Ложь "новых кадров"

Статью Алексея Суркова "Старые кадры" не заметить было нельзя - на всю страницу. Почти 100% читателей-прокуроров, чье мнение мне известно, заявили, что статья заказная. Что думают по поводу опуса Суркова обыватели, люди, далекие от прокуратуры, не знаю. Но он для них - прокурор. Пусть и бывший. Я тоже работник прокуратуры. Не бывший. Именно поэтому для меня важно, чтобы люди знали разные точки зрения на прокуратуру, ее роль в системе органов власти. Кроме того, в упомянутой статье бывшим работником прокуратуры ряд фактов просто искажен, а кое-где есть и неправда.

Автор пишет: "... С начала 90-х годов структурно и функционально менялись милиция, следственные органы, юстиция, адвокатура, нотариат, трудно, но продвигается судебная реформа. Но прокуратура - иное дело..."; "Старорежимная прокуратура ограничилась лишь "косметическим ремонтом..." И через всю статью не тонкой нитью, а жирной полосой проходит - прокуратура есть главное орудие сначала большевистской, а затем коммунистической партии. И вывод - прокуратура не должна быть независимой самостоятельной структурой. И я прихожу к выводу. Сразу. У автора подход не профессиональный, а до боли знакомый - коммунистический. Сначала закричать "Ату!", а затем сломать.

Да, были изменения в ряде правоохранительных структур, и что? Стало лучше? Не может быть в государстве так, что одна структура "старорежимна", а другие нет. И совершенствовать нужно все.

Алексей Сурков пишет: "В отличие от прокуратур зарубежных государств, объектом которых является уголовно-правовая сфера, советской прокуратуре изначально была уготована специфическая роль. Она должна была стать правовым Цербером породившей ее большевистской партии". Но это совсем не так. Большевистская партия декретом # 1 упразднила прокуратуру как структуру в 1917 году. И всех прокуроров разогнала в течение года. Но скоро жизнь показала, что "советские" как госчиновники, так и простые граждане законы выполнять не очень любят. А судьи либо тянут с правосудием, либо действуют с плеча - по-революционному. Жизнь заставила воссоздать прокуратуру.

Дальше у Суркова еще сильнее: "28 мая 1922 года родилась входившая в Наркомюст (Министерство юстиции) советская прокуратура, подчиняющаяся только Центру, с правом тотального СЛЕЖЕНИЯ (выделено Сурковым. - С.У.) за всеми госорганами и ГРАЖДАНАМИ (выделено мною. - С.У.) с целью установления единообразного понимания законности". Полагаю, даже школьник старших классов знает, что прокуратура не имеет и, уверен, не будет иметь никогда оперативного аппарата и поэтому не может СЛЕДИТЬ. "Тотально следил" совсем другой орган, образованный партией, - НКВД.

Автор констатирует: "Именно с карманной прокуратурой власть десятилетиями беспроблемно опутывала страну ГУЛАГами, перемалывая миллионы жизней неугодных граждан, брошенных за колючую проволоку по сфальсифицированным делам, при поддержке в судах надуманных обвинений послушными прокурорами". Прав Алексей Сурков, когда пишет о партии. Но в остальном - сплошная демагогия. Он ни слова не говорит, хотя уверен, знает, что были в то трудное время и тысячи "непослушных" прокуроров и судей. И их ставили к стенке, и их репрессировали.

Противопоставляя прокуратуры - нашу и зарубежные, - Сурков хочет сказать всем, что системы, подобной российской, нет нигде. Автор предлагает нам обратиться (как к лучшему) к зарубежному опыту. Но с этой затеей у него ничего не вышло. Дело в том, что идеальной системы прокуратуры в природе не существует. Кстати, почти во всех странах оппозиционные силы требуют усовершенствования уголовно-правовой системы. Но не бездумной ломки ее.

