|
Такие живые и трепетные.
Густав Климт.
Объятия. 1909.
Музей прикладного искусства, Вена
|
Обложка книги Матвея Цапко, уже второй по счету, выполнена в коллажной технике. Через кусочек кинопленки будто просвечивают облака, неожиданно очень осязаемые (на самом деле это попкорн, снятый крупным планом). Здесь же – расчерченный на ровные квадраты череп с цветами – как часть голландского натюрморта в жанре ванитас, напоминающем о бренности, суетности человеческого существования (vanitas так и переводится с латыни – «суета, тщеславие, бренность»). Рядом изображены уже отжившие кружевные скелетики листочков. Справа – тонкой полоской – фрагмент картины Климта «Объятия». Также в правом нижнем углу можно найти сфинкса из Массандровского дворца Александра III в Крыму – величественный имперский знак; сфинкс держит в лапах гладкий шар идеальной формы. А внизу обложки в то же время – фрагмент фото обычной российской панельки, и над ним – еще одно облако-попкорн, из которого выглядывают двое: Он и Она. Два мультяшных персонажа – в самой минималистичной технике, напоминающей и лаконичные стихи Цапко, – с испуганно округленными глазами и волосами торчком. Вдвоем они застыли перед жизнью, перед величием мировой культуры – маленькие, несовершенные, но такие живые и трепетные. И меньше ли в них любви, чем в героях знаменитого климтовского полотна?..
В этом-то и проявляется способность Матвея Цапко вдыхать жизнь в стихи и рисунки, даже если они состоят из нескольких строк или вовсе – слов. Огрехи, опечатки, несовершенства, намеренно сделанные ошибки (см. само название интернет-канала Матвея: «поэтиШный»; а ведь в школе нас учили про «жи-ши» и «чк-чн») здесь предстают чудом – чудом несовершенства.
в любви
боготворишь
несовершенство
русского языка
|
Матвей Цапко. Экранка /
Предисл. Р. Шишкова, послесл.
О. Балла-Гертман.– Краснодар:
ВНОВЕ, 2024. – 78 с.
|
Роман Шишков в предисловии к книге с этого и начинает: «Новая книга Матвея Цапко во многом напоминает черновик». Ольга Балла также пишет о «технике черновика» («Иногда он вдруг заимствует выразительные средства у черновика: неоднократные отвергаемые попытки начать строку, зачеркивания отвергнутого…»). Неслучайно и книга так и называется – «Экранка». То есть дешевая пиратская копия фильма. Как правило, к этой противозаконной практике обращаются как зрители те, кто: а) не имеет средств на поход в кинотеатр, чтобы посмотреть фильм на широком экране; б) привык смотреть кино в одиночку или с любимым человеком, а не в переполненном зале, слушая хруст попкорна соседа по сиденью.
И, как мне кажется, сборник Матвея Цапко как раз располагает к такому режиму чтения: спокойному, дающему возможность погрузиться в себя, не отвлекаясь на излишне громкие, порой совсем ненужные спецэффекты и броские картинки (заметим также, что в книге много – о молчании, а сама обложка сделана черно-белой).
Итак, с одной стороны, есть мы – зрители «экранки», с другой – не будем забывать и об авторе, эту «экранку» нелегально для нас записавшем. И тут мы подходим к рассуждению о роли поэта, творца, делающего слепок, копию с самой жизни – вопреки всем мыслимым запретам. И этот решительный шаг невозможно не оценить по достоинству: робость, неуверенность, присущие лирическому субъекту, в частности неловкому страдальцу Рыбакову, основному герою сборника, который «всегда на крючке» у жизни, оборачиваются силой, талантом наблюдателя, невероятно чуткого к миру вокруг, к своей любимой А.В., которой посвящены самые теплые тексты, и пытающегося шаг за шагом найти путь к себе самому, научиться «целовать собственное имя».
Дариа Солдо 
Комментировать
комментарии(0)
Комментировать