициативу, организовав на своих страницах широкую дискуссию о путях реформы современной российской судебной системы. По этой проблеме уже высказали свою точку зрения известные ученые и практики, прогнозируя возможные социальные последствия принимаемых решений. Но с некоторыми выводами и оценками, прозвучавшими в газете, хотелось бы поспорить.

В первую очередь это касается суждений заместителя председателя Конституционного суда РФ Тамары Морщаковой, которые были высказаны ею в интервью под заголовком "Надо защищать гражданина от государства". Именно в защите граждан от государства, утверждает она, состоит основное назначение суда. Внешне вроде бы эта формулировка выглядит привлекательно, но чем глубже вникаешь в ее содержание, тем больше убеждаешься, что она имеет сугубо популистский характер и очень далека от современных социально-правовых реалий.

Во-первых, суд сам является государственным учреждением и от имени государства выносит свои решения, которые зачастую оказываются для отдельного гражданина куда более чувствительны по своим последствиям, чем решения исполнительной власти, пусть даже и принятые в нарушение закона. Слава Богу, суды у нас, как, впрочем, и в других цивилизованных странах, пока не приватизированы в буквальном смысле этого слова. Другое дело, что, согласно ст. 10 Конституции РФ, государственная власть в нашей стране осуществляется на основе ее разделения на законодательную, исполнительную и судебную, каждая из которых выполняет свои функции самостоятельно. Конституционный принцип разделения властей, создающий правовые основы функционирования системы сдержек и противовесов, позволяет суду защищать права и законные интересы граждан от неправомерного ущемления со стороны представителей, прежде всего органов исполнительной власти, а не государства в целом. В этом смысле суд, безусловно, должен быть независим, в том числе и в области материального и технического обеспечения. Но, с другой стороны, суд обязан защищать и интересы государства от посягательств граждан, что, собственно говоря, он и делает в повседневной жизни, вынося свои вердикты по широкому кругу уголовных и гражданских дел, в основе которых лежит конфликт между гражданами и государством (подделка денег, налоговые нарушения и т.п.). Впрочем, иных органов, предназначенных для разрешения подобного рода конфликтов, цивилизация попросту еще не придумала.

Есть в интервью Т.Морщаковой еще одно положение, которое вызывает у меня несогласие по ряду причин. Обсуждая проблему снижения судейского иммунитета при решении вопроса о привлечении судей к уголовной ответственности, она говорит о том, что с точки зрения иерархии социальных ценностей независимость судьи важнее и выше, нежели его некоррумпированность. Вот уж поистине, Россия - страна парадоксов и крайностей! Не знаю, чего больше в этом тезисе: наивности или цинизма. Но он явно противоречив и логически непоследователен. В самом деле, неужели заместитель председателя Конституционного суда искренне полагает, что коррумпированный судья может быть независимым? Неужели лишение правоохранительных органов возможности возбудить уголовное дело (равно как и дело об административном правонарушении) и провести необходимые процессуальные действия в отношении преступившего закон судьи ведет к его независимости? Скорее всего такой судья будет абсолютно независим от государства, но попадет в полную материальную зависимость от лиц, на содержании которых он находится, и будет принимать угодные им решения.

Интересно, захотела ли бы Т.Морщакова обращаться за защитой своих личных интересов к такому судье?

Конечно, ответ на этот риторический вопрос совершенно очевиден, хотя и не исчерпывает всей глубины проблемы. Складывается весьма странное ощущение. Т.Морщакова и ее сторонники, несмотря на ставшие уже почти ритуальными заклинания о высшей справедливости суда, о некой истине в последней инстанции, сами, похоже, не очень верят в объективность правосудия. Иначе чем объяснить тот факт, что они крайне опасаются "происков" исполнительной власти в лице органов следствия, которые при всей их мощи дают лишь предварительную оценку, а окончательное решение вопроса о виновности того или иного лица, в том числе и судьи, все равно остается за судом. Это тем более непонятно, если учесть, что в проекте судебной реформы закрепляется правило, в соответствии с которым арест, обыск и выемка будут осуществляться исключительно с санкции суда. О каком произволе и всевластии органов предварительного следствия и дознания может идти речь?

В этих условиях, наоборот, возникает небезосновательное опасение, что при такой схеме, когда суды выступают в качестве судьи в собственном деле (при ослаблении полномочий прокуратуры), может сформироваться аморальный по своей сути особый тип корпоративной солидарности судейского сообщества. Именно потому следовало бы установить такое правило, согласно которому все уголовные дела по обвинению судей рассматривались бы судом присяжных, которые в меньшей степени подвержены влиянию цеховой морали.

Сохраняя, по существу, абсолютный судейский иммунитет, не имеющий аналогов в мировой практике, мы получим абсолютно коррумпированный суд, а судейское сообщество может превратиться в криминальную группировку.

Нельзя не заметить, что в последние 10 лет, после освобождения судов (как, впрочем, и правоохранительных органов в целом) от партийного диктата и снижения качества прокурорского надзора, происходит определенная эрозия правосудия. Теперь лица, попавшие в сферу правосудия, ищут, как правило, выходы на конкретных судей, на рассмотрении которых находится то или иное дело. Иногда за разрешение проблем этих людей охотно берутся адвокаты и представители различных юридических фирм, особенно если эти услуги хорошо оплачиваются. Достаточно посетить накануне праздников, к примеру, арбитражные суды, чтобы воочию убедиться в том, как многие заинтересованные лица спешат поздравить "своих" судей, прихватив приличный подарок. Но эти подношения - лишь видимая часть айсберга, доступная зрительскому восприятию. Уже ни для кого не секрет, что на практике давно отработаны схемы так называемого абонентского обслуживания судей коммерческими структурами, которые выплачивают им ежемесячное денежное вознаграждение, на порядок превышающее уровень их официальной зарплаты. Не от того ли у нас порой принимаются решения, которые напрямую зависят от личных предпочтений судей, а не от закона?

Коль скоро мы решили построить правовое государство, надо быть последовательными до конца и ограничивать всевластие не только исполнительной и законодательной властей, но и суда. Исходя из принципа разделения властей надо обеспечить нормальное функционирование системы сдержек и противовесов: органы следствия пусть расследуют преступления без оглядки на общественное положение подозреваемых, а судьи судят. Тогда будет обеспечено подлинное равенство всех перед законом, независимо от политической конъюнктуры и уровня материального благосостояния. В противном случае мы получим правосудие для бедных.