Химера Аслана Масхадова уничтожена

БЛАГОДАРЯ "НГ" российское экспертное сообщество наконец-то получило абсолютно полное представление о видении Асланом Масхадовым условий и форм "завершения" нынешнего этапа чеченской драмы. "Аслан Масхадов готов извиниться перед своим народом. Но только после вывода из Чечни российских войск" - эти слова Масхадова, вынесенные в заголовок его интервью "НГ" от 28.02.01, в полной мере подтверждают безальтернативность принципиальной позиции, выраженной в статье Виталия Третьякова "Химера Масхадова" ("НГ" от 05.05.00.). В этом смысле Минпечати РФ вместо предупреждения могло бы вынести "НГ" благодарность за вклад в развенчание химеры о возможности политических переговоров, а точнее, преступной сделки за спиной и за счет неотъемлемых прав народа Чечни.

Итак, и это принципиально важно, рассуждая о политических переговорах, Масхадов заявил в качестве их объекта чеченский народ. Я попытаюсь дать свою оценку его суждениям о роли чеченского народа в определении своей судьбы. Масхадов утверждает, что за ним стоит народ. Что тут сказать? Народ, конечно, не стоял и не стоит за Масхадовым, но из-за его деятельности и бездеятельности в очередной раз поставлен в положение народа-изгоя. "Плохим", более состоятельным чеченцам, ногами выразившим свое отношение к "ичкерийской свободе", конечно, досталось несоизмеримо меньше, чем "хорошим", обреченным на бесправие и на безмерные страдания. Другое дело, что утверждения Масхадова отражают отношение многих представителей правоохранительных органов к выходцам из Чечни. В ряде субъектов Федерации, так же как в Чечне после ее "ичкеризации", впору вешать таблички: "Свободно от чеченских предпринимателей".

Дальше - больше. Масхадов рисует насквозь клеветническую и провокационную картину якобы тотального сопротивления чеченцев, столь же лживую, как утверждение, что российская армия ведет войну против чеченского народа. "В каждом населенном пункте есть командир отряда ополченцев. Он там хозяин┘ У него есть помощник, который поддерживает связь с населением и молодежью", - говорит Масхадов, вольно или невольно подставляя всю чеченскую молодежь.

Как бы подытоживая эти рассуждения, "главнокомандующий" похваляется тем, что он отвечает за все: "Не проводится ни одной операции без моего ведома". Оборотной стороной подобных измышлений, сравнимых разве что со лживой теорией о массовом сотрудничестве чеченцев с фашистами, является констатируемое в докладе о деятельности Бюро Владимира Каламанова за 2000 год "растущее изо дня в день количество жалоб, заявлений граждан о безвестном исчезновении их родственников, знакомых, соседей┘ после так называемых "зачисток". Речь идет о сотнях без вести пропавших, прежде всего представителях чеченской молодежи, скопом зачисленных Масхадовым в свое виртуальное ополчение. Впору задаться вопросом, а не являются ли выводы доклада Каламанова свидетельствами наличия признаков мятежа в действиях отдельных групп военнослужащих и сотрудников МВД и чем они отличаются от преступлений и бесчинств "моджахедов", вторгшихся с "освободительной миссией" в мирные села Дагестана?

Люди, доведенные до отчаяния, как, например, в селении Махкеты, просят предоставить им место для нового поселения, читай - сами просят о выселении. По некоторым экспертным оценкам, четверо из пяти чеченцев имеют эмиграционные настроения.

