0
204
Газета Поэзия Печатная версия

06.11.2024 20:30:00

В день Семистрельной и Страстной

Валентин Дронов пишет здесь и сейчас, но так, как говорили в 1980-х

Тэги: поэзия, религия, футуристы, философия


поэзия, религия, футуристы, философия Какой там сон?.. Станислав Жуковский. Бесонная ночь. Светает. 1903. Тверская областная картинная галерея

Сегодня появление стихов на религиозную тему не вызывает повышенного интереса, как это было в советскую эпоху, когда произведения Кублановского, Величанского, Волохонского переписывались, распространялись в машинописных копиях. И даже патриаршая премия по литературе не в состоянии помешать падению интереса к поэзии такого рода. Причина этого, с одной стороны, связана с маргинализацией всего литературного процесса, а с другой – с тем, что христианский дискурс перестал играть роль доната, каким был в позднем СССР. Известная риторика на некогда запрещенные темы не ведет к творческим прорывам. И можно буквально пересчитать по пальцам актуальных поэтов, у которых что-то получается.

На Синае Моисей вошел во мрак, где был Бог. Современная поэзия не может похвастаться своим Синаем. Но потребность в речи, наполненной синайской темнотой, остается. Какие-то отзвуки ее слышны в произведениях священника Константина Кравцова, священника Сергея Круглова, Натальи Черных. Порой возникает она и в стихотворениях протоиерея Валентина Дронова, чей сборник недавно увидел свет. Отец Валентин пишет давно, более 50 лет. Но когда перед ним встал вопрос – идти ли дальше по литературной стезе или стать служителем алтаря, он выбрал второе. Стихи, конечно, никуда не ушли, но писались уже редко. И вот перед нами итог этой многолетней деятельности – книжка «Правое сердце». Название ее отсылает к предваряющему эпиграфу из послания апостола Иоанна: «…ибо если сердце осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего». Есть у отца Валентина и отдельный текст, давший название всему сборнику:

Почему сердце слева?

Считается так.

У меня сердце справа.

И точка.

А стучит и болит

что-то слева – пустяк:

Селезенка. А может

быть, почка.

Мы видим, что автор внимательно читает футуристов, впитывает их образный строй, их фактурность: «Мне часто хочется стать частным мясником / И сделать колбасу из собственного сердца, / Нашпиговать ее изрядно чесноком, / Заправить тмином или черным перцем». Он не только прибегает к неожиданным жестам, но и к языковой игре, как в диптихе об Адаме: «Тигр / Для игр… Евфрат / Для утрат».

41-13-11250.jpg
Валентин Дронов.
Правое сердце.
Стихи. – М.: 2024. – 128 с.
Речь автора возвращает нас к проблеме темпоральности. Социальное поле подвижно, оно постоянно течет, хотя мы часто этого не замечаем. И только во времена тектонических сдвигов, когда привычные фреймы перестают работать, происходящие изменения становятся видны невооруженным глазом. В поэзии эти изменения происходят на уровнях смены ритма и синтаксиса. Ритм подтачивает сложившиеся формы, захватывает новые пространства смысла, а то, что захватил, не отпускает. Язык оказывается привязанным к жизни двух-трех поколений, затем происходит скачок. Образуются новые области со своей лексикой и своим музыкальным сопровождением. В ситуации эмиграции, когда социальное поле замирает, речь консервируется. Поэтому мы могли еще слышать на своем веку замечательный дореволюционный язык в разговоре с Никитой Струве, но совсем не обязательно уезжать из страны, чтобы оказаться на языковом острове. В случае с Валентином Дроновым мы видим «поколенческий остров». Он пишет здесь и сейчас, но так, как говорили в 1980-х. В этом и прелесть его поэзии. Впрочем, в сборник, кроме недавно написанных, включено немало ранних стихотворений, когда у поэта было еще все впереди, когда горизонт раздвигался.

Но о чем же пишет наш автор? В книжке встречаются публицистические вещи, связанные с судьбой русских поэтов. О Гумилеве: «И это давнее злодейство / В день Семистрельной и Страстной, / Покрытое листвой бессмертья, / Вечнозеленою листвой». О Цветаевой: «В земном краю оставлен кенотаф. / Найду в раю ее среди Марий и Марф. / Отдай, Иуда, мне с петлею шарф». О Кедрине: «Звон хрустальный переливом мудрым / Выбивать из строк посмертных нечего – / Ты пришел из вечности советским утром, / В вечность ты ушел советским вечером». Как видим, «Правое сердце» незримо противостоит «Левому маршу» Маяковского. И все-таки главное поле, в котором живут стихи Дронова, не полемика, а исповедальная лирика. Поэт способен передать оттенки настроения, смутные мысли и желания, порывы души: «Какой там сон! Везде, где можно, / Предупреждающе весом, / Ложится запах этот ложный. / – Ты спишь уже? / – Какой там сон…»

Дронов ведет честный разговор с самим собой, проверяет, испытывает свои поступки перед лицом совести. В то же время его стихи помнят о метафизике, которая говорит с нами на языке сакральности и повседневности: «Жизнь лесов, пустынь и сел, / Жизнь, пропетая Тобой / Во псалме и на струне. / А любовь… (Любовь опять?). / Что останется за ней, / Если вслед отнять и сон? / Это так легко понять: / Только пурпур и виссон». В дроновских стихах порой проскакивают какие-то искорки сюра, которого так не хватало литературе в советское время. Ну вот, например, этот образ, его растяжка по разным полюсам, разве не из Дали: «Как паутинка на траве, / Как храмы на крови, / Как на столе седой Завет, / А на столбе – раввин…»

Горний мир входит в мир дольний через просодию, знак, неожиданный образ, совпадение, пересечение: «Мое сердце, крест мой Боже. / Разве на себя похоже, / Когда бьет в окно вагона / Скорый свет, Твоя икона». Стихи Дронова знают не только платоновскую пещеру, в которой оказалось несчастное человечество, но и царство света, куда открыт путь каждой ищущей душе.

В заключение отметим, что послесловие к книге написали такие известные деятели литературы, как Борис Романов, Сергей Нещеретов, Алексей Сосна.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.

Читайте также


Утопить ненависть в море любви

Утопить ненависть в море любви

Евгений Лесин

Андрей Щербак-Жуков

Константин Кедров – настоящий поэт еще и потому, что поэзия для него прежде всего игра и головоломка

0
511
Лесков и очарованный евангелизмом странник

Лесков и очарованный евангелизмом странник

Владимир Попов

Портрет лорда Редстока под пером русского писателя

0
747
Наследство пока еще не уничтоженной УПЦ делят конкурирующие патриархаты

Наследство пока еще не уничтоженной УПЦ делят конкурирующие патриархаты

Милена Фаустова

Судьбу Украинской церкви по-разному видят в Киеве, Москве, Стамбуле и Бухаресте

0
1289
Тоска по миру гармонии

Тоска по миру гармонии

Мария Бушуева

Автопортрет Бориса Кутенкова, перерастающий границы личного

0
2355

Другие новости