В поисках слова

В двух смыслах… Рисунок Леона Гутмана (США)

Книга состоит из пяти разделов, куда помимо стихов вошли визуальные работы, небольшие пьесы и поэтические композиции. Читая и перечитывая их, я поймал себя на мысли, что у автора есть несколько важных силовых полей, вокруг которых выстраивается его творчество. Первое из них связано с дихотомией письменной и устной речи, что, впрочем, лежит на поверхности. Не случайно Наталья Фатеева начинает свое послесловие с утверждения: «Бирюков создает свою индивидуальную манеру поэтического письма, неотделимую от его авторского голосового воплощения». Сам автор признается: «вот голос/ вот язык». У Бирюкова слово/ звук слышится, например, так: «мы говорим/ зря – аа/ (в двух смыслах)». Или: «захлопнуть рот/ ОМ». Знакомый романс в стихе у него трансформируется, начинает звучать совсем иначе, чем в самом романсе, согласно походке стиха: «конец августа/ песня «скоро осень/ за окнами август»/ как там дальше…»

Поэт умеет подчеркнуть разницу между звучащим и написанным словом. Написанное слово у него ищет артикуляции. Иногда ее находит, а иногда нет, и тогда уходит в визуальность, в непроизносимое, как это происходит в «Радиостихе»: «клинг-кланг/ шшшшшшшш».

Другое поле связано с мировой поэзией. Поэт буквально на наших глазах конструирует особую науку, которой, впрочем, названия не дает. Назовем ее «Поэтическое литературоведение». В свою очередь, внутри этой дисциплины существует деление на несколько частей. Первая – «Классики в зеркале литературного слова» («В, Д, А, О, И», «Дублинцы», «На уход Игоря Холина», «Тютчев» и многие другие вещи).

Но это не описательное литературоведение, а проницающее. Как, например, в тексте «Принцип алфавита», который действительно вскрывает принцип работы выдающегося поэта Дмитрия Авалиани, изобретателя специальной техники «листовертня».

Вторая часть новой науки – стиховедение. Это тексты «Технология сонета», «Самопроизвольные стихи», цикл «Тело языка/ Язык тела», «здесь поэзия обитает», «Каталог видов и разновидностей поэзии». А третья – языковедение («Общее языкознание», «Основы фонологии», «Альфа и омега», еtс.). Чтение этих частей глазами вроде бы не предполагает «половодья чувств». Однако то, как сам Бирюков озвучивает свои тексты, меняет впечатление на противоположное.

Сергей Бирюков. Универсум: Стихи, композиции, визуалы, микродрамы / Послесловие Н.А. Фатеевой – М.: Б.С.Г. – Пресс, 2022 – 400 с.

Благодаря схемам (а точнее, партитурам) Бирюкова музы не покидают нас. Мы их узнаем.

У Бирюкова есть любопытные сочетания вещей с языковой реальностью. Например, в «Стихах о Пушкине» Анна «понимает умом/ что это чудное мгновенье». Затем все уходит в физиологию: «Пушкин вх/ Пушкин вых/ вых-вх-вых-вх». И из физиологии – неожиданный скачок в литературоведение: «так продолжается литература –/ это аббревиатура».

Можно сказать, что схема и ведет к стихам, и сама включает в себя стихи, дает им зеленый свет. К таким текстам можно отнести «Танц-стих=Стихо-танц», «Триптих», «Античный сюжет», цикл «Отзвуки Бо» и др.

Стоит также заметить, что поэтика Бирюкова ориентирована на авангард, коему он посвятил немало поэтических медитаций и звуковых импровизаций. Среди циклов особенно выделяется «Хлебниковиана». Впрочем, в книге присутствуют и другие, поставангардные, практики, такие как конкретизм и концептуализм. Любопытны стихи на немецком языке. Во всяком случае, в визуальной их части. Автор рецензии немецкий не знает, но может предположить, что тексты по-немецки не хуже, чем стихи Рильке по-русски.

В целом книга оставляет цельное впечатление. Мы видим актуальную поэзию, непосредственно связанную с поисками андеграунда. С поисками точного и живого слова.

Остается добавить, что поэт в этом наследует Велимиру Хлебникову, памяти которого посвящена книга.