Очевидно, что именно неудовлетворительное состояние с соблюдением прав человека в Чечне, неизбирательное применение силы и недифференцированный подход к органически несовместимым частям незаконных вооруженных формирований (НВФ), ставящие на одну доску виновников и невольных жертв чеченской трагедии, объективно воспроизводят ситуацию, которую Масхадов называет небывалым "централизованным управлением". Речь идет, с одной стороны, о силах агрессии - международных диверсионно-террористических подразделениях и наемниках, оккупировавших Чечню и вторгнувшихся в Дагестан, включая их "пятую колонну", в том числе людокрадов и бандгруппы, и, с другой стороны, о собственно чеченских иррегулярных отрядах и группах, подпадающих под амнистию. Ситуацию неразберихи невольно воспроизвел (!) полковник Юрий Буданов, заявивший, что он, будучи танкистом, не знал, за что воевал, тогда как убийца по кличке Тракторист, хладнокровно расстрелявший безоружных контрактников, оказывается, защищал свою Родину. Именно такое положение, когда без каких-либо усилий "главнокомандующего и ГКО" решается и проблема мобилизации молодежи по "будановскому призыву", позволяет Масхадову смело утверждать: "Мы достаточно сильны, чтобы продолжать войну┘"

Масхадов заявляет, что он "за всех в ответе перед Аллахом". Бросается в глаза акцент на ответственность "за всех", тогда как об ответственности "за все" случившееся со вверенным ему Всевышним народом он и не упоминает. Да и о какой его ответственности за национальную катастрофу может идти речь, если Масхадов уверен в своей неподсудности и неподотчетности народу. Выступая одновременно в роли прокурора и судьи, он прямо заявляет: "Я как истинный чеченец, мусульманин┘" Понятно, что все несогласные с ним автоматически попадают в категорию неистинных чеченцев и недомусульман. Специально для них предполагается задействовать всю мощь, оказывается, существующего Уголовного кодекса Ичкерии, доселе бдительно охранявшего свободу людокрадов, насильников, убийц и расхитителей национального достояния. Разумеется, преследования по "УК ЧРИ" не распространяются на ее дезертировавших лидеров. Здесь Масхадов полон снисходительности и великодушия. "Что касается лидеров, покинувших пределы Чечни, - говорит он, - то┘ это их беда, и мне их жаль. Потом им будет стыдно". И это понятно. Достаточно и того, что они не будут претендовать на его кресло.

Более того, Масхадов признает, что заблаговременно определил круг будущих виновников - "внутренних врагов" (читай - "врагов народа"). "В начале войны, - говорит он, - я издал указ о привлечении к ответственности национал-предателей и стукачей, из-за которых погибло столько лучших сынов отечества и моджахедов. К ним не будет пощады┘" Между тем по обычному чеченскому праву (адатам) за деяния будановых, так же как за жизни рязанских парней, отданных за освобождение чеченских городов и сел, прежде всего отвечают те, кто своей преступной деятельностью и бездеятельностью загнал чеченский народ в дьявольский капкан, сделал его катастрофу неотвратимой, кто подставил население под бомбы и пули, кто, сбросив волчьи шкуры, в своем истинном обличье бежал к хозяевам за границу, оставив на произвол судьбы женщин и детей. Они за их многочисленные преступления против самих устоев нации рано или поздно предстанут перед чеченским трибуналом.

Но Масхадов как искушенный политик не останавливается на формулировке необходимого условия своего "общения с чеченским народом", "зачищенным" от "внутренних врагов" - как минимум пораженных в политических правах национал-предателей, марионеток, холуев, стукачей и т.п. Он очень четко формулирует достаточное условие этого "общения", гарантирующее продление власти его режима. Только "определившись во взаимоотношениях с Российским государством, мы соберем народ, отчитаемся перед ним, извинимся за страдания и лишения, постараемся объяснить людям, что свобода достается с большим трудом". Не случайно Масхадов и не намекает на возможность определения воли народа, выраженной в результатах референдума по определению статуса ЧР, тогда как, по его же отчасти справедливому признанию, "неопределенность во взаимоотношениях является главной причиной всех бед и войн". Аморализм рассуждений Масхадова состоит в том, что он и впрямь считает, что ему принадлежит право деления чеченцев на истинных и неистинных, "национал-предателей" и "национал-благодетелей". Ибо ответить на этот вопрос можно лишь путем выявления жизненных интересов - стратегического вектора движения народа не на очередном "съезде народа", а на референдуме по Конституции ЧР.

