Обретают праздник снеговики

Следы

На снегу следы остались –

почитай!

Вот вагон остановился –

залезать?

Видишь город? Называется

Чита,

Там слегка недорисованный

вокзал.

Можно двигаться направо и

вперед –

Будет время, будет пища,

будет март.

В голове моей опилки, а не мед –

Видишь место? Называется

плацкарт.

На снегу недорисованы следы,

Этот город открывается

не мне –

Будет домик, будет печка,

будет дым,

Но сегодня безразлично глух

и нем.

Но сегодня ты снимаешь

старый нимб...

В голове моей опилки. Тишина.

На снегу следы остались –

догони:

Этот город распускается для

нас!

Карп

В озере плавает старый карп,

Гладкий, как будто шелк.

С неба беспечно глядит Икар –

Там ему хорошо.

Между медведиц и черных дыр –

Космос. Он не пустой.

Он долетел до первой звезды,

Дальше, сказали, – стоп.

Дальше, сказали, – уже нельзя,

Только туман и сны.

Если ноябрь, а ты озяб –

Просто дождись весны.

Сказку расскажешь про это,

про...

Море не заштормит.

Карп разевает зеркальный

рот –

Время его кормить.

Пожар

Город горит, пораженный

свирепым бунтом,

Кто-то удрал, кто на ниточке

виснет, сломан...

Дайте, о, дайте мне дачу,

где будет бункер –

Прочный, рассчитанный даже

на выстрел словом.

Скроюсь навеки, как в чрево кита Иона,

Буду там жить, писать

и бояться сплина,

Буду писать памфлеты, эссе

и оды,

Жарить омлет на газе и есть

малину.

В бункер возьму коньяк,

статуэтки... снова

Буду мечтать о вечности

о покое.

Книжника можно будет

принять, Стрельцова...

Эх... забываю, Мише нельзя

спиртное...

Город горит... а я буду!

И что-то будет.

Вдруг не порвется как раз,

где бывает тонко...

Дайте мне дачу, где лето,

цветы и бункер!

Только ли это нужно? Сегодня

– только.

Посвящение Ольге Гуляевой и ее котам

Порою, неожиданно весьма, задумаешься о тщете и тлене... Приходит кот по имени Кузьма – и хочет взгромоздиться на колени. Он говорит – забей, я здесь, я тут, я мягкий, я красивый толстый парень, и пусть они по адресу идут – и ни фига уже тебя не парит.

Смотри сюда, меняй скорее курс, меняй скорее галс на позитиве – получишь сладкий незабвенный кусь, а этих... чтобы черти посетили!

Со мною можно поудобней сесть, поговорить о вечности, а если... а если льдом накроет Енисей, его растопим, потому что вместе.

А правда, мы с тобой поговорим? А может, нарисуешь мне улыбку? Ну всё, снимаем этот пошлый грим, мы люди, мы коты, мы мыслим гибко – ты слышала? Иркутск опять трясет, страдают и олени, и тюлени...

А я всего лишь кот, и это всё. Бери меня скорее на колени!

Снеговики

Каждый праздник может

стать и таким –

Мы пожали. Никто не сеял.

Замерзают волны большой

реки,

Обретают душу снеговики,

Белым телом стремясь

на север.

Мы желали бабочек и волхвов,

Вместе с ангелами порхали,

Приглашали многих – и никого,

Угощались медом, хурмой,

халвой,

И рождественскими хинкали.

Каждый праздник может

стать и твоим,

Даже если стол не накроешь.

А волхвы гуляют, не скучно им,

Напевает радостно серафим

И спокойно внимают Трое.

Наш бокал, где плавятся

пузырьки,

Ежечасен и ежедневен.

Чудо-юдо плавает рыба-кит,

Обретают праздник снеговики,

Белым клином стремясь

на север.

Фонарщик

Фонарщик больше всего на свете желает спать и желает знать, что все в ответе на той планете… В ответе игрек не равен пять. Фонарь погашен, фонарь не светит, а день короче, почти зима. А на планете – они как дети, они желают апрель и май, они желают дружить домами, и пить мартини, и есть форшмак. Фонарщик плачет, он хочет к маме, он хочет этак – выходит так.

Он хочет спать – а пора проснуться, пора разгадывать новый икс. Уходит утро, приходит утро, а из норы выбегает лис – он не приручен, он ярко-рыжий, он хочет нежной любви лисиц, а ты в ответе, и надо выжить, собрать картошку, траву скосить, зажечь фонарь… и свечу, и лампу, да будет свет, да приедет друг! Лис на колено положит лапу – и улетит на желанный юг.

Все улетают, и даже принцы, а ты – фонарщик, ты должен ждать. Мелькают звезды, как будто лица, мелькают лица, а где, когда, зачем? А время проходит в играх, вот вечер, утро, сентябрь, год… Пока в задаче и икс, и игрек, не жди ответа, а жди его – а он приедет. Возможно – поздно, но он приедет… Они? Она?

Пока еще не погасли звезды, зажги фонарь. Погаси фонарь.

***

От недоброго глаза и черной

чумы борони меня

Дай спокойно уплыть

по Байкалу в ладье Боромировой

Если это весна то наверное

время покаяться

Время есть время есть если

скрипка играет пока еще

Если это весна то наверное

время отмерено

Утекает река в далека от не

доброго берега

Время да время да полнолуние

скоро не поздно ли

На Байкале потрескался лед мы

поедем по воздуху

За леса за моря где на снеге

зияют проталины

Время да долетим до покоя

до сна до Анталии

От холодного снега и грусти

тоски охраняй меня

Не сберег разорвал но зашила

любимая намертво

Ни шелками ни нитками шито

а жилами нервами

Полнолуние скоро завоем

голодными нерпами

Время есть время да а волна

охраняет байкальская

Если это весна упокоиться или

покаяться

Черное море

Окуни меня в купель моря черного. Стану чуточку глупей – все ученые, шибко умные вокруг, все прошарены, а движенья белых рук не решаемы.

Море черное шумит да волнуется. Говорю себе «аминь» – да на улицу. Мне не страшно, я познал пять евангелий – чемодан-базар-вокзал, хоть до Англии,

Хоть до Азии пойду, дверью хлопаю, на цепи ученый дуб, пахнет хлоркою. Не от нас ли, дураков, дезинфекция – в черном море черный кот, время детское.

Море черное поет да колышется, а на улице зверье – может, лишнее я вчера наговорил да за рюмкою, собутыльники – забыл – шибко умные!

До сих пор сидят-поют песни старые, окунули в полынью – да оставили, море черное замерзло сконфуженно...

А в печи кипит топор, буду ужинать.

Иркутск