В разделе "Российская прокуратура: опыт и перспективы" автор, посвятив несколько абзацев более чем 280-летней истории прокуратуры России, отвел душу, понося нынешнюю прокуратуру, - мол, она превратилась в некое следственное управление, на которое идет давление криминальной братвы (а иначе и быть не может, если организация работает. - С.У.); лишилась путеводной звезды - партийного хозяина, и не с кем ей согласовывать факты возбуждения дел, а начатые дела спускает на тормозах (в этом месте о деле Гусинского автор не упоминает, но заговаривает о нем в удобных для себя случаях не раз). И далее: "... На худой конец вести дела против тех, на кого зол народ. И гонялась Генпрокуратура годами за собчаками, станкевичами, чубайсами, кобецами, кохами, стараясь бросить тень на реформаторов и первого президента страны. При этом она закрывала глаза на Мавроди и ему подобных, ограбивших народ на миллиарды. Не замечала марширующих по России фашистов и разжигающих национальную вражду макашовых. Ее не очень интересовало изобличение убийц Меня, Холодова, Листьева, Старовойтовой и других".

Все свалено в кучу. Если бы не амнистия, Кобец был бы в суде. Он согласился с применением в отношении него акта амнистии. Станкевич прячется в Польше. Мавроди скрывается от правосудия. Дело по убийству Холодова направлено в суд. Раскрытие преступлений по Меню, Листьеву и Старовойтовой - на совести разыскников МВД. Нет у прокуратуры оперативного аппарата, не ее это обязанность. А по поводу марширующих фашистов, так не Минюст ли России регистрировал такую организацию?

Говоря о послушности прокуратуры, готовой выполнять даже не установку, а намек сильных мира сего (Алексей Сурков имел в виду заявление президента Путина относительно целесообразности ареста Гусинского), автор сослался на слова адвоката Гусинского Генри Резника о том, что именно поэтому "в России прокуратуры нет". Если исходить из философии и логики высказывания председателя Московской коллегии адвокатов Резника, то можно прийти к выводу, что у нас в стране нет и адвокатуры. Сейчас эта организация стала недоступна для простого смертного - не хватает денег, чтобы воспользоваться услугами даже заштатного адвоката.

Критикуя парламентариев за принятый теми в редакции 1995 года закон о прокуратуре, автор спрашивает: почему законностью ведомственных правовых актов должен заниматься внешний орган - прокуратура, а не руководство конкретного министерства? И сам же отвечает. В советское время, мол, это понятно, а вот в рыночных правоотношениях ситуация резко изменилась. Необходимости проверок в организациях нет. Утверждая подобное, автор либо сознательно обманывает читателей, либо вовсе не владеет ситуацией. Увы, но сейчас закон нарушают как самый маленький чиновник, так и самый большой. И если сейчас прокурору запретить бывать на предприятиях, в воинских частях, управлениях, министерствах, то чиновничий произвол из "цветочков" превратится в "ягодки". Прокурор, придя на предприятие, полистав приказы, может найти незаконный (сегодня таких десятки тысяч) и сразу внести протест. А вот если он не придет и не сделает этого, то вряд ли человек, чьи права были нарушены, сразу же побежит в суд за восстановлением своих прав. К слову, совсем недавно председатель Верховного суда России внес проект о создании административных судов, которые и должны рассматривать жалобы на неправомерные действия чиновников. Убежден - очереди туда не будет. Никто не захочет ссориться с руководителем.

В разделе "Пути обновления прокурорского надзора и смежных органов" Алексей Сурков хвалит науку за то, что в недавно изданном "Российском энциклопедическом словаре" ученые дали новое определение прокуратуре, ее функциям. Он в восторге пишет: "Впервые в постсоветской России наука фактически освобождает прокурора от несвойственной для него общенадзорной деятельности по бесполезной сверке..." Посмотрев в словарь, я не нашел среди авторов имен сколько-нибудь известных ученых-правоведов. И полагаю, что это естественно. Ни один из мало-мальски уважающих себя юристов не подписался бы под понятием "прокуратуры", зафиксированным в словаре: "...Кроме того, прокуратура осуществляет надзор за судебной деятельностью..." К сведению Алексея Суркова, а также и составителей энциклопедии - прокуратура уже давно не осуществляет такого вида надзора.

