Фирс в роли Лопахина

Между появлением очередных критических публикаций в адрес академической науки и ухудшением социально-экономического положения страны можно проследить тесную взаимосвязь. Вот и сейчас "НГ" опубликовала интервью Андрея Ваганова с бывшим министром науки Борисом Салтыковым - "Вишневый сад российской науки".

На протяжении последних пяти-шести лет Академию наук, и прежде всего ее Отделение экономики, не раз пытались сделать козлом отпущения за ошибки и стратегические просчеты самих реформаторов.

Логика при этом предельно примитивна: ВВП России сократился вдвое, значит, многое из того, что было создано ранее, и прежде всего наукоемкий сектор производства, от которого одни убытки, а вместе с ним и фундаментальную науку, которая продолжает жить за общественный счет, надо сократить как минимум в той же, а еще лучше - в большей пропорции. Малой России соответствует и малая наука. А нынешняя Академия наук - это тяжелейшее наследие советских времен - не перестраивается, не свертывает свои исследования, продолжает функционировать по-старому, резко утяжеляет и без того напряженный поступательный ход экономической реформы.

Борис Салтыков всегда был склонен к романтическим сравнениям. Вот и теперь в своем интервью он сравнивает науку с вишневым садом. Когда-то он плодоносил и "жизнь в нем кипела", но теперь "сад состарился, деревья выродились, средств на его возделывание нет".

Что касается средств, то тут автор, бесспорно, прав. За годы так называемых рыночных реформ реальное финансирование науки сократилось более чем в 15 раз. Ни одна сфера экономики не подвергалась столь масштабному разрушению. Заработная плата ведущих ученых с мировым именем сегодня примерно в два раза ниже заработной платы московского дворника. В этом большая "заслуга" одного из лучших министров по науке. Но фундаментальная наука еще жива и продолжает поражать мир своими выдающимися результатами во многих областях науки и техники. И это не только задел, доставшийся от нашего советского прошлого (как нередко пытаются представить наши либерал-реформаторы), но и работы сегодняшнего дня, выполняемые, по существу, "на коленке", в условиях крайне суженной и устаревшей экспериментальной базы, при нищенской заработной плате. Достаточно напомнить о достижениях в области ускорителей заряженных частиц, СВЧ-генераторов, миниатюрных лазерных технологий, создания полного набора конструкций и технологий современных летательных аппаратов и ракетно-космических систем, новых конструкционных материалов с наперед заданными свойствами, химических технологий производства новых высокоэффективных катализаторов и т.д. Другое дело, что огромная часть этих передовых отечественных технологий до сих пор остается не востребованной.

Да разве можно оценивать науку только результатами прикладных разработок? Конечно же, это важно и необходимо. Но нельзя забывать, что наука - это еще и самостоятельный фактор развития государства, обеспечивающий его высокий мировой авторитет. Доступ к научной информации - не менее значимый фактор, чем доступ к природным ресурсам страны. Нельзя не понимать, что наука - это хранительница генетического фонда нации, одно из важнейших оснований ее культуры, образования, нравственного здоровья, ее интеллекта.

Уже в ближайшее десятилетие на исторической авансцене окажутся те страны, которые демонстрируют более высокий уровень интеллекта нации - а значит, более высокий уровень развития науки и образования.

Многие ли задумывались над тем, как могло случиться, что мы не только выиграли тяжелейшую войну с фашистской Германией, но и в невиданно короткие сроки в условиях невероятной разрухи превратили нашу страну во вторую научно-техническую державу мира? Причин тому много. Но главная из них - это наша система академической науки, органически увязанная с отраслевой и вузовской наукой, и, конечно же, система российского образования.

Бывают ситуации, когда надо продать одежды и купить меч (Евангелие от Матфея). Сегодня это утверждение звучит так: надо продать последнюю рубаху, но сохранить Академию наук и нашу высшую школу. Без этого страна не способна подняться с колен, снова войти в число ведущих держав планеты. Никакой рынок решить эту фундаментальную задачу не в состоянии! Это Истина, и из этого следует исходить.

