Дуб-великан один восстал

Кто убил поэта

Почтой России

перешли мне письмо Татьяны

к Онегину,

но замени на свое имя

ты имя ее,

но замени на дешевую марку

ты зимний пейзаж,

где наши тела были раскинуты

белыми, мерзлыми крыльями,

Может быть это поможет нам

Встретиться вскоре на небе…

Всевышний Хозяин наших

квартир

напоминает нам

о квартплате,

о наших долгах

тем, кто нам должен,

о Федора карточном долге,

том, что выплачивает Роман

с космической станции Мир

вместо злых духов

и бедняков, возлюбивших

близких своих,

церкви, великие, как Россия,

пока они падают с нами в небо,

Может быть это поможет нам

сохранить добро

нашей страсти…

Сверху, ты слышишь?!.

Выстрела эхо…

Кто убил Поэта?

Кто убил Поэта?

Завоевание воздуха

Дуб-великан один

восстал, раскинул руки

и поднял их

словно Икаровы крыла

и поднял ветер, поднял ветер

и поднял прошлого забытые

 картины

и поднял искры из угасших

очагов

и поднял горизонты скал

осенних

и поднял белых бабочек

на танец

и поднял в памяти те дни когда любил тебя я

и поднял в путь пехоту

в сумрак ночи

и поднял водяной цветок,

и из руин

что в глубине моей души

дуб-великан один поднялся

и помня о тебе его обнял я

и эти строки

вдруг восстали и разводят

крылья...

ключицы, локти, плечи, бедра

и юбки клетчатый подол

и между бедрами просвет,

как день,

лоскут

который поэтичней неба,

все прошло.

Коринфянам, post scriptum

О мой Коринф теперь плыву

к тебе я,

и бледный берег меня

оттолкнул,

чтобы я поселился меж

стайками рыб,

чтобы выучил тихую песнь

о любви.

Но только лишь в сердце моем

 мир приснился,

как я услыхал, что вселенная

 крови полна,

склонилась под гнетом

тиранов,

и нищие в страхе под острым

мечом

рыдают о смерти богов.

все шире и шире темнеют

в глазах небеса

а волны глотают и башни

и города

и паруса на крестах

словно хлебные крошки.

Разбитые и разделенные

хотели насытиться?

однако Христос был не разделен, а распят!

А что мы по Павлу должны ему

то, что он нес

мы долг не воздали

и каждому Храму пламя...

К маслиновой горе

Когда пройдут все наводнения,

мы встретимся с тобой,

родная, жди меня, как ждут Убежища,

когда я говорю Убежище,

то мыслю о Маслиновой горе

что у тебя в руках сверкает

как будто наш

волшебный сын...

Нет нашей родины

на карте новой,

и кто-то разбирает Стену плача,

и море Красное исходит

чернотой...

А Запад марширует на Восток,

он марширует и

на северовосток!

Родная, где же заплутала

география,

пока любовь моя вникала

в бесконечность...

В такие дни

быть надо терпеливым

и ждать пока минует тьма

ждать чтоб потом

воскреснуть,

люди последние: стоп!

мы не превратим вас

в толпу и зверье никакое

Шлем вам спасителей

и корабли.

Внимание! Близко Креститель...

Сегодня нужен дежурный Бог

тот что избавит

нас от своеволия

и ясновидения...

Можно сказать

посланье это

лишь взгляд один на южный крест, небесный

тот что пророс великою

рекой...

Память отцов

Плодородная наша лоза

ягоды сладкие дарит,

память отцов говорит мне.

Плодородная наша лоза

уже не невеста,

а мать

которая кормит и кормит,

память отцов говорит мне.

Что ж делать ребенку

помнить отцов

эта память – его наследство,

память отцов говорит мне.

Кто отмечен огнем

пусть возьмет и очаг

и старую кобуру,

Память отцов говорит мне.

Все что дорого нам

все записано языком

наших предков,

Память отцов говорит мне.

Ладони тепло

Подобно теплу булки хлеба

А хлеб этот – Отче наш,

Память отцов говорит мне.

а век это память отцов

или райский приют

что нам снится. 

Сербия

Перевод с сербского Андрея Щербака-Жукова