А тишина осталась тишиной

Разгоняя мрак, солнце лезет вверх и слепит глаза... Фото Андрея Щербака-Жукова

Время сейчас таково, что условием сохранения отношений между людьми становится молчание. Не быть подлецом – это что, моральный принцип или благоприятные обстоятельства, которые освобождают от необходимости делать выбор?..

Споры, все же, подходят

к концу.

Умный – тему досрочно

закроет.

Но сказать «ты подлец» –

подлецу,

На мой взгляд, обязательно

стоит.

Только чаще я слышу в ответ:

«Не влезай, промолчи, будь

умнее...»

Принимая подобный совет,

Не становимся ль сами подлее?

Чем меньше раскрываем себя, тем спокойнее живем, тем стабильнее обстановка в ближайшем окружении. Отмалчиваемся, если встречается агрессивный собеседник, сторонник противоположных взглядов. Отмалчиваемся в кругу старых друзей, чтобы глобальные распри в мире не раскроили напрочь доверие, сложившееся за десятилетия. Отмалчиваемся, хотя знаем, что среди обширных контактов есть люди, солидарные с нами. Но и они отмалчиваются. Это можно понять. Поэтому открытое и честное высказывание вызывает большое уважение.

Книга избранных произведений псковского поэта Андрея Бениаминова – даже не высказывание, а заявление, не предполагающее разночтений, раз и навсегда утверждающее убеждения автора.

Чуть дрожит рассвет.

Разгоняя мрак,

солнце лезет вверх и слепит

глаза:

С добрым утром, мой

недобитый враг.

Я в дозоре – значит стрелять

нельзя...

И не знаю, рад тому иль не рад,

что вчера тебя не поймал

в прицел...

Нас прошедшей ночью утюжил

«Град»,

два «двухсотых» рядом,

а я вот – цел.

Я лежу, оглохнув от тишины,

и жую травинку, чтоб

не курить.

А на той, другой стороне

войны,

Мой заклятый враг

продолжает жить.

С ним росли бок о бок, в одном

дворе

и играли в прятки, в войну,

в футбол:

невдомек играющей детворе,

что один «кацап», а другой

«хохол».

Старый дом разрушил

шальной снаряд,

там погибли дочь моя

и сынок...

– С добрым утром, мой

недобитый враг.

Мне осталось только

спустить курок.

Не нужны ни комментарии, ни долгие диспуты политиков и военных аналитиков. И так страшно. В небольшом стихотворении отражена катастрофическая суть современного конфликта, который с необратимостью забирает в себя все больше земель, стран, народов. В книге «Я еще живой» едва ли не половина стихов носит патриотический или политический характер. Патриотизм, да, он совместим с поэзией, тому есть немало примеров, но политика… Политика, как мне представлялось, с поэзией несовместима, они взаимоисключающие понятия. Но эта книга ломает устойчивые представления. Поэт переплавляет политику в поэзию, не превращая ее в лозунг или в штамп.

…Ведь не дрогнула злая рука,

Чтоб скорее добраться

до власти,

Разделить и разрезать

на части

Русь, что стойко прошла

сквозь века.

От того, что прошло сквозь

века,

Нам остались лишь память

и вера

В Божий суд, где есть «высшая

мера»

Тем, кто продал страну

с молотка…

Результатом развала СССР является сегодняшняя гражданская война, где политические интриги ставятся выше главных духовных ценностей: родства и дружбы, веры и родины. Оказалось, что огромной массе народа Россия стала не дорога, перестала быть единственной, появилась возможность заменить ее любой другой страной, покомфортнее, поснисходительнее. Что тут скажешь, Заграница нас последовательно прикармливала и очаровывала превосходством в науке, в искусстве, в свободе самовыражения, в качестве жизни, в благополучии, помаленьку обесценивала наши исконные ценности, прикидывалась добренькой, выгодно отличалась от суровой и скорой на расправу родины-матери. И постепенно отформатировала нас в потенциальных предателей. Неважно было, что именно мы потом предадим, важно – что в нужную минуту сможем это сделать.

На поверхности Мирового океана сегодня сшибаются враждующие волны, а под ними неподвижная глубина отстраненности и непричастности.

Только беспамятство – самая

худшая доля,

Злая беда и большой

человеческий грех

К нам возвращается

приступом горя и боли,

К тем, кто заветы отцов

променял на успех.

К тем, кто забыл их дела

и попрал их наказы,

Кто растерял сам себя,

позабыл про свой род.

И расползлась по Руси

безучастья зараза,

В злую толпу превращая

великий народ…

Вопрос памяти сложен. Память ведь остается не только о победах, но и о поражениях, и о позоре, и об ошибках. В нашей истории немало примеров, когда низвергались памятники былым кумирам, которые вскоре тоже низвергались и заменялись следующими, а теперь возвращаются первоначальные… Не могут люди избежать соблазна фальсифицировать историю, приукрасить ее в своих интересах, как в фотошопе свой портрет. Желание сровнять с землей те памятники, которые напоминают о неприятном факте или о чужом успехе, вполне естественно, хотя и постыдно, но кого это сегодня волнует? У России много успехов, которых она добилась на землях Европы. В ситуации враждебного столкновения европейские государства хотят обнулить заслуги России, по крайней мере на тех территориях, где они хозяева или куда могут дотянуться.

