Патрулирую патруль лирою

* * *

Мой папа режиссер

не плотник

Я к вам из чрева не с небес

О да я сбитый беспилотник

О да я сбитый но не бес

Я не запутывался в числах

А просто делал что хотел

Летать я даже не учился

Я просто взял и полетел

Во всех режимах

безработник

Как Гаршин падаю в пролет

Небес пилотник беспилотник

Я сам пилот и самолет

* * *

Мир поистине необъятен

Если падать крылья сложив

Я в этом мире невероятен

Но что поделаешь если жив

Ласточки улетают в берег

Ангел в себя улетает

В карте где нет Америки

Улей тает

Пчела без улья летает

Себя найду ль я

Мед в сотах как в небе тает

Пчела без улья

* * *

Патрулирую

Патруль лирою

* * *

Два неба глаз и водопад волос

Возможно есть точнее

описанье

Но я пишу священное писанье

Два неба глаз и водопад волос

О да еще ручей ее речей

Ее речей и ландыши дыханий

Вчера был твой а ныне

я ничей

Средь лепестков и крылышек

порханий

Чтобы с тобой всем космосом

обняться

Среди святых небесных

аллилуй

Я разучусь речами

изъясняться

И превращусь в небесный

поцелуй

* * *

По морям по морям по волнам

Мечет челн усталый Харон

Озираясь по сторонам

Замечаю что нет сторон

Нет сторон нет со всех

сторон

Утонул в пучине Харон

Неизвестно по чьей причине

Сам Харон утонул в пучине

Ни поминок ни похорон

Утонул в пучине Харон

* * *

Закинул старик свою

нейросеть в сине море

Приплыла к нему золотая

рыбка – метаметафора

Отпустил старик золотую

рыбку-метаметафору в сине

море

И остался у разбитого корыта

* * *

Это не просто

79 лет быть самим собой

Это не просто

Вам подтвердит любой

Кто как ни странно дожил

до этих лет

Мало кто дожил

Один на один поэт

Я удивляюсь

Кто-то недоглядел

Кто-то прошляпил

Таков поэта удел

Как же копали

Копали – не докопались

Во всех капканах

Обувь моя осталась

Господи Боже

Ты знаешь

Я всех любил

Недолюбил лишь тех

Кто меня ловил

Вечная память

Всем ловцам – подлецам

Христопродавцам

И всем Христа продавцам

Господи Боже

Прими молитву мою

Господи ты знаешь

Я молча ее пою

Знаю что жизнь моя

Но дела Твои

Эта молитва Твоя

Но слова мои

* * *

Иксу мерещится игрек

Игреку грезится икс

Эти небесные игры

В бездны впадающий Стикс

Что-то ужасное скрыто

Где-то ревет минотавр

За лабиринтами Крита

В Тартаре скрытый Тартар

Что ты о прошлом рыдаешь

Прошлое это душа

Вместе со Стисом впадаешь

Дальше плывешь не спеша

Иксу мерезится игрек

Игреку грезится икс

Эти небесные игры

Стикс превращается в стих

* * *

Кому жокейство кому

хоккейство

А мне сладчайшее

мусикейство

Так называли стихосложение

Во времена его зарождения

Любви к поэзии не нарушу

Она одна согревает душу

Она одна исцелит от боли

В земной юдоли в глухой неволе

То тут злодейство

то там злодейство

Но всюду сладкое мусикейство

Его никто заглушить

не может

Хоть против музы указы

множит

Тредиаковский терзает лиру

И возвещает отраду миру

Его признания изначальны –

Начну на флейте стихи

печальны –

О сладкой музы собор

Никейский

Сладчайшей музыки

мусикейской

В горниле слова преображение

Стихосложение тихосложение

Голый Голем

Не напрасно я ловил

мгновения

Многое осталось тем не менее

Неизвестно что со мною

станется

Но известно многое останется

Что осталось – никому

неведомо

Только слово миру

заповедано

Оставайся сам собою будь

Остальное помни но забудь

Не гнушаюсь рифмами

глагольными

Мой глагол глаголет

с вами големом

Бог и Голем

заповедал Норберт Винер

Винер нерв свой перед Богом

вынул

Голый голем голая поэтика

Такова теперь моя эстетика

Давнее простое как мычание

Правильней простое

как молчание

Может ли Творец создать

творца

Винер это понял до конца

Я не понял все равно творю

Бог свидетель – правду

говорю