Олег Волобуев В СЕРИИ статей Гавриила Попова, печатаемых в "НГ", известный политик и публицист пытается, как и в конце 80-х гг., дать программные ответы на вечный российский вопрос: "Что делать?". Читать неординарно мыслящего Г.Попова всегда интересно. Знакомство с его суждениями заставляет по-новому взглянуть на ту или иную проблему, побуждая и соглашаться с автором, и возражать ему.
За последние десять с лишним лет Г.Попов не раз обращался к проблемам этнонациональной политики в России. Признавая непреходящую актуальность темы и обоснованность ряда позиций автора, нельзя все же избавиться от ощущения категоричности и максимализма отдельных суждений и предложений.
Уточним терминологию. Удивительны выпады против термина "россияне". "Россияне" - понятие, не аннигилирующее этносы, ни русский, ни другие. Оно органично вписывается в параметры правового государства и характеризует нацию как сообщество граждан России. Пользуясь понятиями "нация" и "этнос" (этнонация, как предлагает директор Института этнологии и антропологии РАН Валерий Тишков), мы разделяем гражданскую характеристику (россияне) и этнокультурную (русские). Речь идет о разных уровнях идентификации: россияне (общегражданский, вне зависимости от национальности); москвичи, татарстанцы, дагестанцы, сибиряки и т.п. (региональный); русские, аварцы, татары, мордва и т.д. (этнический).
Гавриил Попов ведет разговор во многом с "чистого листа", как будто не было нового опыта осуществления этнонациональной политики в России со всеми его положительными и негативными сторонами и нового осмысления ее проведения как в прошлом, так и в настоящем.
Начнем с прошлого. Гавриил Попов выдвигает тезис об "исключительно плодотворной национальной политике" в царской России. Действительно, созданный в советское время пропагандистский образ России как "тюрьмы народов" в противовес федерации социалистических наций не отражает исторической реальности. В российском метацивилизационном и многоэтническом пространстве как силой покоренные народы, так и народы, добровольно вошедшие в имперское сообщество, не были уничтожены и не загонялись в резервации. Они сохраняли свой образ жизни, свои социокультурные традиции, свою веру. Весьма примечательно, что в удостоившемся государственной награды (большой золотой медали) "Календаре и записной книжке для учащихся" на 1907-1908 учебный год в обязательный минимум знаний были включены православный, католический, лютеранский, мусульманский, иудейский церковные календари. Упомянем и о довольно гибких регулятивных механизмах политики в отношении национальных регионов империи, о достаточно высокой степени адаптивности этой политики к их социокультурной специфике, которая учитывалась в организации системы местного самоуправления, судопроизводства, образования.
Но утверждать, что национальная политика империи была "исключительно плодотворной", - значит бросаться из одной крайности в другую, сохранять публицистически-перестроечную ориентацию рубежа 80-90-х гг. Достаточно только ознакомиться со стенограммами заседаний четырех Государственных Дум (даже с учетом этнической и конфессиональной ангажированности депутатов), чтобы понять, сколь многочисленными и острыми были национальные противоречия, случаи этнических и конфессиональных протестных выступлений, межэтнических противостояний. В числе обсуждаемых тем были и преподавание на родном языке, и еврейский вопрос, и армяно-азербайджанские междоусобицы, и ингушско-казачьи столкновения. Вряд ли можно отрицать то, что неблагополучие в области национальной политики подготовило сепаратистский потенциал будущего распада России, начавшегося в 1917 г. (Финляндия, Польша, украинская Центральная Рада, Белорусская Рада, Горская республика на Северном Кавказе, Алаш-орда, крымско-татарский курултай и т. д.).
Представляется недальновидным, противоречащим государственно-национальным интересам России отказ самодержавия от ориентации на создание протекторатов, "зон влияния" (хотя и такие были: Хивинское ханство, Бухарский эмират, Урянхайский край). Проводился жесткий курс на инкорпорацию территорий, модели этноцивилизационного развития которых не могли плодотворно взаимодействовать с российской. В итоге возникали очаги постоянной нестабильности, проблемы на границах, а "порядок" в ряде окраин поддерживался военно-административными методами. Затраты на обустройство этих территорий, на содержание огромной армии тормозили процесс экономической и политической модернизации страны, истощали реформаторский потенциал власти.
Недоумение вызывает утверждение о том, что "Советская власть удержала Российскую империю в основном в прежних границах во многом благодаря по-своему новаторскому решению национального вопроса. Вместо одной государственной нации - русской было выделено несколько равноправных государственных наций - союзные республики". В приведенной цитате спрессован целый пласт спорных положений. Обратим внимание лишь на некоторые.