В итоге рассуждений автор приходит к выводу о том, что необходим новый статус прокуратуры. Для этого нужно под эгидой президента или Совета безопасности сформировать Комиссию по реформированию органов прокуратуры и правоохранительной системы России, которой поручить в двух-трехмесячный срок выработать предложения по ряду проблем. Среди них обозначаются три. Первая - место и объем компетенции прокуратуры в новой государственности, вторая - расширение компетенции судебной системы, третья - учреждение федерального комитета по расследованию уголовных дел. Первые две проблемы Алексей Сурков разбивает на несколько подпунктов. В общем, они во многом надуманны. На некоторых стоит заострить внимание.

Безусловно, Алексей Сурков прав в том, что комиссия должна быть создана. Но комиссия по реформированию не прокуратуры, а в целом правоохранительной системы и судов. Будем откровенны, судебная реформа в России пока не состоялась. Принятие ряда законов о суде, введение суда присяжных, судебных приставов, попытка введения мировых судей - это еще не решение проблемы. Форма - это, понятно, не содержание. На мой взгляд, истинным критерием того, состоялась в государстве судебная реформа или нет, может быть только одно - действительное положение человека, будь то обвиняемый, подсудимый, осужденный или потерпевший, оказавшегося волею обстоятельств в сфере уголовно-правовых (гражданских, административных) отношений.

А что мы имеем сегодня?

Следственные изоляторы, забитые людьми, еще не признанными виновными. Причем эти люди числятся месяцами и даже годами не только за следствием, но и за судами.

Живем и работаем по старому Уголовно-процессуальному кодексу, говорим о состязательности процесса и сами же в руки обвиняемому даем все материалы дела до суда.

Весь цивилизованный мир идет по пути профессионализации и специализации судейского корпуса, иначе просто нельзя. Преступления с использованием информационных технологий, Интернета, преступления в банковской, финансовой сфере с использованием всевозможных схем, изощреннейшие убийства - все это требует особой подготовки и судей.

А мы? А мы все твердим о суде присяжных как о панацее. Профессиональный судья говорит и доказывает, что подсудимый - убийца, а присяжные упорствуют - нет. И преступник на свободе. В России в процессе участвуют 12 присяжных судей и два запасных, им всем государство обязано оплачивать издержки по вызову и участию в процессах. (К слову, в Италии, небедной стране, присяжных - шестеро.)

А что творится в исправительных учреждениях? Работы нет, накормить людей - проблема, десятки, если не сотни, тысяч больны туберкулезом.

А потерпевшие по делу? На мой взгляд, потерпевший - это самая важная и в то же время самая уязвимая фигура в уголовном процессе. Адвокаты, родители, родственники, друзья и т.п. обвиняемых подвергают их такому давлению, что те зачастую не рады, что родились на свет. Именно им осужденные могут десятилетиями выплачивать по 5 рублей за причиненный ущерб. Мы сформировали в МВД различные ОМОНы, УБЭПы, РУБОПы и т.д., но так и не смогли защитить потерпевших. И закона такого не приняли. Сегодня потерпевший крепко подумает, прежде чем идти в милицию искать справедливость. Мы можем еще много насоздавать судов, "красивых и разных", даже храмов правосудия, но только там нечего будет рассматривать, если государство будет относиться к потерпевшим по-прежнему.