Другое дело, зачем обременять народ такой головоломкой, когда, по Масхадову, можно в очередной раз "приватизировать" его суверенное право, подписать очередной "договор о мире" и установить "цивилизованные межгосударственные отношения" с Россией. Вот когда победа будет в кармане и будет определен главный внешний виновник всех бед, а Российская армия выведена за пределы Ичкерии вкупе с бежавшими "прислужниками оккупационного режима", освобожденному от последней надежды чеченскому народу, собранному по казарменному принципу, на "сходах граждан" или с трибуны "съезда" ОКЧН будут принесены извинения и оглашена воля "героев-победителей", которых, как известно, не судят. "А потом, - говорит Масхадов, - как народ решит, так и будет". А что тут решать? Ясное дело, справедливо поделить собственность "национал-предателей", да не прогадать с определением суммы ущерба, нанесенного Россией. Этих-то денег на зависть арабским шейхам и без нефтедобычи хватит на осуществление дудаевских обещаний о золотых краниках с верблюжьим молоком.

Зададимся вопросом, почему Масхадов применительно к "послепобедному" периоду не упоминает и об избирательных правах чеченского народа, например, о досрочных выборах президента ЧРИ? Не потому, что и дурак предскажет "избрание народом" главнокомандующего своих "избавителей". Дело в другом. Считая эту войну межконфессиональной, Масхадов, по-видимому, не исключает, что будет провозглашен мессией, к избранию которого народ отношения не имеет. Во-первых, он ни словом не упоминает о первопричине войны - вторжении в Дагестан - вероломном разрыве договора о мире "с таким непредсказуемым государством, как Россия". То ли он действительно считает оказание помощи братьям-мусульманам, решившим заняться строительством "исламского государства" в Дагестане, достаточным поводом для нарушения договора о мире, то ли и впрямь не понимает несовместимость современного договорного права с правом на агрессию? Непонятно, зачем Масхадову договор о мире, пусть и ни к чему не обязывающий, но все же бросающий тень на его готовность прийти на помощь "страдающим" братьям, например, на островах Занзибара (Танзания).

Во-вторых, Масхадов не только не осуждает агрессоров, но подчеркивает, что они выполняли его приказы не только в той войне, "они их выполняют и на сей раз". Возникает вопрос: чьим приказам подчинялись так называемые "моджахеды", вторгшиеся в Дагестан в промежутке между двумя войнами? Во всяком случае, по утверждению Сулима Ямадаева ("Ъ", 03.05.00), Масхадов отказался отдать приказ по нанесению встречного удара по "моджахедам", отступавшим из Дагестана. В-третьих, по Масхадову, оказывается, что "арабы у нас - это обычные добровольцы, которые остались еще с той войны" для выполнения святой обязанности оказания помощи братьям-мусульманам. Из кого же тогда состоят иностранные диверсионно-террористические формирования? В-четвертых, оказывается, что "десятки арабов, воюющих здесь", и слыхом не слыхивали, что это за течение "ваххабизм". Между тем чеченские теологи и политологи считают "ваххабизм" не только оккупационной, но и дьявольской идеологией, обладающей неисчерпаемым потенциалом зомбирования человека.

В связи со сказанным ясно, что Масхадов, своими волюнтаристскими действиями изменивший форму правления в ЧР, являвшейся по дудаевской "конституции" (читай - уставу ОКЧН) республикой - светским демократическим правовым государством, по-видимому, уверен в своем провозглашении пожизненным имамом. Если гипотетически предположить возможность реализации масхадовского плана, можно утверждать, что Чечня будет квазигосударством с жесткой формой теократического правления - хунтой под руководством сменяемых в результате переворотов амиров. Ясно, в этом "царстве талибского варварства" не будет места ни Масхадову, ни чеченцам, все же относящимся к классическому типу европейцев. Они либо погибнут в борьбе с нашествием зомбированной "разноцветной саранчи", либо навсегда утратят Родину. Судьба Кавказа будет предрешена.

