Проза из стихотворных столбиков

Актриса Елизавета Рыжих прожила на сцене маленькую жизнь из книги поэта Аллы Горбуновой «Лето». Фото Елены Семеновой

Сцена. Стихи, вплетаемые в прозу, и проза, вырастающая из стихотворных столбиков, образов, смыслов. Возможно, не так очевидно, но и не так однозначно: когда стихи – не только ритм, строфика и точность рифм, проза – не всегда плотный текст с абзацами, главами, героями, диалогами. Таинственность звукоплетения.

В Малом зале театра Александра Калягина Et Cetera был вечер «Поэзия XXI век. Актерское/авторское прочтение». Проект, выросший из инициативы Данила Файзова, Рустема Фесака и Юрия Цветкова (начинался в стенах ГИТИСа и Музея Серебряного века), после подключения режиссера Ольги Матвеевой на сцене «Et Cetera» приобрел соответствующий идее размах и теперь регулярно радует зрителей.

Темой очередной встречи стало обращение к прозе поэтов, традиционно выступающих на одной сцене с актерами театра и работающих друг с другом в диалоге, который я бы назвала раскадровкой – последовательностью вербальных и невербальных зарисовок, помогающих представить сегодняшний мир через разнонаправленные тексты с не всегда близкой тематикой, полярной сюжетной линией, но все же актуальной повесткой.

Непринужденно и живо актеры озвучивали небольшие рассказы и отрывки из произведений, написанных современными поэтами, а сами же поэты читали как стихи, так и прозу после того, как эстафета выступления переходила к ним от актеров. Прозаики, поэты, критики, читатели, театралы – все, кто находится внутри литературного и театрального пространств, – собрались, чтобы вслушаться в голоса, в различие их тембров, модуляций и силы, непохожесть манер исполнения и интонации (авторской и актерской) и для себя определить, насколько может быть воспринят и принят текст не только в авторском прочтении, но и в виртуозном исполнении мастеров сцены.

Художественный замысел создателей спектакля на первый взгляд прост: попытаться понять, как изменяется восприятие текста в зависимости от того, кто этот текст читает. Проникновенно и сдержанно, наизусть и с листа/телефона, всматриваясь в темноту зала, тем самым нащупывая нить взаимодействия со зрителями или же уходя вглубь самого себя, каждый автор был неподражаем и самобытен. Каждый зритель был вовлечен. Каждый актер – глубоко погружен в выбранный текст.

Ожидания массивных декораций, смены костюмов, поднятия занавеса, деления на театральные акты/действия напрасны. Все лаконично, сжато, символично. Ступенчатая сцена, пять столов и стулья вокруг каждого, керосиновые лампы, немного книг, микрофон, задействованный выступающими исключительно по желанию. Художник спектакля Павел Ухлин безошибочно, на мой взгляд, уловил нужную для вечера атмосферу, вписав интерьер (не наоборот) в панорамное окно за сценой, где московский вечер растворялся в шумном городе в то время, как зритель завороженно постигал смыслы прозаических и поэтических умозаключений.

Свои тексты читали авторы: Евгений Бунимович, Лера Манович, Алла Горбунова, Дмитрий Данилов, Анна Аркатова, Дмитрий Воденников, Виталий Пуханов, Юрий Арабов, Ольга Седакова и Алексей Паперный (последние трое в записи с небольшого экрана перед сценой).

«Искусство переживания» (по Константину Станиславскому) прозаических зарисовок на сцене очаровывало актерскими монологами Артема Блинова, открывшего вечер ностальгически-остроумным отрывком из книги воспоминаний Евгения Бунимовича «Девятый класс. Вторая школа»; Сергея Тонгура, убедительно прочитавшего текст Юрия Арабова о поэтической юности и студии Кирилла Ковальджи; Анастасии Шумилкиной, блистательно исполнившей сатирическую зарисовку Леры Манович о судьбе девочки и скрипки, на которой героине так и не удалось научиться играть, кроме наивной детской песенки «Как под горкой, под горой». Александра Белоглазова нежно озвучила отрывок из рассказа Ольги Седаковой «Угловая улица», трепетно передав воспоминания о доме любимой бабушки, уютном родном месте. Искрометная и пластичная Елизавета Рыжих, движимая немыслимой энергией, проживала на сцене маленькую жизнь из книги Аллы Горбуновой «Лето». Лучезарная Наталия Житкова на считаные пять минут стала невероятно рассудительной блондинкой из рассказа Анны Аркатовой «Три дня блондинки».

Евгений Токарев выразительно и бодро зачитывал главу из романа Дмитрия Данилова «Горизонтальное положение». Кирилл Щербина виртуозно справился со сценической задачей, разыграв пьесу «Макет» Алексея Паперного в традициях кукольного театра, задействовав картонную раздвижную пятиэтажку, крохотную мебель и тряпичные фигурки. Статный и фактурный Егор Гордиенко прочитал отрывок из эссе Дмитрия Воденникова «Бабушкина шкатулка», точно интонационно передав ощущение необратимости и конечности времени, вещи, человека. Актерские чтения закончились дуэтом Наталии Житковой и Евгения Шевченко: поучительные афористичные размышления из хроник Виталия Пуханова о мальчике и девочке, которые то и дело чего-то хотят или не хотят, ищут и не всегда находят, думают о себе много или не думают вовсе, задают вопросы, ищут ответы и остаются, по сути, один на один сами с собой.

А что же поэты? Поэты читали, как и полагается, стихи. Каждый не более трех-четырех. Разные. Надрывные. Философские. Мистические. О Боге, с библейскими сюжетами. Актуальные и вневременные. Стихи-воспоминания. Стихи-заклинания. Стихи-песни. Стихи-наставления. О жизни, судьбах и о том самом человеке, которому нужно счастье. И чаще – счастье присутствия другого человека рядом. Только Дмитрий Данилов продолжил тем же романом, который читал актер Евгений Токарев, но другой его главой. Автор максимально приблизил тональность чтения к задумке произведения, приглушив голос, добавив повествованию героя монотонности, апатичности, сухости.

Для меня стихи – чаще воздух. Городской пыльный или подмосковный свежий, сжатый и непроницаемый, дымчатый, сладковатый или лесной, древесный, суховатый и колкий, или тесноватый, густеющий, влажный, обновляющийся. Именно таким в разные моменты ощущался воздух, которым был наполнен вечер поэзии и прозы в театре Et Cetera. Что завораживает в подобных вечерах, почему театрально-литературные чтения привлекают внимание такого большого количества зрителей/слушателей? Люди? Бесспорно. Известные. Лица: задумчивые, меланхоличные, строгие, с кроткой улыбкой или строгим взглядом, утонченные, элегантные. Живые. Голоса? Однозначно. Дрожащие. Настоящие. Длящиеся. Перетекающие друг в друга. Соприкасаясь с моментом времени, эти голоса и есть совпадение с единым звучанием проживаемой нами жизни – с ее многоголосьем. Именно в этом многоголосье проза окутывается ритмичностью стиха, стихи же замедляются, обретая ровность и досказанность. Сценическое сцепление автора и актера – история с продолжением, в которой поэзия и проза взаимообогащаемы, неразделяемы, переплетаемы, как ветви многовековых деревьев, корни которых разрастаются и напитываются влагой написанного и обязательно произнесенного слова.