Алла Язькова ОБЩЕПРИЗНАННОЙ в политике аксиомой является утверждение о важнейшей роли благоприятных международных условий как фактора динамичного демократического развития любого государства. Тем более это относится к современной России с ее гигантским периметром границ и нестабильностью ряда приграничных регионов, прежде всего Северо-Кавказского. Государственным интересам России, безусловно, соответствует необходимость поддержания отношений добрососедства и сотрудничества со странами Южного Кавказа. Однако сегодня, к сожалению, это понимают не все. Статья Константина Варламова - очередное тому подтверждение.
Чего стоит, например, его утверждение, вынесенное в первый же абзац статьи: "Москва уже считает нынешние режимы в Грузии и Азербайджане антироссийскими и не испытывает в отношении президентов этих стран никакого доверия". Между тем речь идет о законно избранных президентах независимых государств, которые, по оценке Константина Варламова, находятся в полной растерянности, не добившись ничего от Запада и испортив отношения с Россией.
Подобного рода высказывания стали в последнее время характерными. При этом авторы зачастую не утруждают себя доказательствами и не задумываются о том, способствуют ли такого рода "опусы" реализации объективных интересов российской политики. И если подвести общий итог нынешних политико-пропагандистских акций в отношении этих государств, то вопрос о том, соблюдает ли Россия свои интересы на Южном Кавказе, праздным не покажется.
В статье Константина Варламова высказано - в ряде случаев бездоказательно - множество претензий в адрес Грузии и Азербайджана. Не представляется, к примеру, убедительной безадресная ссылка на "обилие информации об использовании грузинской территории для поставки наемников и оружия в Чечню". Тем более что обвинение достаточно серьезное - на этом основании автор приходит к выводу, что "упрямство Шеварднадзе в чеченском вопросе приведет к дальнейшим осложнениям в отношениях между Москвой и Тбилиси".
Заинтересована ли российская сторона в таком повороте событий? Разумеется, нет. Но тогда не следует нагнетать обстановку, выдвигая недоказанные обвинения, тем более что упоминаемые автором сообщения о "массовых скоплениях боевиков в Грузии и транзите вооружений через ее территорию" неоднократно опровергались в официальных заявлениях МИД Грузии. Что же касается Азербайджана, не имеющего в отличие от Грузии общей границы с Чечней, то в ходе проверок, проведенных в сентябре 1999 г. азербайджанскими и российскими военными экспертами, на территории Азербайджана не было обнаружено объектов, о которых писали некоторые московские газеты как о местах подготовки чеченских боевиков.
Другое дело, что сегодня на территории сопредельного с Чечней Ахметского района, где компактно проживают чеченцы-кистины, находится около 3 тысяч беженцев из Чечни, в основном родственники местных жителей. В начале декабря Эдуард Шеварднадзе заявил по этому поводу, что грузинские правоохранительные органы осуществляют постоянный контроль за ситуацией и если будут наблюдаться попытки террористов проникнуть через территорию Грузии в другие страны или обосноваться в самой Грузии, то они будут задержаны и наказаны. В выступлении Эдуарда Шеварднадзе, изложение которого приводится в следующем после публикации статьи Константина Варламова номере "НГ", говорится также об объективной заинтересованности Грузии в установлении стабильности на Северном Кавказе ("НГ", 03.12.99).
Необходимость борьбы с проявлениями сепаратизма в Чечне, а также в Абхазии и Нагорном Карабахе наложила неоднозначный отпечаток на характер отношений России с Грузией и Азербайджаном. Проблемы оказались гораздо более взаимосвязанными, чем это можно было предположить. Но это не означает, что, как отмечает Константин Варламов, "реальную возможность решить этнические (на самом деле политико-этнические! - А.Я.) конфликты в Закавказье имеет только Россия". Еще более не соответствующим действительности и откровенным вмешательством во внутренние дела суверенных государств представляется следующее его утверждение: "Сейчас только от Москвы зависит не только разрешение конфликтов в Закавказье, но и судьба режимов Шеварднадзе и Алиева (курсив мой. - А.Я.)".
Политико-этническим конфликтам присущи, как оказалось, свойства бумеранга. Не случайно поэтому, что после того как некоторые российские политики и военные в начале 90-х гг. поспособствовали разжиганию конфликтов на территориях Грузии и Азербайджана, Россия получила чеченский "нарыв" вместе с тем самым Басаевым, который в 1993 г. воевал на стороне сепаратистов в Абхазии.
Весной 1997 г. предметом международного скандала стали обнародованные находившимся тогда в должности министра по сотрудничеству со странами СНГ Аманом Тулеевым данные о негласных поставках российского оружия в Армению. Подобного рода действия никак не способствовали урегулированию конфликта вокруг НКР и вызвали резкие протесты МИД Азербайджана. После подписания в июле 1997 г. и последующего вступления в силу базового межгосударственного договора между Россией и Азербайджаном отношения стали постепенно нормализовываться, несмотря на сохранившиеся противоречия по ряду вопросов. Кроме того, Гейдар Алиев в ходе состоявшейся в середине октября встречи с Борисом Ельциным поддержал антитеррористические акции на Северном Кавказе, расценив их как "внутреннее дело России".