И, наконец, что избиратели вкладывали в понятие масхадовской легитимности на выборах между Войной и Миром в 1997 году? Однозначно Масхадов, утверждавший, что ни разу не выстрелил из своего пистолета, был избран не в качестве главнокомандующего. Граждане избирали гаранта мира и соблюдения прав и свобод человека, что в качестве безусловной предпосылки и условия предполагало или определение на переговорах того или иного статуса ЧР в составе Федерации, или вынесение этого жизненно важного вопроса на референдум. Вместо первого и второго население по полной программе вкусило прелести "ичкеризма" как разновидности агрессивного сепаратизма: анархию, самоустранение квазивласти от выполнения государственных функций, полный переход от республиканской формы правления к хунте, беспрецедентный разгул преступности, насаждение идеологии зомбирования. Внутренняя агрессия против самих устоев чеченской нации завершилась вторжением в Дагестан - войной. В этом смысле по адату и шариату, так же, как по международному и российскому праву, власти по признакам грубого и систематического попрания прав и свобод граждан, обязательств по договорам, неспособности обеспечить сколько-нибудь приемлемый контроль над ситуацией на данной территории как минимум не могут считаться легитимными.

В чем же тогда может состоять миссия Масхадова? Обладая потенциалом дохасавюртовского статуса - лидера НВФ, он теоретически может предпринять односторонние действия, которые без каких-либо переговоров могут ускорить процесс радикального политического урегулирования. Вместо циничных рассуждений об условиях принесения извинений народу Масхадов должен встать на путь глубокого раскаяния и покаяния. Во-первых, объявить о добровольном сложении всех существующих в его понимании полномочий, поддержанных решением парламента о самороспуске, и обратиться совместно с парламентом к участникам всех НВФ с призывом о сложении оружия перед чеченским народом - представительным органом, сформированным из числа лиц, выдвинутых администрацией ЧР, собранием бывших депутатов ВС ЧИР и парламентариев ЧР, избранных в 91-м, 96-м и 97-м годах, а также общественно-политическими образованиями и сходами граждан. Это ответственное решение предполагает согласование механизма соблюдения гарантий участникам НВФ с главой администрации ЧР, спецпредставителем президента РФ по соблюдению прав и свобод человека и гражданина в ЧР, комиссией Госдумы РФ по Чечне с привлечением при необходимости совместной рабочей группы "Дума-ПАСЕ".

Во-вторых, заявить о готовности предстать перед судебными органами ЧР, образованными после проведения референдума по Конституции и свободных выборов в органы власти ЧР. Если Масхадов не может пойти на такое покаяние по идейным соображением, то ему и его соратникам можно порекомендовать, заклеймив позором народы Чечни и Дагестана, недозревшие до понимания высот "истинной веры", отправиться на выручку взбунтовавшимся "братьям-мусульманам" Занзибара. Благо, отдаленность этой автономии Танзании от "непредсказуемой России" и ее островное положение вкупе с традициями работорговли открывают большие перспективы для строительства "нового порядка" и его экспорта на пробуждающийся африканский континент.

P.S. Между тем анализ выступлений Масхадова не оставляет сомнений в том, что он либо утратил чувство реальности, либо не свободен в своих высказываниях и действиях. Во всяком случае, если Масхадов волен принимать самостоятельные решения, у него есть возможность освободить чеченский народ из "дьявольского капкана", встав хотя бы частично на путь учения великого шейха Кунта-Хаджи. В противном случае ответственность за последствия неизбежного разделения Чечни на равнинную и ичкерийскую - ответственность за окончательную национальную катастрофу полностью ляжет на Масхадова.