Стратегическая опасность для нашей страны - потеря научных и инженерных кадров, исторических традиций передачи эстафеты знаний и культуры подрастающему поколению. Жизненно важно декларировать неоспоримый приоритет развития науки и образования, окружить всеобщим вниманием и уважением людей, идущих в науку, в знание, - наших ученых-новаторов. А для ученого это самое главное, во сто крат дороже любого материального блага. Нельзя размывать истинные ценности народа бессодержательными призывами ко всеобщей коммерциализации и рынку. Науку и образование следует рассматривать в качестве особо охраняемых ресурсов при проведении любых экономических преобразований.

Предвижу иронию наших "реформаторов" - дескать, опять академики хотят удовлетворить свои амбициозные притязания за общественный счет. Нет, господа, речь идет о другом. В Академии накопилось много проблем, без решения которых КПД науки резко снизится. Но они в основном определяются не внутриакадемическими изъянами, хотя и их не следует сбрасывать со счетов, а проблемами внеакадемическими - несовершенством той экономической модели перехода к рынку, которую нам предложили деятели типа Гайдара-Салтыкова.

Непонимание этого - хронический порок нынешних стратегов. Наглядное проявление такого хронического порока мы видим в одобренных правительством Основных направлениях долгосрочного социально-экономического развития страны до 2010 г. В них вы не найдете раздела, посвященного науке. В бюджете 2001 г. в качестве главного приоритета названы расходы по обслуживанию государственного долга - более 40% всех бюджетных расходов. На науку и научное обслуживание - 1,7%, то есть в 24 раза меньше! Ни одна цивилизованная страна, которая думает о своем будущем, о сохранении своего ведущего места в мире, не имеет столь пагубного соотношения.

Государство, и прежде всего Министерство науки, по существу, устранилось от управления важнейшей сферой жизнеобеспечения страны. Между тем даже малопросвещенному человеку очевидно, что при сколько-нибудь значимых трансформациях в экономике и обществе следует начинать с отраслей и секторов, деятельность которых дает наибольший не только прямой, но и сопряженный эффект. Для нашей экономики это прежде всего ТЭК. По масштабам производства и общему влиянию на конечные результаты развития экономики ТЭК дает до двух третей чистого дохода - при том, что также не менее двух третей его сегодня, благодаря несовершенному экономическому механизму, уходит мимо государственной казны. Вот где корневая проблема нашей экономики. Давно пора нашим реформаторам это понять и направить свою кипучую энергию на ее первоочередное решение. Ан нет: в ТЭКе задействованы слишком серьезные интересы, в том числе многих из нынешних стратегов. А вот наука, на которую приходится менее 1% ВВП, рассматривается ими как самый подходящий объект для реформирования. При этом недосуг сообразить, что если бы всю нашу науку удалось "реформировать" до нуля, то высвобожденных денежных ресурсов едва ли хватило бы на покупку двух современных "боингов", на которых, кстати, можно было бы оставшуюся часть нашей научной элиты переместить за границу. Как говорится, нет науки - нет проблемы.

Бесспорно, что в науке, как и в любой другой сфере деятельности, наряду с новаторами имеется и определенная прослойка людей случайных. Очевидно также, что внутри нашего научного сообщества далеко не все благополучно. Справедливы нарекания на кастовость, излишнюю политизированность исследований в общественных науках и т.п. Но также очевидно, что само научное сообщество прилагает немалые усилия, чтобы освободиться от этого печального наследства прошлых времен. И в этом плане Академия наук открыта для критики и предложений. Но в любом случае реформировать науку надо не так поспешно и не так идеологически зашоренно, как это предлагает Б.Салтыков. Реформы в науке должны проводить профессионалы, имеющие неоспоримый научный авторитет и высокие нравственные качества.

Не надо забывать и о другой стороне проблемы. Для того чтобы сохранить ведущие научные школы, лидеру научного направления необходима соответствующая научная среда. Без нее не будет у нас ни Басовых, ни Прохоровых, ни Алферовых. Следовательно, численность ученых в Академии всегда будет больше численности творцов. И это хорошо. Опасно к реформированию Академии наук относиться так же, как к реструктуризации банно-прачечного комбината.

