И совсем забыл про сказку…

Птице запрещали на суку сидеть в кафтане. Фото Андрея Щербака-Жукова

Запрещали плавать рыбе где

взбредется в океане –

Только строго по маршруту

возле берега родного.

Птице тоже запрещали

на суку сидеть в кафтане:

– Клюй вредителей отважно

от зари до выходного.

Звери, братцы, даже звери

по берлогам, щелям, норам,

Отработав, поедали свой паек,

местами вкусный.

Только лисы проползали

в забугорье под забором,

И грызун Башка Петрович

воровал зерно искусно.

Научились верить в сказку,

разучились верить в Бога.

Хорошо, когда начальник вдруг

тряхнет при всех мозгами:

– Режь пегасов на колбасы,

на шурпу – единорогов,

После с песней маршируйте

за вельможными гробами…

…Вдруг случился фокус-казус –

нараспашку заграницы,

Всем спасибо, все довольны, нет

привычного контроля.

Вслед орлам на курьих ножках

за кoрдон бегут орлицы,

А грызун Башка Петрович

поспешил с мешками в поле.

Лисы ныне бизнесмены

и освоили офшоры,

В челноках давно заправских

пенсионных лет минога,

Флагом стал зеленый доллар

, из него пошили шоры

На глаза всем тем, кто раньше

разучился верить в Бога

И совсем забыл про сказку…

Проявляя чудо-удаль,

Прикупил поля Петрович,

разжирел, бедняге тесно,

Звери, птицы, человеки

величают хомку «сударь», –

Пузыри пускают рыбы, из воды

поднявшись пресной.

Без пайка поджалось пузо –

и не сеют, и не пашут,

И вредителей не ловят... Где же рог единорога,

Где останки от пегаса?

Сгрызть бы их – пошлепать в марше

За вельможными гробами,

сказку слушая про Бога.

– Возвратите нам запреты!

Черепашки

Море в перчатках из тины

Трогает берег брезгливо –

Липнут медузы горстями.

Перед началом сезона

Чистится пляжная зона

Неграми вместе с граблями.

Грабли старательней негров –

В бар не бегут двести метров

Пиво сосать без рубашек.

Стенки скорлупок непрочны,

К морю расчетливо-точно

Лезет орда черепашек.

Пофиг им негры, медузы…

Птицы вприпрыжку, кургузо

Скачут и долбят, и лупят,

Мясо поспешно сжирая,

Новых и юных кончают,

Без сожаления губят.

– Злые коварные птицы!

Можно при кухне кормиться,

В небе ловить насекомых,

Негров посевы курочить.

Сердце мое кровоточит –

Жалко сирот бестолковых.

Мимо прошли зубы грабель,

Пали под клювами цапель,

Словно подбитые танки,

Жертвами бомбардировки –

Панцири сплющенно-тонки.

Ловкие вылезли в дамки,

Тиной тягучей укрывшись…

…пьяные негры рыдали,

Цапли летели с одышкой,

Моря бульон неостывший

Тучей пришлепнуло – крышкой.

Блесна

Стряхни в подушку капли сна,

какая рань…

«Чужое» тело стиснет зубы –

прыгни в дрожь,

Одень его, зовет блесна

в тмутаракань,

Включи напыщенный и глупый

чайник BOSCH,

Который булькнет вдруг

с акцентом: «Обмануль

Тебя герр Солнце, не ходиль

бы за порог.

Убийца твой, дыша абсентом,

сель за руль…»

– Ты слышишь? Таймер

завопил, что nine o clock.

Беги по лестнице, прочь думки,

– злой авгур,

Дурак, пыхтящий ради пара, –

вот психоз!..

…Блесна играет в лаке сумки

от-кутюр,

Кусает даму зло загаром

в передоз

Открытых напоказ местечек

для туза.

До поцелуя желтым косам –

переход…

Подброшен бампером…

Подсечка… Тормоза

Абсентно медленны – колеса

рвут живот.

Она кричит: «Зачем звонил

в такую рань,

Звал на природу, усмиряя

в трубке дрожь?..

…он за блесной летит

в астрал – тмутаракань…

«Зря поспешиль

на полминутки», – чайник BOSCH

Пеняет таймеру: «Вернись

на nine o clock,

Переиграй, перенастрой,

перекричи…»

Стряхнув в подушку капли сна,

проснулся Бог,

И антипод вернул с блесной

от дня ключи.

