Мне со всеми страшно тут

Печален русский пейзаж. Исаак Левитан. Сокольники. 1879. ГТГ

В ее стихах чувствуется сквозная мечта о чистоте души. Вибрации ее строк завораживают:

Да свою ли я судьбу прожила.

Своего ли я коснулась креста.

Если б душу мне отмыть 

добела.

Добела ее отмыть, дочиста.

Звук поэзии Любови Новиковой – из русских глубин, из старинных причитаний и плачей:

А зима легла нынче грустная.

Вся метелями перечеркана.

Вся-то жизнь моя – песня 

русская

Про белы снега, ночи черные.

По лугам иду по оснеженным.

А метель в лицо бьет да 

колется.

Я хотела быть тихой, нежною,

Как закатный свет 

за околицей.

В ее поэзии есть и штормовая грусть, и философия. Читателю остается лишь приноравливаться к ее:

Я хотела жить, чтобы 

нравиться.

С королевичем перевенчанной.

Научила жизнь клясть да 

лаяться.

Да глядеть вокруг недоверчиво.

В ее стихах и голубиная кротость, и смирение, наработанное годами. Это, наверное, и придает особое обаяние этим стихам. А пейзаж-то вокруг какой!..

О, эти белые деревья,

Печалящие сумрак ночи.

О, эти черные деревни

Страны, что разорвали 

в клочья.

Меся ногами злую слякоть

И глядя в старческие лица,

Уже мне хочется не плакать,

Уже мне хочется – молиться.

Много в поэзии Новиковой своеобразной «небесности». Кажется, что и бумага ей не нужна, не говоря уже о компьютере. Стихи ее сами полетят. Птицами затрепещут крылья строк. Здесь райский узор на крыльях жар-птицы и потаенный русский рай. Неожиданные метафоры отдают космической силой. Например, сопоставление вороны с боярыней Морозовой.

И тишина, тяжелая и грозная,

Раскинулась на дальнем берегу.

Ворона, как боярыня Морозова,

На белом запечалилась снегу

С каким-то злым, с каким-то 

тайным умыслом.

Господь ее помилуй и спаси

За то, о чем она теперь 

задумалась,

Великая печальница Руси.

Все у Новиковой – русское. И песнь о Руси ее печальна, как часто бывает печален русский пейзаж.

Мне б ни ваших и ни наших.

Мне со всеми страшно тут.

Наши – плачут, ваши 

пляшут.

Все едино – водку пьют.

А как досыта напьются,

Что тут надвое гадать –

Непременно подерутся,

А подравшись, разойдутся,

Черной кровью отплюются.

Да помирятся опять.

Вот такой у нее космос русского и калейдоскоп: пепел печали, норов надежды, редкие всплески радости, корона кротости. Нечто монашеское сквозит порой в поэзии Новиковой. И всегда остается она живописцем слова.