Погибают только герои

Что вынырнет из темноты? Фото Александра Анашкина

Второй сборник стихов критика и литературоведа Анны Аликевич, как и первый, связан с исторической тематикой, только на этот раз в центре внимания автора не русское Средневековье, а античная мифология и сказочная культура. Предания прошлого живут в каждом из нас, поддерживают в сложные времена и никогда не утрачивают современности: кому, как не женщине, быть их хранительницей и интерпретатором. «Я просто хочу знать, что вынырнет из темноты…» – пишет Анна. И мы тоже хотим. Каждый из нас хочет знать, что вынырнет из нашей внутренней темноты. И каждый ищет этой встречи. И находит ее в книге «Греческие». Почти жреческие, эти стихи не похожи на стандартную современную поэзию – разве что свободным синтаксисом. В остальном это другое слово, бережно сплетенное, глубокое, как и она сама.

«Шумящая античная Вселенная в каждом из нас», – выдвинутое на первых же страницах книги мнение автора может не совпадать с мнением большинства. Но что если, шелестя книжными страницами, приложить воображаемое ухо к раковине строк и вслушаться? Да, она шумит нам навстречу, эта самая Вселенная, идет, как ток по проводам, в словах и строках, чтобы достигнуть наших глаз, а потом и души. Открыть в нас то сокровенное и первородное, из чего состоит наше ДНК, но в чем мы забываем себе признаться. Или попросту не хотим – у кого как.

В поисках самопознания, своего истинного «я», понятных любому из нас по личным экзистенциальным кризисам, автор честно признается: «Я не знаю, кто я и что во мне отзовется…» Знакомо и вам, правда? «А что в тебе от человека? Ветер…» Что наполняет душу, чем ей быть, автор стремится разгадать практически в каждом стихотворении. Мотивы оборотничества, двоемирия пронизывают их: «Как бы птица, но женщина я тоже».

От стихотворения к стихотворению лирические герои оборачиваются «птицей-совицей», или «колодцем с темной и ровной водой», или «гулкой пустотой сосуда». Вспоминается Николай Заболоцкий с его «Сосуд она, в котором пустота, // Или огонь, мерцающий в сосуде?»

Безусловно, огонь. Огнем горит голова у ее героинь, задыхающихся от бессилия, у ее «распатланных девочек», которым «не позволяют разевать глагол». Рассуждая о неравенстве полов, автор выводит собственную формулу, в которой все предрешено: «Женщина врастает в землю, мужчина уходит в небо», «Погибают только герои рассчитайся на первый второй». Многие ее стихи – своего рода литературные оборотни, оттого что напоминают одновременно и запретные заговоры, и псалмы. Автор заклинает студеными водами и волчицами дальнего пути солоного, от строки к строке складывая свои травянистые молитвы. Разговор с душой – своей или далекого близкого – ведется на протяжении всей книги. Сквозит в нем женская тоска по несбывшемуся. Его власть сильна и оставляет только надежду: «Я твою тельницу прячу, слово в ней есть твоя душа…»

Анна Аликевич. Греческие. – М.: Формаслов, 2024. – 78 с.

«Может, боль – это и есть душа?» – новый вопрос, которым задается автор. Душа в ее стихах горькоокая, сирота и вдова. Чувство одиночества, с которым лирические герои чаще всего смиряются, выкристаллизовалось в меткое определение «бездоменок». Бездомность души, лишенной возможности быть тем, кем хочется, любить того, кто дорог, заниматься тем, что нравится, – в ряду особых примет у лирических героев Анны Аликевич: «Ей не с кем вести разговор и ей некого уже целовать». Через собственную мифологию автор говорит с нами сочным языком метафор, рождающим «желтое колоколье в волосах», «петлистую судьбу», «дыхмянный шторм», «бредовую голову», которую хочется тут же сравнить с бедовой, и это будет совершенно справедливо.

Философская и любовная лирика автора обращена к отношениям человека со своей жизнью, чувствами, судьбой. Сопротивляться или подчиниться обстоятельствам? «Этот мир так сложно замешан и сделан // Что лучше просто не говорить об этом». В каждом стихотворении герои проходят свой путь в поисках ответа, а вместе с ними – и читатель. И даже там, где у Анны Аликевич в стихах раздроблена жизнь, радость не исключается. В «Греческих» есть всё.