Сочинители фэнтэзи и Никита Хрущев

Никита Хрущев. Апофеоз карьеры.

С любопытством прочитал заметки популярного тележурналиста брежневских времен Валентина Зорина. Люди моего поколения помнят, с каким интересом все смотрели по телевизору его беседы о США. Все понимали, что он не говорит правды, вещает то, что ему велено, но вр... фантазировал он, шельмец, интересно. Догадаться, где правда, где ложь, я никогда не мог.

И вот теперь многое прояснилось. Валентин Зорин сочинял и сочиняет фэнтэзи, свою версию происходившего, имеющую очень мало общего с реальностью. Только в отличие от авторов классических фэнтэзи Зорин не поставил это слово на титуле своих мемуаров.

Валентин Зорин рассказывает о поездке моего отца, Никиты Сергеевича Хрущева, и Николая Александровича Булганина в 1956 году в Великобританию. Молодому журналисту московского радио посчастливилось сопровождать делегацию. Это правда.

1936 год. Никита Хрущев и Николай Булганин (с бородкой) осматривают царские гербы, снятые с кремлевских башен и выставленные в Парке культуры и отдыха. Фото Н.Петрова

Дальше начинаются фэнтэзи.

Делегация прибыла на крейсере, который, по словам Зорина, "лихо пришвартовался к причалу в Портсмуте". Но крейсера лихо не швартуются, это привилегия торпедных катеров и порой эсминцев. Крейсер медленно, как и полагается кораблю такого ранга, подтянули канатами к причалу.

"Там делегацию встретил премьер-министр Энтони Иден и произнес приличествующие случаю официальные слова", - пишет Зорин. Но Иден делегацию в Портсмуте не встречал, а ожидал ее на вокзале в Лондоне.

"Наступив на горло собственной песне, Черчилль пожелал успеха визиту", - пишет Зорин. Известно из книг по истории, что именно Черчилль, желая поближе познакомиться с новым советским руководством, выступил инициатором как встречи четырех держав в Женеве в 1955 году, так и приглашения отца и Булганина в Англию.

Валентин Зорин прав, советские лидеры решили идти в гости к королеве в официальных пиджаках, а не во фраках. Но от Булганина не разило духами, как утверждает автор. Я с Булганиным был куда ближе Зорина и знаю, что после бритья он, как и большинство мужчин тех лет, протирал лицо одеколоном "Красная Москва". Одеколон быстро выдыхался.

Фраза о том, что Хрущев чувствовал себя в костюме непривычно, тоже на совести Зорина, ведь отец носил костюмы последние лет двадцать-тридцать (исключая войну).

В ножах, вилках и бокалах, выставляемых перед гостями на обедах, тоже никто не путался (хотя в них и легко запутаться).

Отца с Булганиным у королевы обедом не кормили, а поили чаем.

В этом случае следовало воспользоваться другой расхожей байкой: Хрущев, Гагарин или еще кто-то (нужное подчеркнуть), выпив чай, съел выжатый ломтик лимона, и королева, чтобы не смущать гостей, съела свой. Или: после очередного блюда (Хрущеву, Гагарину и др.) поднесли плошку с кристально чистой водой, на поверхности которой плавали лепестки роз. Гость не знал, что в воде следует ополоснуть пальцы, и выпил ее. Королева последовала его примеру.

Собственно, все фэнтэзи Зорина - литературная обработка подобных анекдотов.

Пойдем дальше.

Поездка в Шотландию, в Эдинбург и обед в замке.

Я там был, но вряд ли туда попал Зорин, журналистов в зал не приглашали.

"Там собрался цвет делового мира, настроенный на серьезный разговор об экономическом сотрудничестве", - пишет Зорин. Какое сотрудничество? В 1956 году Советскому Союзу ничего не продавали и ничего у него не покупали, даже водку и черную икру. Отец выступал перед деловыми людьми, но не в Шотландии, а в Нью-Йорке и не в 1956 году, а в 1959-м. В замке же собралась местная знать, то, что сейчас называют тусовкой, поглазеть на русских лидеров.

