С ног на голову

	Крест в память погибших при попытках бежать из Восточного Берлина. Фото ИТАР-ТАСС

БЫВШИЙ председатель Совмина СССР Николай Рыжков и спустя без малого 10 лет после событий, о которых идет речь в его интервью "Коль пошел бы на нейтралитет", не в силах успокоиться: его игнорировали, не информировали, не привлекали к чему-то (обиднее всего, что не взяли с собой в Архыз, где Михаил Горбачев договаривался с Гельмутом Колем). Мы пока не можем со всей определенностью сказать, соответствуют ли те или иные обвинения действительности, - документы заседаний политбюро ЦК КПСС, других обсуждений на высшем уровне не опубликованы, да и многое вершилось в Кремле без всяких протоколов. Можно, однако, с уверенностью предполагать, что в данном случае мы имеем дело с обычным для мемуаристов стремлением представить свою роль в исторических событиях не так, как она выглядела на самом деле, а так, как мемуаристу хотелось бы. У Николая Рыжкова к этому примешивается и другой мотив, для него еще более важный: сведение счетов с Михаилом Горбачевым, который, по Рыжкову, виноват в том, что объединение Германии произошло "не так". Он же, Николай Рыжков, все знал наперед, непрерывно предупреждал и предсказывал. Если верить Рыжкову, Горбачев - злой гений (равно как и Яковлев, Шеварднадзе, Медведев и остальные единомышленники Горбачева). Они отмахивались от Рыжкова (номинально второго лица в государстве) и творили свое черное дело.

Касаясь непосредственно сюжета, которому посвящено интервью, следует отметить, что политика СССР в вопросе об объединении Германии была не простой и не безошибочной. Но вряд ли стоило одному из ее непосредственных проводников подвергать тогдашний курс безоглядной критике. Тем более что многое прояснили обстоятельные мемуары других участников событий (Горбачева, Шеварднадзе, Фалина, Черняева, премьер-министра ГДР Модрова и др.), к тому же они снабжены и некоторыми документами.

Обращает на себя внимание и следующее - игнорирование Рыжковым того, чем объединение Германии являлось для немцев. Речь идет исключительно об интересах СССР, причем едва ли не наибольшее внимание уделено размеру суммы, которую следовало стребовать с ФРГ. Автору этих строк довелось не раз бывать в ГДР, и в разговорах с людьми самого разного положения неизменно ощущалось неприятие раскола страны, который в буквальном смысле прошел по живому. Конечно, немецким партфункционерам было вольно фабриковать "теорию" двух германских наций, двух культур, но немцы по обе стороны Берлинской стены относились к этим фабрикациям с презрением.

Отношение Рыжкова к "немецкой" проблеме отражает мировоззрение советских руководителей, их пренебрежение к интересам населения стран - сателлитов СССР, в данном случае ГДР (о ФРГ говорить нечего).

Противоречат истине утверждения Николая Рыжкова по поводу ситуации в ГДР осенью 1989 г. и ее отношений с СССР в это время, событий, развернувшихся в ГДР в октябре-ноябре.

Отношения с СССР значительно ухудшились из-за упорного нежелания лидеров ГДР развернуть по примеру СССР демократические реформы, что, без сомнения, усилило недовольство населения и стремление тысяч людей бежать в ФРГ. Не имея должного представления о том, по каким причинам и каким образом развивались события, завершившиеся в конечном счете объединением Германии, нельзя сколько-нибудь правильно разобраться в том, какова должна была быть политика СССР в данном вопросе.

В связи с этим бросается в глаза путаница в ответе Рыжкова на вопрос, не возникало ли уже в начале октября 1989 г. (когда Горбачев ездил в Берлин на празднование 40-летия ГДР) впечатления, что республика идет ко дну. Николай Рыжков отрицает это и утверждает, будто подобное впечатление сложилось лишь после 9 ноября. На деле - уже в предшествующие месяцы очевидно было значительное неблагополучие, и началось бегство граждан из ГДР через Венгрию, а затем и Чехословакию. Государственные деятели СССР, и среди них Николай Рыжков, не могли не отдавать себе отчета, каким будет дальнейшее развитие событий.

Понять, что, собственно, происходит, надо было не "сразу после падения стены", как говорит Рыжков, а до этого. Почему этого не было сделано, мы пока точно не можем сказать, но не исключено, что из-за противодействия консерваторов - оппонентов Горбачева, и в их числе Рыжкова.

Касаясь визита в Москву Модрова (февраль 1990 г.), Рыжков утверждает: "Уже с ноябрьских (1989 года. - Л.Г.) событий в ГДР мы почувствовали, что там идет полное разрушение плановой системы. Мы еще жили в условиях плановой системы, а они уже вставали на рельсы рыночной экономики". Николай Рыжков, видимо, перепутал последовательность происходившего. До 1 июля 1990 г., когда в ГДР была введена западногерманская марка, о чем-либо подобном вообще не могло быть и речи, но и потом процесс шел вовсе не столь стремительно, как изображает Рыжков. Немцы скрупулезно относятся к своим деловым обязательствам (это совершенно одинаково и для ФРГ, и для ГДР), и внезапно прекратить поставки в СССР, как уверяет Рыжков, они вряд ли были способны.

