Вот и спился человечек

Рюмка, рюмка, огуречик… Фото Евгения Лесина

Праведник в бездне

Иова вестник поразил:

– Один я спасся, нет детей,

Нет сыновей, каких любил,

И чернокудрых дочерей.

И вестник прибежал другой:

– Верблюдов больше нет, овец!

Рыдай Иов, захлёбом вой –

Хозяин праведный, отец.

Узнаешь язвы полноцвет –

Гной каплет из телесных дыр.

Но отречешься ли? О нет,

Был пышный мир –

стал черный мир.

Бог дал – его благодарил,

Бог взял – его благодарю.

Из трех никто не соблазнил

Проклясть духовную зарю.

Не камень твердый договор

Меж Богом и людьми – цветы!

В душе и стон, и сладкий хор,

Иов не знает пустоты.

Известен ли ему финал?

И в бездне, цвет которой лют,

Буреет, красным пышет, ал,

Жив праведный,

верша свой труд –

Чтоб всем плод оного сиял.

* * *

Расходясь с похорон, говорят

О таких пустяках,

что нелепым

Предстает погребальный обряд,

Разорвавший житейские скрепы.

Или прячут тоску и испуг?

За спиною кресты остаются.

А учитель, товарищ и друг

Не вернется, как все не вернутся.

Приглушенно звучат голоса,

За оградой мелькают машины.

А сознанье страшат небеса,

И пугают большие глубины.

Потому говорят о семье,

О делах, о грибах, о соседях.

Потому позволяют себе

Раствориться в случайной

беседе.

Ибо мучает плотский итог –

Красный ящик и черная яма.

И ложится осенний листок

На ступеньку высокого храма.

Обсерватория

Ночь – обсерватория для многих

Нежных и мечтательных

двуногих.

Тема ночи радостна поэтам,

Чье бессонье вспыхнет

новым светом

Строчек, совершенных

и певучих.

(Ибо ночь – хранилище созвучий.)

Ковш легко качается

над бездной –

бесконечной, черной

и помпезной.

Фонари тихонько отвечают

Ангелу, который ковш качает.

Самолет летит,

простор меняя,

Огоньками пестрыми мигая.

Хвост павлиний –

цветовой орнамент.

Запредельность ночи сердце

манит.

(Библию сравнил с хвостом

павлиньим

некогда Эриугена мудрый.)

Небеса отсвечивают синим,

рядом видишь отблеск

изумрудный.

Ночь! Ее круги и полукруги,

Легкие, пронзительные дуги!

Скрипки и прозрачные овалы!

И опалы звезд, созвездий скалы.

Сложные мистические знаки

Точно начертали Зодиаки.

Стекловидна звездная водица –

Кто такой сумеет

насладиться?

Ну, а что небесный злак

питает,

Тот, что в наши души

прорастает?

Вечер сыпал горсти

звездной пыли.

Рыбками огни проспектов

плыли.

Месяц золотит сейчас

пространство,

Щедро раздает садам

богатство.

По церквям старинным

свет струится.

Улицы листает, как страницы.

Свет медовый нежно

тронет скверы

И кварталов небольшие

шхеры.

Вон пруды – одной цепочки

звенья.

Музыки – всем парком

исполненье.

Серебром сквозит

оркестрик струнный.

Вот блеснул пассаж особо

трудный.

Как обсерватория богата!

Не спеша, картины

постигай ты,

Чтоб душа очистилась и пела,

Чтобы счастьем бытия

взрослела.

Лунный пряник

Сад яблочный. Зима. ВДНХ.

Мичурин черный смотрит

на дороги,

Их параллели утомляют ноги.

В мозгу ветвится дерево

стиха.

Часовню возле сада вижу – вот

Мистически-церковное

мерцанье.

А дальше павильоны –

эти зданья

Массивны, и любое отдает

Помпезным Вавилоном…

Повернешь –

Деревьев будет

черно-белый остров,

Вороний грай сечет

могучий остов

Реальности, покуда

воздух пьешь.

Зима, считаешь, связана с луной.

Ночной порой медовый

лунный пряник

Воздействует, мне кажется,

на маятник,

Что замирает, пестуя покой.

Февраль в конце. И по ВДНХ

Привычно ты гуляешь

по субботам.

И веришь над тобой

текущим сводам

Небесным, что возникли

без греха.

А сумеречный час едва ли ждешь.

Ночной? Конечно!

Ибо пряник лунный –

Чуть золотист,

мучнист – пожалуй, лучший

Из всех гостинцев.

Ты его жуешь.

Жуешь своей фантазией опять,

Ему совсем не нанося ущерба.

Действительность,

дарованную щедро,

Пристрастно продолжаешь

изучать.

Под грай ворон…

Дворник листья сгребает,

гоняя ворон,

Грай разносится, резко играя.

Звуковые накаты

чернеющих волн

Обозначат теснение грая.

Что-то в области сердца

сожмется – кулак

Стиснет дальше его

неизвестный.

Просмотрел свою жизнь

я – растяпа, дурак,

Замираю пред смертною

бездной.

Дворник снова гоняет ворон,

и листва

Рвется пестрым

орнаментом яви.

Закипают стихами

в сознаньи слова,

Чью игру отрицать я не вправе.

* * *

Рюмка, рюмка, огуречик –

Вот и спился человечек.