Дальше - больше.

Отец не злоупотреблял алкоголем, у него были камни в почках. В Англии не только он, но и Булганин, в других обстоятельствах не дурак выпить, не брали в рот ни капли. Весь рассказ о выступлении пьяного отца, забывшего о тексте речи в кармане пиджака и поэтому импровизировавшего, и о том, как "рядовой сотрудник МИДа Олег Трояновский" зачитывал перевод совсем другого официального текста - полная фэнтэзи. Зорину следовало бы знать, что Трояновский до Англии уже поработал помощником Молотова (ничего себе, рядовой сотрудник), принимал активное участие в качестве основного переводчика - советника советской делегации (Хрущев, Булганин, Молотов, Жуков) в Женеве. Зачем же принижать уже тогда заслуженного дипломата? Забытый текст выступления - выигрышная деталь, но если бы даже такое произошло, то дублирующий текст был у Трояновского и еще один у шефа протокола Молочкова. Любые накладки исключались.

Переводчик не может не переводить своего шефа, даже если он с ним не согласен. Колыма после XX съезда ему за такое не грозила (это снова фэнтэзи), но исключение из профессиональной гильдии гарантировалось.

Отец иногда отступал от официального текста. Для этого не требовалось его терять или забывать о нем. Отец просто снимал очки и говорил, что считал нужным. В случае же формального спича он обычно зачитывал несколько первых фраз, переводчик переводил весь текст, и дальше отец вступал с заключительными словами.

Чтобы придать правдоподобность своим фэнтэзи, Зорин говорит, что в зале (где он, по всей вероятности, не присутствовал) не нашлось ни одного человека, знавшего русский язык. Неверно, в зале сидели английские переводчики, приставленные к членам делегации и английским официальным лицам. Меня особенно удивило, что они, не скрываясь, представлялись сотрудниками спецслужб. Легко вообразить, какой скандал разразился бы в мире, если бы пьяный отец нес (как следует из газеты) черт знает что, а его переводчик говорил совсем иное. Но скандала ни в мире, ни в стране, ни в семье не произошло, я бы такое запомнил на всю жизнь. Я понимал по-английски и не помню никаких разночтений в выступлении отца и переводе.

Дальше фэнтэзи об уводе с банкета отца под руки. Подобное стоило бы ему в 1956 году карьеры, это были не ельцинские времена.

Протрезвление отца, благодарное лобызание спасителя Трояновского - снова фэнтэзи. Начну с того, что Зорин там не присутствовал, не пил кофе с Трояновским, начинающего журналиста московского радио на пушечный выстрел не подпустила бы к резиденции ни советская, ни тем более английская охрана. Если бы кто-то из журналистов попытался туда проникнуть, то получил бы от английского бобби такого пинка под зад, что летел бы без посадки от Эдинбурга до Лондона.

Отец не целовался с мужчинами, эта мода пришла с Брежневым, а посему не мог лобызать Трояновского.

А дальше уже не фэнтэзи, а оскорбление Трояновского, помощника Хрущева и Косыгина и посла в главных иностранных государствах. Его карьера определялась способностями, а не придуманным Зориным гаденьким эпизодом. Может быть, Зорин просто завидует Олегу Александровичу?

Второй сюжет, вторая фэнтэзи: встреча отца с Кеннеди в Вене.

"Хрущев приходил к нам пообщаться за рюмкой чая", - пишет Зорин. Я уже говорил, что во время таких визитов отец вообще не пил. Он никогда не пил и не ел с молодыми московскими журналистами, охраной или поварами.

Неверно и то, что отец предпочитал своих журналистов иностранным. Совсем наоборот, он любил общаться с западными корреспондентами, начинять их своими идеями, а свои и так напишут, что требуется.