Сложнее вопрос об отношениях с Грузией. Осенью 1999 г. напряженность в российско-грузинских отношениях стала нарастать не только из-за событий на территории Чечни, но и в связи с рядом заявлений российских военных и политиков, расцененных в Грузии как вмешательство в ее внутренние дела. Во время пребывания в Тбилиси на заседании бюро Парламентской ассамблеи ОБСЕ (октябрь 1999 г.) спикер Госдумы РФ Геннадий Селезнев выразил неодобрение действий ЦИК Грузии, отказавшей в регистрации для участия в парламентских выборах Единой коммунистической партии, призывающей к восстановлению СССР и потому признанной антиконституционной. Накануне ноябрьских парламентских выборов командующий военной базой РФ в Аджарии генерал-майор Вячеслав Борисов публично высказал предположение, что победу на выборах одержит возглавляемый Асланом Абашидзе оппозиционный блок и тогда российско-грузинский договор о военных базах будет ратифицирован в кратчайшие сроки. Несмотря на протесты грузинской стороны, ряд депутатов Госдумы были направлены в качестве наблюдателей в период незаконно проводившихся выборов в Абхазии.
Российско-грузинские отношения самым непосредственным образом подвержены воздействию конфликтов на территории Абхазии и Чечни, при этом грузинская сторона в последнее время неоднократно указывала российским партнерам на неправомерность осуществления политики "двойных стандартов". Так, когда Россия попыталась добиться разрешения на пропуск российских спецподразделений с целью их продвижения через грузинский участок границы в Чечню, Грузия встречно поставила вопрос об определении режима российско-грузинской границы по реке Псоу. Грузинская сторона не препятствовала проведению в начале декабря в Тбилиси пресс-конференции группы чеченских парламентариев, пытавшихся добиться ее посредничества в вопросе о проведении политических переговоров с российским федеральным Центром. Но, как выяснилось, они прибыли в Грузию не через охраняемый грузинскими пограничниками участок границы, а по Военно-Грузинской дороге, пройдя через посты российских пограничников. Что же касается пресс-конференции, то в ответ на заданный российским дипломатом вопрос ему напомнили, что абхазские сепаратисты часто проводят в Москве пресс-конференции и российская сторона этому не препятствует.
Примеры можно было бы продолжить, но уже и сейчас очевидно, что политика "двойных стандартов" не способствует установлению взаимопонимания и сотрудничества между Россией и Грузией.
Константин Варламов, безусловно, прав, утверждая, что одной из целей США в Закавказье является вытеснение России из этого стратегически важного региона и ограничение ее участия в создании транспортного коридора Европа-Кавказ-Центральная Азия. Но здесь нельзя не отметить, что и сама Россия в последние годы не проявляла должного интереса к масштабным проектам возрождения Великого шелкового пути, хотя исторически этот путь пролегал также и через предгорья Северного Кавказа. Уже сейчас очевидно, что функционирование транспортного коридора в широтном направлении Запад-Восток не будет полноценным без его дополнения подобным же коридором Север-Юг. Их пересечение в Закавказье и Центральной Азии означало бы увязку транспортных и иных коммуникаций России, Турции, Ирана, Индии, стран Ближнего и Среднего Востока и способствовало бы созданию "пояса стабильности" на южных рубежах России.
Пока практическое претворение в жизнь этих важнейших с точки зрения интересов России проектов затруднено наличием на Северном Кавказе и в Причерноморье горячих точек - конфликтов на территории Чечни и Абхазии. Пролегающий через территорию Абхазии участок железнодорожного пути - важнейшая часть транспортной системы Кавказа, из-за отсутствия которого Россия теряет сегодня многие миллиарды рублей, не говоря уже о разбалансированности ее связей с Грузией и Арменией.
У части российских политиков, политологов и журналистов возникает соблазн упрекнуть партнеров по СНГ в недобросовестной игре, попытках "вытеснить" Россию из Закавказья и в противовес ей создать в регионе новую систему союзов под эгидой США. Думается, однако, что в создавшихся условиях, когда соглашения в рамках СНГ практически не функционируют, государства Южного Кавказа - Азербайджан, Армения, Грузия - склоняются к проведению многовекторной политики (об этом, в частности, свидетельствует приведенное в статье Константина Варламова заявление Эдуарда Шеварднадзе о возможности перехода Грузии на позиции нейтралитета). Что же касается России, то если она и окажется "на обочине", то в значительной степени из-за своей нерасторопности, сосредоточенности на внутренних проблемах и противоречиях, неумения или нежелания учитывать не только интересы своих партнеров, но и свои собственные.
Сказанное подтверждается историей последних 5 лет, на протяжении которых Госдума РФ не удосужилась ратифицировать подписанный в феврале 1994 г. базовый договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между Россией и Грузией (грузинский парламент ратифицировал этот договор в феврале 1996 г.). Между тем, если бы договор вступил в силу, отношения Грузии и России приобрели бы, как это подчеркнуто в его преамбуле, "новое качество", а российская сторона получила бы весомые аргументы по ряду позиций.
В статье Константина Варламова, к сожалению, отсутствуют конструктивные предложения, которые могли бы быть использованы российской политикой в отношении государств Южного Кавказа. Не дана также и оценка возможных негативных последствий введения визового режима в отношениях с Грузией и Азербайджаном не только для этих стран, но и для России. Критически оценивая политику Грузии и Азербайджана, Константин Варламов не попытался даже обозначить объективную общность интересов России и стран Южного Кавказа, прежде всего имеющих с ней общие границы Азербайджана и Грузии.
Между тем это - необходимое для всех сторон восстановление в полном объеме стратегического партнерства в сфере геополитики; поддержание военно-стратегического равновесия и устойчивых границ на Кавказе; активизация экономических связей, в том числе и в сфере бизнеса; разрешение внутренних политико-этнических конфликтов на основе общего или сходного правового поля. Совпадение объективных интересов России и стран "нового зарубежья" на Кавказе представляется, таким образом, очевидным, что, однако, не может означать их полной тождественности и их одинакового понимания сторонами. Иначе и не может быть при формировании взаимовыгодных, равноправных отношений между суверенными государствами.
