Петит

Александр Городницкий. Мой Питер: Стихи и песни о Санкт-Петербурге. – СПб.: ИД Петрополис, 2024. – 560 с.

«Этот питерский мир черно-белый,/ Это небо в холодном дыму,/ Где ни странствуй и что ты ни делай,/ Ты обратно вернешься к нему./ На гранитные эти колонны,/ На последнем своем рубеже,/ Будешь снова смотреть удивленно/ Из окна на шестом этаже». Стихи Александра Городницкого узнаешь сразу. Недаром его песни, которые по популярности могут сравниться разве что с балладами Высоцкого и Окуджавы, поет с 60-х годов прошлого века, наверное, уже третье поколение. Однако в отличие от многих других своих собратьев по цеху авторской песни Городницкий легко читается на бумаге. Об очень сложных вещах и проблемах он говорит ясно и спокойно. О времени и вечности, о триумфах и трагедии нашей истории, о любви: «Непросто пролог отличить от финала, –/ Все так же звенит под ногами булыжник,/ И можно, склонившись над краем канала,/ Подумать, что время стоит неподвижно,/ Баюкая темных домов отраженья,/ И снова мы мальчики, а не мужчины, / Над мутной водою, лишенной движенья,/ В которой свои не увидишь морщины». В поэтическом даре Городницкого можно еще раз убедиться, взяв в руки этот большой том его стихов и песен.

«Мы очень ценим нашу дружбу с Александром Моисеевичем, в личности которого я вижу очень петербургское сочетание (вплоть до слияния) научного мышления (он выдающийся ученый с мировым именем) с романтикой науки. В Петербурге, городе мечты – «парадизе», построенном «по линейке», это воспринимается особенно остро», – пишет в предисловии Михаил Пиотровский. Городницкий не только первый лауреат Государственной литературной премии имени Булата Окуджавы, первый лауреат премии Евгения Евтушенко «Больше чем поэт», кавалер ордена Дружбы и знака «За заслуги перед Санкт-Петербургом». Он еще и ученый, исследователь в области геологии и геофизики. Именно ему принадлежит честь открытия Игарского меднорудного поля, он погружался на дно в подводных аппаратах, был на дрейфующих станциях на Северном полюсе и в Антарктиде. И везде писал стихи, беспрерывно возвращаясь к своему любимому городу: «За что мы любим Царское Село?/ За то, что здесь берет свое начало/ Поэзия российская. Светло/ И радостно она здесь зазвучала./ Здесь смуглый и курчавый лицеист/ Грызет перо, не зная о Дантесе,/ И в первый раз влюбленный гимназист/ Цветы подносит юной поэтессе».

Он размышляет об истории, о том, что пришлось вынести ему, блокадному мальчишке, о тенях прошлого, возникающих в этом городе. «Понятие «Родина» стало с годами сложнее./ Возможно, поэтому вижу все чаще во сне я /Исаакия купол, светившийся в нашем окне,/ Костры экспедиций, которыми память богата,/ И улицы Питера, и переулки Арбата,/ Где жил я когда-то в распавшейся после стране». Пожелаем же этому удивительному человеку, недавно встретившему 90-летие, долгих лет и, конечно, новых стихов и песен.

Виктор Леонидов

Московское небо: Стихи о Москве / Сост. А.И. Арцис, Д.Б. Ревский. – М.: Изд-во РСП, 2024. – 192 с.

Этот сборник составлен по итогам конкурса стихов о Москве. Читателей наверняка покорят детали в стихах Марины Шапиро, где запечатлены ее детские воспоминания о Москве:

Конфликтов детских злая

простота,

На целый дом три плюшевых

медведя,

Горелки, расшибалочка, лапта

И телевизор с линзой –

у соседей.

Там Яуза в гранитных берегах,

И липы пахнут тяжело и сильно.

Я этот запах снова слышу в снах,

Когда ночами над Москвою

ливни.

Борис Прахов продолжает любить одноэтажную Москву. И вот как нежно он говорит о ней:

Я на листе, как на холсте, твой

силуэт стихами вышью

И неразгаданность твою,

одноэтажная Москва!

А вот как видит город Зиновий

Антонов:

любой прохожий топая по ней

моей столице

сотни лиц

так трепетно и девственно

глядят

на старый кремль

и александров сад

Вот стихотворение Аллы Арцис. Оно так цельно написано, что приведу его, пожалуй, полностью:

Вдруг показалось,

что последнее,

о чем писать придется мне –

о тишине послеобеденной,

о паутинке на окне,

о том покое, не отмеченном

бурлящим натиском грозы,

где только бликами отсвечивал

смешной пропеллер стрекозы...

Но вышло все не так. Наверное,

оно засело на века –

то неотъемлемое первое,

что видится издалека:

и поле, и поляны с маками,

и сено, собранное в стог,

и кажущийся чудом маленьким

фасоли крошечный росток.

Закаты над церквушкой

в Лыково,

и огоньки за Строгино,

и как часы с кукушкой тикали...

Давно.

Сергей Касьянов заглянул в старый московский дворик:

Зализаны стены дождями

столетья,

Залетные градины жестью

поют –

От крика рожденья до дрожи

старенья –

Нехитрые улочки, робкий уют.

Москва – огромная. В ней немудрено заблудиться даже москвичу Дмитрию Ревскому:

Пространство вышло из-под

ног: почти что рельсы.

Бликует время, поворачивая

вправо.

Мы наш раздергали мирок

на много «если».

Мы заблудились в середине

златоглавой.

Инна Заславская удивляется переменам в городе и тоскует о былом:

Московская зима, морозная

когда-то,

Теперь едва-едва присыпана

снежком.

…

Теперь – наоборот: без удержу

и меры

Задворки рвутся ввысь и застят

небеса.

И ты, как лилипут в объятьях

Гулливера,

Потерянно глядишь на эти

чудеса.

…

Тебе роднее там, где каждый

дом – загадка,

Где тени всех времен за окнами

стоят,

Где снег в глухих дворах лежит

светло и гладко

И пахнет молоком, как много

лет назад.

Ольга Флярковская вспоминает общежитие ГИТИСа на Трифоновской. И какой образ коридора она выдала:

Раннее утро пустынной общаги,

Длинный – как жизнь впереди

– коридор.

В ленинской комнате пыльные

флаги

С чем-то невидимым начали

спор.

Игорь Казаков прогуливается по Замоскворечью и наслаждается речью:

Вдоль по Пятницкой

пятнистой

Стынет вечер водянистый

В направлении Луны.

Воробей в ладошку дышит,

Крошку хлебную чекрыжит…

Касательно тем – их великое множество в предложенных стихах! Палитра города получилась, на мой взгляд, живой и интересной, в том числе и благодаря многообразию голосов.

Сергей Каратов