Чашка

(антиглобалистское)

Щедро брошена на плеши

с неба сахарная пудра,

Чай не мешан. Ходом пешим (то есть спешенные в утро)

Мы попали в мегаполис –

в чашку-склейку из осколков.

Кто ты, сердце мое, Лоис, –

мавританская креолка?

Я хочу твои тамтамы,

маракасы, кастаньеты...

Серебрятся амальгамы глаз,

в которых плачет лето…

Зреет яблочною кровью яркий

герб на битой чашке,

Мы – чаинки: смогом, болью,

кипятком, – как

в каталажке

Пыткой, ласковым посулом –

заливают чашку-клетку,

Сахар-порох сверху в дуло

засыпают, Лоис-детка.

Молоком текут туманы,

аммонийная селитра,

Небоскребы-истуканы, накипь

– обращаем в титры,

В некрологи, строчки горя.

Как глобально ликованье:

«Мы дробинки – антиволя,

антибабочек порханье,

Антитеза, антируки,

антигруди, античлены,

Антимир, чтоб мир от скуки

– на колени, об колено!..»

Кто ты, cчастье мое, Лоис?

Две чаинки в битой чашке,

Мы взорвали мегаполис –

без осечки, без промашки.

Медуза

В море южном, где волна

облита

Щедро апельсиновым лосьоном,

И у кромки пляжа пена взбита

Брадобреем берега муссоном,

Плавала роскошная медуза

В платье с голубым, как небо,

шлейфом.

Рядом, извиваясь карапузно,

Плыл конек и представлялся

эльфом,

Королем соленого планктона,

Рыцарем кораллового грота.

«Я влюблен в тебя», – твердил

резонно:

«Cловно в Эсмеральду

Квазимодо».

Говорила мудрая креветка

Распаленной водяной скотине:

«Ты б отчалил, дохлик с гривой

редкой,

Разве ялик пара бригантине?»

– Эх, злодейка,

стерва-недотрога,

В самом секси из нарядных

платьиц, –

Так страдал коняшка от ожога

Под зловредный хрохот

каракатиц…

…Прежде чем к милашке

прикоснуться,

Льды представь пролива

Лаперуза,

Охлади свой пыл, не вышло б

куце,

Как с коньком, познавшим

яд медузы,

Чьи муссон искусно раны лечит –

Дует нежно, заглушая стоны,

И, волной облив больные плечи,

Щедро мажет солнечным

лосьоном.

***

Нарисую белым мелом

На асфальте знак вопроса.

Мысли пляшут тарантеллу –

Кризис… Где б срубить

баблосов?

Есть закопанные клады,

Лотерейные билеты,

Полагаются награды

За спортивные победы,

Из Америки наследство,

Брак с уродкой по расчету,

От болезней века средство

Вдруг придумать для народа.

Написать такую книгу,

Чтоб в очередях давились...

Но судьба покажет фигу –

Планы вновь мешком

накрылись.

Нужен шанс, счастливый

случай,

Неожиданность везенья –

И крупье жетонов кучи

Пододвинет с восхищеньем...

– Папа, нарисуй мне кошку.

Что за бяку чертишь мелом?

– Подожди немного, крошка,

Папа занят важным делом!

Лес

На мир спустилась благодать:

Стряхнув с ветвей капель

тоски,

Лучей безудержная рать

Цветков согрела лепестки,

Траву, что чахла в немоте –

Во рту держала стынь дождей.

Лес ожил, высох, и везде

Вскипает жизнь в котле

затей.

*

Казалось, май спасет от бед,

И счастлив будет каждый

куст.

Природы девственный рассвет

Встречает сучьев звонкий хруст.

По лесу живности толпа

Бежит, летит... Голодный сок

Утробы жжет, кругом борьба:

«Съедят сейчас, оставят

впрок?»

*

Убил – спасайся от зубов,

Беги и ешь: кто враг, кто друг

Совсем не важно, лес таков –

Жестокий, бесконечный круг.

Здесь каждый ищет по нутру

Себе товарища для игр.

И только бобр жует кору,

И только всех сильнее тигр.

*

Хрущевок старческий покой

Взрывает май – палач тоски.

На кухне дряблый мухобой

Из чашки вытащил клыки.

Очки надев на синий нос,

Присел, дверь тихо затворя,

Строчить в полицию донос:

«Сосед маньячит втихаря!»

 Оренбург