Если критерием правильности национальной политики, по Г.Попову, является удержание страны в основном в прежних границах, то, следуя такой логике, необходимо было с точки зрения интересов России сохранить их, лишь перелицевав самодержавные одеяния на партократические. Напомним, что восстановление единства страны в основном в прежних границах когда-то примирило сменовеховцев с большевистской властью (чем это в дальнейшем обернулось для сменовеховцев, известно). А что касается новаторства, то большевики шли на создание советских республик по этническому признаку, исходя как из сложившейся в ходе гражданской войны ситуации (классовой политике нужна была поддержка национально-освободительных движений), так и из интернационалистической идеи мировой революции (рано или поздно, государственные и этнические границы будут стерты, сведены на нет). Можно было бы посетовать на "наивность" Г.Попова, заявляющего о создании "равноправных государственных наций - союзных республик", но вряд ли он не понимает настоящих целей тех федеративных игр, задачей которых было распространение большевистских идей в неиндустриализированных и неурбанизированных народах. Индустриализация призвана была сформировать на национальных окраинах рабочий класс, а просвещение - внести в него коммунистическую сознательность (идея, сходная с тем, о чем Ленин писал еще в "Что делать?"). Борясь с националистами, часто мнимыми, коммунистические вожди осуществляли своего рода "минирование" поля единой государственности, расшивая его национально-административными границами, а в позднесоветское время фактически выкармливали этническую элиту, которая, прикрываясь словами о верности Кремлю и интернационалистической риторикой, постепенно овладевала властными прерогативами и территориальными ресурсами. В конечном счете неформально власть была делегирована в республиканские центры в обмен на поддержку коммунистического режима и очередных кремлевских вождей.
А вот что действительно можно взять из советского наследия, так это культурно-образовательные достижения ее национальной политики. Несмотря на идеологическую заданность, в данной области было сделано немало полезного. К сожалению, в 90-е гг. неоправданно утрачено многое из того, что было наработано за время советской власти.
Если исходить из посылки о равноправии всех этносов в составе Федерации, то нельзя принять как тезис Г.Попова о "возрождении великоросского государства", так и связанное с ним отнесение русских к "основному народу". То, что благополучие русских и сохранение их численности в определенной степени обеспечивает межэтническую стабильность (события в Карачаево-Черкесии весьма показательны в этом отношении), само собой разумеется. Как и то, что в этнической федерации, именуемой СССР и в определенной модификации "перетекшей" в новую Россию, русские фактически часто оказывались в более неблагоприятном положении, чем некоторые другие народы. В этом плане в полемике с Анатолием Стреляным по ряду моментов Г.Попов прав. Он не прав, безусловно, соглашаясь со своим оппонентом в том, что только русский национализм смог добить коммунизм (гораздо пагубнее сказалась в процессе распада СССР деятельность этнореспубликанских интеллектуальных и политических элит). Гавриил Попов не опровергает утверждение ведущего радио "Свобода" о том, что его, грека по происхождению, не было бы на свете, если бы в СССР уже в 30-е гг. проводилась политика поощрения демографического роста русского этноса. Даже в империи Романовых, где, особенно в царствование Александра III и Николая II, явно проявлялся русскоцентризм, наблюдалось не снижение численности других народов, а ее увеличение (не верящим рекомендуем обратиться к отлично поставленной тогда статистике). И если бы политика бережного отношения к русским имела место в СССР, то это не угрожало бы снижением рождаемости ни грекам, ни другим народам. Но одно дело - политика, ориентированная на государствообразующий этнос (заметим, кстати, что у авторов данной статьи имеются расхождения по вопросу о правомерности этого термина) и не предполагающая дискриминацию каких-либо народов, другое - политика, выдвигающая задачу создания "своего" государства для русских. Поиски "основных" и "неосновных", "титульных" и "пришлых" народов ни к чему хорошему не приведут, а вот разрабатывать механизмы обеспечения социокультурных потребностей той совокупности этносов, которая именуется россиянами, необходимо, не откладывая в долгий ящик.
Если же ставить вопрос о рождаемости в русских семьях (а их основная масса - это городское население), то главные причины ее снижения можно видеть в падении уровня жизни, в жилищной необеспеченности молодого поколения, в дорогостоящих медицинских услугах и лекарствах. Цены на квартиры абсолютно не соответствуют финансовым возможностям большинства семей. Кредиты на приобретение жилья даются под высокий процент, непосильный для многих. В перспективе ситуация может еще более обостриться. Старый жилой фонд из-за недостатка средств не поддерживается в должном состоянии и приходит в упадок. Не исключено, что из-за этого не так долго осталось ждать жилищного кризиса даже при низкой рождаемости. Предпринимать меры для ее повышения надо и для русских, и для украинцев, и для карелов - для всех этносов России, численность которых может опуститься ниже простого воспроизводства.