Очень аккуратно следует подходить и к переносу на нашу российскую почву зарубежного опыта. Применительно к науке как нельзя лучше подходит выражение: Россия - это не Америка. Многовековой опыт, исторические традиции, уклад жизни у нас совсем другие. Вопросы материального благополучия ученых у нас всегда решало государство. Так было при царе, так было и при советской власти. Очень плохо, что нынешняя власть пытается полностью переложить эту заботу на плечи самих исследователей. Разумеется, речь идет о достойном прожиточном минимуме, а не вообще об удовлетворении многообразных личных потребностей членов академического сообщества. Последнее, является делом каждого. Ученые уже давно научились самостоятельно решать проблему своей второй заработной платы - за счет преподавания, грантов, договоров, совместительства и т.д. Но есть и другая, не очень приятная часть проблемы. Многие молодые талантливые исследователи покидают науку, уходят в торговлю и бизнес, где оплата труда в 5-10 раз выше, или уезжают за границу. Потери государства от этого несоизмеримы с возможной прямой экономией бюджетных ресурсов.

В своем интервью Борис Салтыков на вопрос Андрея Ваганова о возможности законодательного закрепления за Российской академией наук статуса главного экспертного органа правительства отвечает, что это "чудовищное предложение, идущее вразрез принципам рыночной экономики". В качестве аргумента он приводит пример с "Сибнефтью", которая вольна сама определять себе специалистов. С последним никто не спорит. Что будет делать "Сибнефть" - это дело самой компании, и навязывать ей экспертизу со стороны академического сообщества действительно было бы чудовищной глупостью. В нашем же предложении речь идет о другом.

Министру, пускай и бывшему, следовало бы понимать, что, когда речь идет не только об интересах частных инвесторов, но и государства, последнее обязано отстаивать общественные интересы. И вот тут-то и важна народнохозяйственная оценка, учитывающая, как реализация той или иной крупномасштабной акции скажется на межотраслевых связях, на конечном народнохозяйственном результате, какие она будет иметь социальные последствия. За годы реформ интересы государства игнорировались, постоянно подменялись интересами "Газпрома", "Сибнефти", РАО "ЕЭС России" и других коммерческих организаций. Невостребованными оказались разработки наших ученых по обоснованию крупномасштабных инвестиционных проектов, которые теперь повсеместно применяются в западных странах, но, к сожалению, не у нас. Вред, который это наносит стране, еще более чудовищный, чем предложение о государственной экспертизе частных проектов.

Вот о чем, собственно, шла речь, когда мы выступали с инициативой о независимой научной экспертизе для правительства. Казалось бы, кому, как не Российской академии наук, выступать в качестве независимого эксперта при принятии важнейших народнохозяйственных проектов, затрагивающих интересы и безопасность России? Чудовищно не наше предложение, а то, что бывший чиновник столь высокого ранга фактически отдает приоритет в решении вопросов будущего нашей страны на откуп зарубежным экспертам. Сколько таких экспертов уже было привлечено в Россию, сколько сотен миллионов долларов затрачено на их деятельность, сколько заключений ими написано! А кто подсчитал колоссальные убытки, которые нанесла стране деятельность таких экспертов, как Д.Сакс, А.Осланд и другие? Конечно, глупо было бы не привлекать к экспертизе наших зарубежных коллег. Так вопрос вообще не ставится. Но нельзя забывать, что более квалифицированно оценивать важнейшие народнохозяйственные проекты, несомненно, могли бы отечественные ученые - разумеется, привлекая при необходимости и высококвалифицированных западных специалистов. Когда речь идет о государственных интересах, решающее слово в оценке эффективности крупномасштабных проектов должно принадлежать Академии наук.

Думаю, что давно настала пора нашей власти изменить сам стиль взаимодействия с наукой. Сегодня даже академик-секретарь Отделения экономики РАН месяцами не может дозвониться до руководства того же Минэкономразвития. Власть живет сама по себе. И лишь временами, в дни юбилеев и праздников, вспоминает про науку и говорит ей приятные многообещающие слова. Или того хуже - критикует науку за свою собственную провальную деятельность.

Борис Салтыков претендует на новое прочтение пьесы Чехова. Прямо скажу, его трактовка выглядит вялой и неубедительной. Великий Чехов исчез. Остался старый Фирс, пытающийся выглядеть "новым русским" Лопахиным.