Теперь о формировании федерального комитета по расследованию уголовных дел. Пусть это дорого - но он нужен, говорит автор. Можно, мол, и поэтапно. Хочется спросить Алексея Суркова, а зачем он нужен, этот монстр - Следственный комитет? У нас что, в масштабах страны огромное количество оправданных или дел, направленных на доследование, частных определений судов? Нет (хотя брак в работе, безусловно, имеется). Создание Следственного комитета приведет к отсутствию брака в работе? Нет. В стране резко снизится преступность? Конечно, нет. Следователи меньше будут злоупотреблять, брать взяток? Сомневаюсь. Любой профессионал понимает, что от соединения всех следственных аппаратов не выиграет никто. Кроме криминала. И не нужно забывать о специфике работы следователей. Следователь ФСБ, расследующий шпионаж, и следователь транспортной милиции, расследующий хищение из вагона, - это "две очень большие разницы". Следователь военной прокуратуры (привязан к войскам, горячим точкам и т.д.) и следователь налоговой полиции также далеки друг от друга. Да, все они - профессионалы. Но умеют делать отлично, качественно только то, чему обучались. Спросите любого из них, что ему надо для качественной работы, что он понимает под судебной реформой. И каждый из них скажет: достойная зарплата, современный УПК, технико-криминалистическая оснащенность рабочего места, наличие специалистов-консультантов, качественные ревизионные структуры, создание государственных экспертных учреждений для проведения как можно большего вида экспертиз. И это - все. Они даже вопроса о собственной безопасности не поднимут. Хотя, не секрет, сегодня это актуально.

Алексей Сурков в разделе "О месте и объеме компетенции прокуратуры в новой государственности", в пункте "г" предложил включить прокуратуру в судебную систему или передать органы прокуратуры в подчинение министра юстиции. Удивительно. Автор работал, работал, писал, писал - и так и не пришел к выводу, где же должна быть прокуратура - в Минюсте или в суде. Это говорит о том, что автор так и не разобрался в сути проблемы. С одной стороны. С другой - это лишний раз подтверждает серьезность проблемы места и роли прокуратуры в системе государственной власти страны.

Петр I, создатель прокуратуры, видел ее, "око государево", самостоятельным институтом, независимым от какого-либо влияния. В мирской жизни был генерал-прокурор, а у военных - аудитор. Согласно "Уставу прежних лет" (введен указом Петра I 19 июня 1706 года) аудитор в суде следил за соблюдением установленного порядка судопроизводства и правильным применением законов. Он вел протокол судебного заседания, принимал присягу у судей, удостоверял голоса неграмотных заседателей, составлял приговор (!), а после подписи его вычитывал, тщательно выверяя и чисто очерчивая, чтобы невозможно было ничего приписать, а затем сам оглашал его. В Воинском уставе от 1716 года было записано то же. Являясь, по замыслу законодателя, советником по вопросам права строевых офицеров, составлявших ядро военного суда, аудитор должен был быть сведущим и в общем, и в военном праве, поскольку в суде "конечное и последнее заключение от него зависит, и он должен генералитету и прочим офицерам в сомнительных случаях изъяснить, что все народные права и военные артикулы о том гласят...". Когда он участвовал в процессе, он должен был "никому не похлебствовать (т.е. не содействовать. - С.У.), не обращать внимания на знатность особы судимой...", забыть о дружбе, не принимать подарки, не иметь злобы, "дабы при написании и исполнении приговора преступитель оным отягчен не был". Аудитор (прокурор) был на тот период, пожалуй, самым грамотным специалистом права. Судьи не могли без них обойтись. Почти через 200 лет - в ноябре 1917 года - Декретом Совета народных комиссаров РСФСР "О суде" была упразднена прокуратура. Подписал декрет Ленин. Но советская власть быстро поняла, что и она без прокуроров - никуда. И уже в мае 1922 года они появились в Минюсте России, а в 1924 году прокурорам определили место в системе судов. Алексей Сурков об этом пишет. Но он не пишет о том, почему прокуроры вначале были в исполнительной власти, а затем в судебной. Уже тогда многие понимали, что прокурор должен быть независим и от суда и что должна быть строго централизованная система прокуратуры. Во многом дело было в том, что эту систему тогда нельзя было создать. Не из кого. Советских прокуроров просто не было, еще не обучили. Были лишь царские. Специалисты высокого уровня, вот только для другого строя. И, конечно, власть большевиков не могла допустить независимой, централизованной системы, которую бы те возглавили. Лишь через несколько лет создали самостоятельную, независимую структуру - Генеральную прокуратуру СССР, которая, как пишет автор, всецело зависела, подчинялась, по сути, приспешничала коммунистической партии. Хочется спросить - а кто тогда партии не подчинялся?

