0
8536
Газета Поэзия Печатная версия

02.03.2022 20:30:00

Да усы лишь обмочил

Мед, пиво и вино у Пушкина и Мицкевича

Тэги: поэзия, россия, польша, сказки, конекгорбунок, руслан и людмила, пушкин, мицкевич


7-13-1480.jpg
Мед, пиво пил… Константин Маковский. Чарка
меду. 1890-е. Частное собрание
Каждый поляк знает, как начинается и как заканчивается «Пан Тадеуш» – великая национальная поэма, так же, как мы знаем начало первой главы «Евгения Онегина» и конец восьмой: «Мой дядя самых честных правил» и «Блажен, кто праздник жизни рано/ Оставил, не допив до дна/ Бокала полного вина,/ Кто не дочел ее романа/ И вдруг умел расстаться с ним,/ Как я с Онегиным моим».

В случае Адама Мицкевича это:

Litwo, Ojczyzno moja! ty jesteś jak zdrowie;

Ile cię trzeba cenić, ten tylko się,

Kto cię stracił.

(Литва, Отчизна моя! Ты как здоровье,/ Сколько его нужно ценить, только тот узнает,/ Кто его потерял.) и:

I ja tam z gośćmi byłem, miód i wino piłem,

A com widział i słyszał, w księgi umieściłem.

(И я там с гостями был, мед и вино пил,/ А что видел и слушал в книгу поместил.)

Любой русской читатель скажет «дежавю» – как название польского фильма времен перестройки. Ибо всякий вспомнит и «Руслана и Людмилу»: «И там я был, и мед я пил». И «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях»: «Я там был, мед, пиво пил,/ Да усы лишь обмочил». Напомним, что «Онегина» Пушкин закончил в 1831-м, а «Пан Тадеуш» вышел в 1834-м.

Если посмотреть русскую и польскую классику XIX века, то увидим, что оборотом воспользовался Петр Ершов (1815–1869) в «Коньке-Горбунке» в том же 1834-м:

Я там был,

Мед, вино и пиво пил;

По усам хоть и бежало,

В рот ни капли не попало.

А также польский классик исторического жанра Юзеф Крашевский (1812–1887) в «Старом предании» (Stara baśń),1876): «Ja tam byłem, miód, piwo piłem, bo każda stara baśń, tak się przecie kończyć powinna» («Я там был, мед, пиво пил, ибо каждое старое предание так заканчиваться должно») и в сказке «Глупый Матиуш» (Głupi Maciuś): «Trudno uwierzyć, ale tak ci było, bo i mnie na wesele prosili, i ja tam byłem, miód, wino piłem... po brodzie ciekło, w gębie nic nie było... I koniec» («Трудно поверить, но так оно и было, так как и меня на свадьбу позвали, и я там был, мед, вино пил… по бороде текло, в рот ничего не попало… и конец»).

Возникает закономерный вопрос – почему русские и польские писатели одной эпохи пользовались одинаковыми выражениями? Откуда Пушкин, а за ним Ершов взяли слова про «я там был» – понятно, достаточно заглянуть в «Пословицы русского народа» Владимира Даля: «Я сам там был, мед и пиво пил, по усам текло, в рот не попало, на душе пьяно и сытно стало». То есть присказка бытовала в устном народном творчестве. Ею традиционно завершали сказки. Но вот что насчет Мицкевича и Крашевского? Имелась ли такая присказка в польском фольклоре? Крашевский выражается на этот счет двусмысленно: «Каждое старое предание так заканчиваться должно», не уточняя – чье предание?

Новое издание «Руслана и Людмилы» со вставкой про ученого кота (в которой и находятся слова про мед) появилось в 1828 году. Мицкевич тогда как раз жил в Петербурге и вполне мог ознакомиться с поэмой. С другой стороны, у Пушкина говорится только про мед, а польский поэт добавил про вино. Конечно, он мог сам это придумать, но все-таки остается впечатление использования готовой формулы, которая появилась у Пушкина в 1833/1834 в «Мертвой царевне» и которую Мицкевич прочитать на момент создания «Пана Тадеуша» никак не мог.

Что касается Крашевского, то в «В старом предании» он вполне мог идти по стопам Мицкевича, но в сказке он использует оборот полностью – как и у Ершова, и в пословице, приводимой Далем. Юзеф Крашевский долго жил не просто в Российской империи, но и за пределами собственно Польши – на Волыни и в Житомире, несколько раз посетил Одессу и Киев, так что – как и Мицкевич – соприкасался с русской языковой стихией.

Таким образом, вопрос заключается в следующем – оказала ли влияние русская литература на польских классиков при использовании ими хорошо известного русским как читателям, так и слушателям простонародных сказок, оборота? И тут не так важно – позаимствовал ли Мицкевич из «Руслана и Людмилы» в «Пан Тадеуш» известные каждому поляку слова или он взял их из повседневного русского обихода? Читал ли Крашевский «Конька-Горбунка» или он был знаком с русскими поговорками и присказками? Важен сам факт возможного воздействия с востока на запад. Вплоть до XIX века процесс шел в одном направлении. Авторская польская литература, и поэзия, в частности, возникла в XVI веке, в России – на 200 лет позже, после петровских реформ. Соответственно русский литературный язык немало заимствовал из польского.

Стала ли присказка про «я там был, мед-пиво пил» вехой, после которой процесс изменил направление, и с того времени уже русская литература начала оказывать влияние на польскую? Моя первоначальная версия заключалась именно в этом. Но как бы ни льстила моему патриотическому сознанию гипотеза о том, что Мицкевич позаимствовал у Пушкина готовую формулу завершения сказания, после немалых изысканий я должен признать, что это не так.

Скорее всего еще со времен древнего и нераздельного славянского единства, когда не было ни Руси, ни Польши, у наших предков существовала традиция заканчивать таким образом сказания. Несмотря на расхождение языков, завершение сказок оставалось почти неизменным, и поляки и русские поймут его друг у друга без перевода. Правда, стоит отметить, что в сборниках русских народных сказок такая концовка встречается сплошь и рядом, например, у Афанасьева, беру наугад, – «Королевич и его дядька», «Звериное молоко». В польских сборниках, напротив, крайне редко. Но появление ее у Мицкевича ни у кого удивления не вызвало, притом что к 1834 году собраний народных польских сказок еще и не выходило, так что он мог опираться только на то, что слышал сам. Значит, ухо слова не резали, и первые читатели поэмы были с такой присказкой знакомы. А поскольку «польский» период жизни поэта прошел целиком в восточных землях бывшей Речи Посполитой (он никогда не бывал ни в Варшаве, ни в Кракове), на территории современных Белоруссии и Литвы, то можно предположить влияние восточнославянского фольклора на формулу «там был – мед пил», что она была больше распространена у русских и белорусов.

Так что суть спора не в том, кто у кого заимствовал, а в том, кто первый народным изречением воспользовался. Тут приоритет однозначно за Пушкиным, он опередил Мицкевича на шесть лет. И поэтому нельзя исключать, что именно пример русского собрата подтолкнул польского поэта использовать знакомый народный оборот.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Озер лазурные равнины

Озер лазурные равнины

Сергей Каратов

Прогулки по Пушкиногорью: беседкам, гротам и прудам всех трех поместий братьев Ганнибал

0
705
Стрекозы в Зимнем саду

Стрекозы в Зимнем саду

Мила Углова

В свой день рождения Константин Кедров одаривал других

0
713
У нас

У нас

0
686
Коты – они такие звери

Коты – они такие звери

Сергей Долгов

Женский ответ Фету, аппетитный снег и рулон разговора

0
202

Другие новости