Непрерывность бытия

Нижад Мамедов. Непрерывность. Стихи.– Баку: BASLA*, 2022. – 238 с.

Среди них поэт Ниджат Мамедов. Его смело можно назвать лидером молодой, но уже солидно зрелой азербайджанской поэзии. Он у себя в стране и за ее пределами известен как поэт-билингва, пишущий в одинаковой степени успешно на русском и на азербайджанском языках. В какой-то мере Ниджат Мамедов продолжает традиции Владимира Набокова и Иосифа Бродского, которые одинаково блистательно выражали свои мысли и на родном, русском языке, и на английском. Достаточно вспомнить работу Владимира Набокова по переводу «Евгения Онегина», чтобы понять и по достоинству оценить этот титанический труд. Еще сложнее поэту выражать в двуязычном пространстве свои творческие поиски, чтобы и в том, и в другом варианте сохранить первозданность и красоту творческого откровения, бережно донести их до читателя. Ниджату Мамедову это удается.

Ему 23 февраля этого года исполнилось всего 40 лет. Несмотря на молодость, Ниджат много успел сделать. В мультикультурную книгу поэта вошли 66 лучших образцов его творчества. На английский его трехъязычную книгу перевела Эсмира Серова, которая до этого уже несколько стихов Ниджата напечатала в США, где они вызвали интерес. Надо отметить, что Ниджат Мамедов органически чувствует себя в лоне как русской, так и азербайджанской литературы.

Незаурядность поэтических наблюдений и обобщений, несомненно, – главное достоинство поэзии двуязычного автора, который, творчески осваивая поэтические традиции России, Европы и родного Азербайджана, примиряет эти, казалось бы, очень разные традиции, так удачно сочетая в творчестве своем дух и колорит Востока с европейским началом.

Я прочитал на одном дыхании столь яркую книгу моего соотечественника, которого открыл для себя благодаря журналу «Новое литературное обозрение», где он уже был опубликован дважды. Каждый раз его стихи наглядно доказывают и подтверждают, что в поэтическом искусстве Ниджат Мамедов силен, по четкому определению классика – «лица необщим выраженьем», что дает ему полное право повторить то же, что некогда в своем стихотворении «Муза» сформулировал Евгений Боратынский:

Не ослеплен я музою моею:

Красавицей ее не назовут,

И юноши, узрев ее, за нею

Влюбленною толпой

не побегут.

Приманивать изысканным

убором,

Игрою глаз, блестящим

разговором

Ни склонности у ней,

ни дара нет;

Но поражен бывает

мельком свет

Ее лица необщим выраженьем,

Ее речей спокойной простотой;

И он, скорей чем едким

осужденьем,

Ее почтит небрежной

похвалой.

Когда открываешь поэтическую книгу Ниджата Мамедова «Непрерывность», ловишь себя на мысли, что за этим поэтом, создающим свою непрерывность, не играющим, а по-настоящему живущим движением, которое мы и называем жизнью, – хочется идти по пятам, «след в след», боясь упустить что-то важное, что он хочет донести до читателя. Ниджат Мамедов – прежде всего поэт-философ, но не просто философ-наблюдатель, а философ-творец – поэт, создающий свои, ни на кого не похожие миры. Судите сами:

Невозможность начала –

одно из лучших начал.

То, что не имеет названия

притаилось в уголках

твоих губ, глубокой тени ресниц, мягкой коже,

готовое в любую секунду

встрепенуться, как плод

в матке матери, как дух,

пронзивший материю.

Для любящих поэзию не стоит

вопрос о верлибре.

Утвердительный тон этих

строк не есть желание

схватить ускользающее,

он – очередной колышек

на пути приближения

к исходной точке, которой,

о нива моя!, не существует.

Посему нам остаются

обод взгляда, мелкие жесты,

бытовой скептицизм,

ставка на случай

и перечни. Последнее

превращает перст в персть,

плоть в плот, несомый ленивым

течением кажимости.

Трепет. Тишина

и терпкость, будто

послеполуденное солнце

перекатывается в венах,

«и наслажденье писать –

лишь тень наслажденья былого».

На примере одного текста можно почувствовать, что, читая эти строки, вы, читатели, оказываетесь внутри стихотворения – еще секунда, и вы там начинаете жить, как будто бы находились в нем с самого момента своего рождения… Такого эффекта достигает Мамедов. И совершенно справедливо в этом контексте звучат его слова: «Для любящих поэзию не стоит вопрос о верлибре». Действительно, когда начинаешь читать этого поэта, забываешь, что он пишет верлибром, потому что его верлибр звучит как песня.

Пыть-Ях (ХМАО-Югра)