Сегодня, когда мы говорим о состязательности в процессе, независимости сторон, трудно увидеть фигуру прокурора, входящего в судебную систему. Цель у них одна, но вот функции разные. И если прокуроров ввести в судебную систему, то судебный процесс будет по форме демократичным, а по содержанию - бутафорным. Не менее уязвимым положение прокурора окажется и в Минюсте. Прокурором будет командовать министр юстиции в Центре, а на местах (в областях) - начальник управления юстиции. И, безусловно, прокурор будет зависим от своего начальника. Это с одной стороны. С другой - вопрос: почему Министерство юстиции (в лице прокуроров) будет обладать надзорными полномочиями в отношении других министерств, ведомств - структур, точно таких же по правовому положению, как и оно само? А то, что так называемый общий надзор должен остаться, у меня сомнений нет. Беззакония, к сожалению, не мало и в самих министерствах. Нынешнее Министерство юстиции РФ - несколько сот тысяч (!) человек. Огромное количество людей, большое число различных функций. Раньше Минюст за глаза из-за неповоротливости, аморфности называли "тихая заводь", а иногда и просто - "болото". Сейчас, с принятием от МВД РФ в свои ряды Главного управления исполнения наказания, ситуация в Минюсте лучше не стала. Дай Бог новому руководству Минюста разобраться с тем, что у него есть. В противном случае получим вдвойне отрицательный результат - и работающую структуру разломаем (прокуратуру) и эффективно работающее министерство никогда не создадим (Минюст).

В конце статьи Алексей Сурков среди прочего пишет так: "... полагаем, следует сформировать..." Любопытно узнать, а кто те, кто полагают? Это авторы идеи или пожелавшие остаться неизвестными соавторы статьи?

И последнее. Петр I, создавая прокуратуру, видел ее как "свое, государево око". Первым генерал-прокурором в 1722 году он назначил Павла Ягужинского, ближайшего соратника. Продолжая свой сюжет, приведу эпизод из романа Валентина Пикуля "Слово и дело": "1736 г. Россия. Умер генерал-прокурор Ягужинский. Царица государства Российского Анна Иоанновна, беседуя с вице-канцлером Остерманом, спрашивает:

- На место упалое кого думаешь поднимать?

- Никого, - ясно ответил Остерман.

- А как же империи без надзору прокурорского быть?

- Ваше величество, - уверенно заговорил Остерман, - за время мудрого царствования Вашего нравы в народе Вы столь исправили своим личным примером, что отныне и без генерал-прокурора нам обойтись можно, ибо кротость Ваша тому способствует...

Так и сделали - прокурорский надзор уничтожили. Теперь была открыта дорога любому беззаконию. Воруй... грабь... режь... насилуй... убивай... жги! Если ты богат и знатен, тебя никто не осудит".

Убежден, что нынешнему президенту России прокурор, то есть его "око", нужен. Может быть, прокурор не должен быть при назначении или отстранении так связан с позицией представительных органов, может быть, он не должен координировать борьбу с преступностью, а лишь докладывать президенту, как это делается правоохранительными структурами, и т.д. с точки зрения исполнения закона. Все это - поле для дискуссий. Лишь бы при этом мы не забывали о профессионализме и объективности.