Но сровнять памятники с землей гораздо легче, чем возвести. В последние годы в связи с празднованием 75-летия Победы в Великой Отечественной войне и юбилейных дат древней истории у нас возведено немало крупных мемориальных комплексов. Кто-то может усомниться, нужны ли такие грандиозные и затратные проекты? Нужны. Уже сам факт возведения мемориалов с вложением значительных средств подтверждает, что события, в честь которых мемориалы возводятся, – были, что они – наша реальность. Абсурдно и коммерчески неоправданно возводить монумент в честь придуманного, никогда не бывшего события. Никто этого не станет делать. И если на Псковщине, на берегу Чудского озера, где в 1242 году произошло Ледовое побоище, поставлен монумент Александру Невскому с дружиной, значит, это точно было.

Андрей Бениаминов. Я еще живой: Стихи.– СПб.: Арт-Экспресс, 2022. – 90 с.

О многих сложных вещах заставляет задуматься книга Андрея Бениаминова, стихи которой созвучны мыслям тех, кто болеет сердцем за будущее своей земли.

Стихотворение «Я еще живой...» предваряет эпиграф из Николая Зиновьева «И человек сказал: «Я – русский»,/ И Бог заплакал вместе с ним».

Не надо плача, я еще живой,

Назло кликушам, в пику

лжепророкам,

Живу в краю лесов, озер

и сопок,

В краю степей с нескошенной

травой.

Не надо жалости, не надо

горьких слез,

Ведь это я держал штурвал

«Варяга»,

С победой я стоял у стен

Рейхстага,

И первым я рукой коснулся

звезд.

Я утопал в болотах и в песках,

Я строил БАМ, я мастерил

ракеты,

Я исполнял в обители обеты,

Я был распят за веру

на штыках.

Я здесь во всем, в березах,

в ковыле,

В моих сынах и дочерях,

во внуках,

Я выжил в них и в счастье

или в муках

Они есть я. Мы живы

на Земле.

Не прав поэт. По нам

не плачет Бог.

В годину смут крепчает

русский норов,

Мы будем жить! И как сказал

Суворов:

Мы – русские!

Горжусь!

Какой – восторг!

Автор выносит в название книги девиз «Я еще живой», потому что жизнь не исчерпывается одной борьбой. В книге есть и другие стихи – о радости настоящего, о будущем, о надеждах. Такие пишутся после боя в минуты краткого отдыха. Наилучшим образом это направление отражает стихотворение «А тишина осталась тишиной…», которое в последней, пятой, части книги представлено на болгарском языке, автор перевода Тихомир Тодоров Йорданов (1932–2019).

А тишина осталась

тишиной,

Хотя ее стреляли и взрывали.

В нее орали, брызгая слюной,

Ее не раз сиреной разрывали,

Неоднократно мучили войной.

А тишина осталась

тишиной...

И в той тиши лишь шепот

откровений,

И звуки уходящих вдаль

сомнений,

И воздух, очарованный весной.

И ты в обнимку с ветром

и со мной.

Ведь тишина осталась

тишиной,

А значит, есть надежда

на восход,

На то, что снова сердце

запоет,

На радость встреч, объятья

под луной.

На тишину, что будет

тишиной...

Стихи в сборнике – от суровых и остро актуальных до лирически-мягких – систематизированы по пяти разделам. Но как бы ни делились они по смыслам и настроению, отчетливы лишь две темы: бой и передышка. По своему характеру эта книга – прямая наследница издаваемых в годы Великой Отечественной войны книг поэтов-фронтовиков. Приведенное выше стихотворение вызывает аллюзию на фронтовое стихотворение Михаила Дудина «Война и тишина», где внезапная тишина оглушает сильнее грохота войны: «…В той пустоте звучащая струна./ Она в виски гудела мне набатом,/ Она ревела в мраке синеватом./ Глухая ночь. Война и тишина».

В характере автора книги «Я еще живой» удивительно сочетаются противоположные качества: сила и деликатность, бесхитростность и философская мудрость, жесткая принципиальность и доброта, что в стихах проявляется самыми неожиданными поворотами. Можно встретить исчерпывающее умозаключение: «От счастья не уходят прочь,/ Оно само от нас уходит...», «Ищем правду в себе,/ Но находим ее у других./ Только часто в умах/ Сочетается правда с обманом…». Можно оказаться в личном пространстве поэта, услышать его искренние признания: «Ласкает душу тишина,/ льет лампа мягкий свет.../ – Ты у меня навек одна,/ тебя прекрасней нет!», «Закрыта дверь, один пред образами/ Опять стою в полночной тишине./ Нет ни души в забытом, древнем храме,/ И лишь свеча печально вторит мне...».

И все же книга недаром является избранным, она во многом – ретроспектива: «А в новостях война. Война. Война!/ Грузины вновь стреляют в осетин,/ А те в ответ бомбят дома грузин,/ И горе пьют сполна взамен вина». По отдельным датировкам видно, что позиция автора в отношении фундаментальных вопросов бытия сформировалась далеко не сегодня, вернее: она всегда существовала как генетическая данность, не позволяющая остаться в стороне от происходящего, исключающая путь отступничества. Стихи Андрея Бениаминова снова и снова призывают искать ответ на вопрос: что мы хотим друг другу сказать, когда убиваем друг друга?

Имеют право русские на суд

И на возмездие, и даже

на расправу.

Но лишь тогда, когда они

поймут,

Что только Бог имеет это

Право.

Прочитав, закрываю книгу, но думаю не о звукописи, ритмике, рифмовке и метафорах. Все это становится вторичным, несущественным по сравнению с той внутренней энергией, с той честной однозначностью, которые резонируют в стихах. Есть известное выражение: «Когда говорят пушки, музы молчат», но случается, голос музы становится сильнее голоса пушек.