Вся эта фэнтэзи понадобилась Зорину для заключительного пассажа - отец якобы поделился с журналистом московского радио: "Президент-то совсем зелененький. Слабо ему со мной тягаться". Эту байку Зорин принес с Запада. Подобную оценку отцом Кеннеди опубликовал в США американский шпион и перебежчик Аркадий Шевченко. Американские советологи до сих пор пытают очевидцев, так ли это? Зорин в своих фэнтззи подтверждает: так. Трояновский в своих воспоминаниях пишет: отец считал, что Кеннеди послабее Эйзенхауэра. Переводчик Виктор Суходрев, третий участник Венского диалога, в своей книге отмечает исключительно уважительное отношение отца к Кеннеди. Я тоже помню, что по возвращении в Москву отец отзывался о Кеннеди как о самостоятельном и сильном политике. Эта фэнтэзи потребовалась Зорину, чтобы перекинуть мостик из Вены к Карибскому кризису.

Не стану углубляться в эту историю, я и сам мемуарист, недавно издательство "Время" выпустило мою книгу "Никита Хрущев: рождение сверхдержавы". В ней я подробно пишу обо всех известных мне событиях тех лет, в том числе и о Карибском кризисе. Интересующиеся смогут прочитать.

Я остановился на фэнтэзи Валентина Зорина и потому, что последнее время все больше появляется воспоминаний неучастников событий тех лет.

Еще один пример фэнтэзи такого рода - книга Олега Гриневского "1001 день Никиты Сергеевича".

Впечатление ото всего этого чтива одно: великий Гоголь жив, хлестаковы не перевелись, и легкость в мыслях у них по-прежнему необыкновенная.

P.S. Не успел отправить статью, как наткнулся на еще одну аналогичную публикацию (Надежда Попова, "Бомба по имени "Татьяна"). Хотя в данном случае это скорее результат безграмотности и журналистской неряшливости.

Никита Хрущев действительно отреагировал стуком ботинка по пюпитру на непонравившееся ему выступление в ООН делегата Филиппин, но ничего при этом не произносил, там и микрофона не имелось.

Бомбу в 50 мегатонн испытали в октябре 1961 года на Новоземельском полигоне. Она показала мощность больше расчетной - 57 мегатонн. Одновременно с ней конкурирующие коллективы разработчиков сделали бомбы в 25 и 100 мегатонн, но их никогда не испытывали. Все это описано в книгах по истории ядерного оружия.

Теоретик Андрей Сахаров, при всем к нему уважении, не мог дать распоряжение уменьшить мощность бомбы. Испытаниями руководили: от разработчиков - Юлий Харитон, председателем комиссии был военный, над ним стоял министр среднего машиностроения Ефим Славский. Подобная глупость не могла прийти в голову Caxaрову, его бы никто не послушал, да и крутками-вертками мощность бомбы не изменить. Сахаров действительно возражал против испытаний вообще в июле 1961 года на совещании в Кремле, и в частности взрыва одного из зарядов в 1962 году.

Дальше - полная неосведомленность автора: в октябре 1961 года в Москве проходил XXII съезд КПСС, отец был, естественно, там, а не путешествовал по миру. Съезду торжественно доложили об испытаниях.

Летчики в кабине с закрытыми непроницаемыми занавесками иллюминаторами не могли получить ожогов, так же, как не мог обгореть самолет. Он мог сгореть или не сгореть. Не сгорел.

От взрыва любой бомбы в атмосфере земную кору не лихорадит вообще, тем более в течение более чем 100 часов. Такого не случается и при землетрясениях.

Физики-ядерщики не изобретают парашюты. Парашют - сложная конструкция, их делали в специальном КБ под руководством главного конструктора Ткачева.

Конечно, если подобные выдумки вызваны негативным отношением "НГ" к Хрущеву, ничего не поделаешь, хозяин-барин. Если же это признак деградации газеты, очень жаль. Ведь мы - читатели, судим о достоверности публикаций, сверяя их со своим опытом. Этим определяется доверие к информации, которую мы сами проверить не в состоянии.