Николай Рыжков до сих пор переживает, что ФРГ ассигновала СССР не 25, а только около 14 млрд. марок. Он формулирует это так: "Немцы уже просто как милостыню дали нам кое-что". Привыкший к диктату, Николай Рыжков не может осознать, что в международной политике (если имеешь дело не с сателлитами) этот метод неприемлем. Слува "компромисс" он, видимо, не знает, равно как известного изречения Бисмарка: "Политика - это искусство возможного". А получить с немцев 25 млрд. марок было невозможно. Подход, избранный Николаем Рыжковым, позволяет изображать себя патриотом высшей пробы, а других - чуть ли не людьми, лишенными патриотических чувств.

Много места уделено в интервью сетованиям по поводу того, что значительные суммы пришлось уплатить за транзит вывозимых из ГДР грузов Западной группы войск. На этом, по мнению Рыжкова, сильно нажились Польша, а отчасти и Германия. Здесь также проявляется советское мышление. Во времена СССР за перевозки по территории Польши и ГДР не платили вовсе или платили гроши; и вдруг пришлось выкладывать денежки, да еще размах перевозившихся грузов был столь велик, что предприятие встало в копеечку.

В интервью нет и упоминания о том, что на средства, ассигнованные ФРГ, самими же немцами было построено большое количество квартир для офицеров, возвращавшихся из Германии на родину, и жилье это отличалось высоким качеством.

Николай Рыжков пытается оспорить процедуру рассмотрения германского вопроса по формуле "2+4", то есть с участием помимо двух германских государств четырех держав-победительниц во Второй мировой войне, взявших на себя ответственность за послевоенное урегулирование в Германии. Такое решение неоспоримо, и лишь недоумение вызывает заявление Рыжкова о якобы большей правомерности формулы "2+2" (о том, кто фигурирует в данном случае под второй двойкой, можно только догадываться). Отрицание Рыжковым принятой тогда процедуры тем более необъяснимо, что в книге помощника Михаила Горбачева по вопросам внешней политики Анатолия Черняева подробно описано совещание (конец января 1990 г.), в котором участвовал и Николай Рыжков и где была одобрена формула "2+4" для рассмотрения и решения внешних условий объединения Германии.

Наиболее сложный вопрос рассматриваемой проблематики - членство объединенной Германии в НАТО; не случайно он вынесен в заголовок интервью. Конечно, абсурдно умозаключение Рыжкова, будто следствием того, что объединенная Германия состоит в НАТО, является расширение блока на восток. Но в целом согласие СССР на подобный вариант было признаком слабости позиции советской дипломатии, отражавшей глубокий экономический, системный кризис - следствие долголетнего застоя.

Николай Рыжков уверен, что СССР мог настоять на своем первоначальном требовании о нейтралитете Германии. Но он не дает себе труда подумать о том, было ли это реально. Конечно, можно, как это делает Рыжков, уповать на ядерное оружие, но с приходом Горбачева к руководству страной козырь атомной бомбы был исключен из внешнеполитического арсенала. Согласие на пребывание Германии в НАТО было вынужденным шагом, продиктованным трезвым учетом сложившейся обстановки. СССР был лишь одной из держав-победительниц и не мог навязать своим партнерам решений, с которыми те не соглашались. Если в вопросе о сумме компенсации, допустим, был торг, то в вопросе о членстве Германии в НАТО он был невозможен, язык же ультиматумов ни к чему хорошему не привел бы. Горбачев и его единомышленники не могли взять на себя риск подобного курса. Попытки оспорить принятое тогда решение отдают демагогией.

В обширной публикации, посвященной такому важному для судеб Европы событию, как объединение Германии, напрасно искать хотя бы упоминания о его значении для нормализации обстановки на континенте, для обеспечения европейского мира. Наоборот, Рыжкова, по его признанию, весьма заботила опасность, которую могла бы представить объединенная Германия для соседей. Он мыслил - и продолжает мыслить - категориями прошлого, не допуская даже возможности того, что менталитет жителей ФРГ изменился, и не веря в серьезность отказа от агрессивных традиций.

Характер объединения Германия определялся прежде всего соотношением сил, где преимущество, и немалое, было на стороне партнеров СССР. Но, как и в любом другом деле, действовали и факторы субъективного характера. Пагубную роль сыграли, в частности, личные свойства канцлера ФРГ Гельмута Коля, который в погоне за славой "объединителя Германии" допустил в своей политике непозволительные для государственного деятеля приемы. Таков был, в частности, маневр Коля, предпринятый спустя 10 дней после посещения им Москвы, где были достигнуты договоренности о последовательности шагов, необходимых для объединения Германии. Коль внес в бундестаг программу из 10 пунктов, рассчитанную на быстрое поглощение ГДР. Неподготовленность плана Коля, одним из компонентов которого было преждевременное введение в ГДР западногерманской валюты, во многом предопределила ряд неблагоприятных последствий объединения.

Подводя итог, можно сказать, что мемуары Николая Рыжкова не выдерживают столкновения с фактами. Опровергнуть его противоречащие истине утверждения легче, чем если бы речь шла о событиях 70-80-летней давности; в головах многих современников еще достаточно свежи воспоминания о том, что происходило всего 9-10 лет назад.