Еще раз подчеркнем - в отношении современного состояния этнонационального вопроса в Российской Федерации автор высказывает ряд дельных наблюдений и мыслей, хотя большинство из них уже проговорено и в публицистике, и в научной литературе. Одно из главных предложений автора - введение института культурно-национальной автономии. Причем Г.Попов считает, что отторжение этого варианта решения этнонационального вопроса большевиками было "логичным" в условиях преобладания крестьянского, земледельческого населения. С этим согласиться никак нельзя, так как моноэтнические территориальные массивы перемежались с полиэтническими. Возьмем, к примеру, Новороссию или Донбасс, с их смешанным русским и украинским населением, имеющим к тому же разного рода вкрапления (греческие, болгарские, немецкие), Кубань, где станицы, основанные запорожскими казаками, соседствовали со станицами с русскоязычными казаками, Фергану, где жили узбеки, таджики и киргизы и где сознание конфессиональное доминировало над этническим, и т.д. Заметим, что национально-территориальное строительство советской власти (курс на этническую федерацию) в наибольшей мере ударило по русским, которые были расселены по всей стране и, в частности, составляли большую часть населения полиэтнических городов (Одессы, Екатеринослава, Харькова, Владикавказа, Грозного, Баку и др.).
Гавриил Попов не заметил, однако, что переориентация на национально-культурную автономию как эффективную модель регулирования межэтнических отношений составляет, по существу, стержень деятельности законодательных и исполнительных органов РФ, хотя - и здесь мы согласимся с критикой - такая переориентация встречает немало трудностей. Это относится и к многострадальной "Концепции государственной национальной политики Российской Федерации", принятие которой растянулось на несколько лет, в том числе и по причине неприятия института национально-культурной автономии. Но главное, что эта концепция как государственный документ, требующий исполнения, существует. Имеется и Федеральный закон "О национально-культурной автономии". Сегодня нужны не общие рассуждения о пользе национально-культурной автономии, а совместные целенаправленные усилия власти и общества для того, чтобы сформировать действенные механизмы реализации принятых законов.
И заключительный сюжет, вытекающий из знакомства со статьями Г.Попова и другими публикациями по национальному вопросу. У нас принято при смене верховной власти менять доктрины и концепции. Иногда это оправданно, а иногда - нет. Известно, что группа специалистов, входящая в интеллектуальную команду нового президента, предлагает "совершенно иной подход" для выработки доктрины национальной политики (см. "НГ", 08.04.2000). Не вызывает сомнения, что обновление подходов необходимо. Но нужно ли идти при этом на концептуальную ревизию, на своего рода "бритву Оккама", оправданно ли это? Разве имеющаяся концепция государственной национальной политики (в числе ведущих составителей которой, кстати, были и нынешние эксперты Центра стратегических разработок) реализована, механизмы ее претворения в жизнь отработаны, а поставленные проблемы решены?
Возьмем только один вопрос - об "этнократическом вызове" (в более жесткой формулировке - "этническом мародерстве"), все более активно обсуждаемый российской общественностью. Речь идет о том, что некоторые этнореспубликанские элиты, рассматривая "свою" государственность исключительно как самоопределение титульной нации (точнее - этноса), закрывают глаза на дискриминацию русского и иного "чужого" населения по всему формату сфер жизнедеятельности (а в ряде случаев потворствуют или даже подспудно инициируют ее). Так какие же новые подходы нужны для соблюдения базовых конституционных норм? Где налаженная система общеобразовательного этнокультурного ликбеза для школ, средних специальных учебных заведений и вузов, государственных служащих, в том числе силовых и правовых ведомств? До сих пор чиновники, несмотря на наличие справочной литературы, не обучаются на общеобразовательных курсах по основам народоведения и этнонациональной политики. Это относится и к сфере массовой информации. Где пропагандистские технологии в хорошем смысле и умном исполнении? Отсутствуют общероссийские телевизионные программы (серийная телепередача "ЧиЖ" - это хорошо, но не совсем то, что требуется), не дотируются государством издательские программы по этнологическому ликбезу. Все это недопустимо в многоэтнической державе. Ясно, что без комплекса конкретно-программных мероприятий ни о какой профилактике этнополитических конфликтов и речи быть не может.
При каких же условиях даже в регионах с этнополитической напряженностью национальная политика может быть успешной? Во-первых, требуется постепенное, но постоянное повышение качества жизни народов России, что невозможно без неуклонного экономического подъема и единого экономического пространства (Г.Попов прав в своих рассуждениях об опасности для нашей огромной страны повышения цен на транспортные перевозки). Во-вторых, при проведении этнонациональной политики не должно быть резкой ломки, она, если так можно сказать, не любит революционного подхода. Предложения о переходе от этнических автономий к сугубо региональной системе штатов (губерний) нереалистичны. Но эволюционное совершенствование федеративного устройства необходимо. Вряд ли оправданно сохранение таких искусственных псевдоэтнических образований, как Еврейская автономная область, где процент людей, принадлежащих к "титульному народу", ничтожен. В-третьих, реальное (не только на бумаге) выдвижение прав человека в качестве главного приоритета может привести к смене ментальности, к пониманию гражданами того, что государство способно в большей степени защитить их интересы, нежели "этническая крыша". Только так можно воспитать, в противовес этническому сепаратизму, державный патриотизм.
Дарья Гармоненко