Что-то для себя

Носит ветер опавшие листья… Фото Максима Харчевникова

Книга смоленского поэта Сергея Подольского весьма объемная, в ней около 200 стихотворений. Своеобразный феномен. Не очередное издание, куда собраны стихи, написанные в недавние годы и показывающие, как автор продвинулся за время, отстоящее от предыдущего издания. Объемная книга – это этап, взгляд на себя с большого расстояния. Здесь стихи разных лет, разной направленности и уровня, но дорогие автору. Так есть у Мусоргского сочинение для фортепиано, «Impromptu passione» («Страстный экспромт»), которое невысоко ценили критики, но самому композитору оно было дорого, он не забыл учесть его в «Автобиографии» и относил к своим значимым произведениям. Автор имеет полное право не соглашаться с критиками. Он знает о своих стихах гораздо больше.

Если принимать большую книгу как разнообразие тем, приемов, техник, то есть большая вероятность, что в ней каждый читатель найдет что-то для себя. Хотя мои представления о поэзии по некоторым позициям расходятся с представлениями Подольского, я тоже нашла в этой книге что-то для себя. И тогда мне стало безразлично, сколько не заинтересовавших меня стихов было преодолено, прежде чем встретились понравившиеся, а среди них одно полюбившееся.

Например, «Такое кино». Живо и непринужденно. Хоть и не дает того, чего я жду от поэзии – несказанного, но имеет право на существование. Оно буквально и должно восприниматься в виде последовательного рассказа-воспоминания. Как сказал о картинах Шишкина один опытный искусствовед: «…в них, как правило, нет подтекста, их сила в выразительной очевидности».

…Медь пятачков – души

отрада!

Я предъявляю свой билет.

И оживает «Илиада»,

Едва погаснет в зале свет.

Под чьи становишься

знамена?

Уже кипит кровавый бой:

Я с Гектором – надеждой

трона,

Нет, Ахиллес, иду с тобой!..

«Листопад» совсем иное. Тут сильное настроение, тут созерцание и мысли, возникающие в молчании.

Муравьями по глади

стеклянной

Капли рыщут, срываясь,

скользя.

Дремлет осень с картин

Левитана

Под размытою сеткой дождя.

Неуемна фантазия кисти,

Цвет палитры не знает

Границ.

Носит ветер опавшие листья,

Будто перья диковинных

птиц…

Гулкое чувство затерянности в стихотворении «Каменная баба». Ощущение бесконечного времени, согласие с одиночеством и слабая попытка его преодолеть, которая не находит ответа.

Диск солнца – над степью

парящая птица,

На западе сгинув, мой сон

растревожит.

Мне ветер песком засыпает

глазницы,

Рисует морщины на каменной

коже…

Сергей Подольский. Перекрестки щедрой осени.– Смоленск: Свиток, 2021. – 232 с.

Пускай родные не корят,

Чужим какое дело?

Меня укроет черный плат

Крылом голубки белой.

Передо мной Святой Престол,

Принять его готова.

Упали ножницы на пол –

Я подниму их снова…

Но полностью примирило меня с большой книгой Сергея Подольского стихотворение «Разбитая чашка». Чем оно мне пришлось по душе, очень трудно сказать словами. Наверное, сочетанием несочетаемого, которое создало сферу возможного и наполнило ее множеством переживаний и порывов. Неподвижность момента и только что пронесшиеся бурные события. Тишина и предшествовавший ей гром. Трагический разрыв и веселое словечко «сахарок». Раскол между людьми и трещина на невинной чашке. Нежное, но ничуть не сентиментальное, завершение, как поглаживание ушибленной коленки ребенка: «Целую в лоб разбитый ангелочка…». Стихотворение имеет продолжение, которое, по-моему, совершенно излишне, потому что итоговые строки замечательны и достаточны.

Рожденный спором отзвук

гневной речи

Висит в дыму табачном до сих

пор,

Тягучий, как ириска, этот

вечер

И наш незавершенный

разговор.

Два ангелочка трещиной

отмечены

На чашке, что разбита

невзначай.

И тишина. А с нею я

повенчанный.

Да у двери забытое:

«Прощай».

Все, решено! Пора поставить

точку!

Зажав в зубах хрустящий

сахарок,

Целую в лоб разбитый

ангелочка

И, обжигаясь, делаю глоток.

В книге немало иронических стихов, но мне по душе те из них, которые скорее шуточные. В иронии кроется холод, отстраненность автора от того, что он описывает. А в шуточных всегда есть подтрунивание над собой, они теплее и жизненнее, в них есть игра. К таким относятся стихотворения «Приезжая» и «Коврик у двери», отличающиеся точным балансом лирики и насмешки.

…Но наяву иначе все немного:

Секрет храню свой втайне от

друзей.

Я просто коврик «Вытирайте

ноги»,

Безропотно лежащий

у дверей…

Автор в стихах рассказчик, он рисует жанровые сценки или пейзажи и со всех сторон их рассматривает. Все называет словами. Часто завершает стихотворение назиданием или итоговым выводом. Поэтому его стихи длинны настолько, насколько необходимо всеобъемлюще словесно закруглить тему. Тяготение к последовательному повествованию выражается и в отсутствии деления стихов на четверостишия или другие разбивки, стихи пишутся в один столбец.

Мешают чтению часто встречающиеся неточная рифма, глагольная рифма, рифмование эпитетов. Указывая на стихотворения, которые я выделяю как понравившиеся мне, я не обращаю внимания на неточные рифмы, но авторская доработка сделает эти стихотворения значительно сильнее. Хотя то, что касается качества рифмы, исключительно мое частное мнение. Насчет неточных рифм идет нескончаемый диспут, некоторые сообщества поэтов признают здесь свое право на свободу. Тем более что стремление к точной рифме требует большой работы. Однако, как говорят музыканты, главное – выразительность и чувство, а не идеальная техника.

Можно поразмыслить и над тем, стоит ли издавать большие книги, подобные «Перекресткам щедрой осени». С одной стороны, для любого читателя, какие бы приоритеты он ни имел, здесь слишком много стихов, которые он проходит без отклика. С другой стороны, если бы отбор был жестче и книга была тоньше, кто-то вообще бы не нашел для себя ничего интересного. Ведь хотя автор знает о своих стихах гораздо больше, чем читатель, он, по факту, не знает о них ничего.